г ее матери, которая после развода и лишения ее родительских прав быстро спилась, опустилась и отравилась паленой водкой. Дочка осталась с отцом и мачехой, у которой вскорости родились свои дети, и дочери от первого брака не стало места в доме отца: окончив школу, она сбежала в Питер, выскочила замуж за лейтенантика и забыла о существовании деспотичного отца, обвиняя того в трагедии с матерью.
Но дальше «тайное расследование» застопорилось: Алена не решалась без согласия мужа начинать какие-то действия, а разговаривать на тему родственников Михаил ей запретил… в категоричной форме: «Не лезь в мою личную жизнь!».
И Алена послушалась…
103Зима
Деткам исполнился годик, они начали ходить, потом бегать, все хватать и тянуть в рот, кидать игрушки и мешаться под ногами взрослых. Их новая четырехкомнатная квартира в Питере стала мала для такого количества «народа»: Михаил, Алена, Аннушка, Тёмик, няня, бабушка (с наездами в гости), приходящая кухарка (готовящая обед и «полуфабрикаты» на ужин) и горничная, наводящая чистоту в квартире раз в неделю. В общем, о тишине и покое можно было только мечтать! И Михаил задумался о большом доме.
— Ты как? — советовался он с женой, хотя сам уже все решил. — У детей будут свои комнаты, игровая — от игрушек не пройти по квартире.
— Сам же их балуешь! — возразила Алена. — Игрушками заваливаешь, не разрешаешь на них ругаться, даже с бабушкой поссорился!
— Еще не хватало шлепать Тёмку по попке! Это парень! Привыкнет получать шлепки и тумаки, и кем вырастет? Нет уж! Моих детей никто шлепать не будет! Подумаешь, тарелку с кашей на пол смахнул — не любит он эту манную кашу! А Галина Викторовна пихает ее ему в рот каждое утро.
— Она полезна для детей — Аннушка же ест.
— Ты Тёмку с ней не ровняй — он мужик! Ему мясо подавай! К тому же они две противоположности! Что любит один, не любит другая и наоборот.
— Это для нас было хорошо, когда я их вынашивала — они подружились!
— И не ссорятся. Так что с домом? Строим?
— Строим! А денег хватит?
— Если не хватит, у тебя займу! — пошутил Михаил.
— Откуда у меня деньги? Ты у нас «добытчик» в семье — всех нас содержишь, — украдкой вздохнула Алена, денежная зависимость от мужа ее все больше удручала. — Скорей бы на работу…
— Даже не думай! Исполнится детям три года, тогда поговорим и о работе, и о деньгах… — пообещал Михаил и загадочно добавил: — которых у тебя нет.
104
В январе на пятидесятилетие «мамы Тани» Михаил и Алена полетели вместе.
Это напрягало Михаила — «покаяться» жене в своих «грехах прошлого» он так и не решился, но просьба юбилярши познакомить ее с его женой не осталась без внимания, да и жена «огорчилась» поездкой без нее, и Михаил сдался.
Уже в самолете, взяв руки жены в свои, он предупредил о пристрастии своей семьи к ссорам, скандалам, выяснениям отношений.
— Лёлечка, пожалуйста, не поддавайся на их провокации, не слушай сплетни и «лживые воспоминания»: все было совсем не так! И запомни: я для них чужой человек! Их интересуют только мои деньги!
— Зачем же ты с ними тогда общаешься?
— Они моя семья. Другой у меня не было, пока мы с тобой не поженились.
— Поэтому ты меня с ними не знакомил и год к ним не ездил?
— Я и до этого старался бывать у них реже, ездил по делам, а к ним не заходил — подарки передавал и деньги переводил. И сейчас бы не поехал, но юбилей — мама Таня просила оплатить ресторан. Хотел поздравить, оплатить и вечером улететь — ты же без меня плохо засыпаешь: ждешь мою колыбельную.
— Это правда, — улыбнулась Алена, и глаза у нее заискрились, — без тебя мне не спится.
— Как и мне… без твоих сладких поцелуев на ночь, — признался Михаил и поцеловал жену в губы. — Пообещай мне, не реагировать на их провокации.
— Миш, ты себя слышишь? Ты знаешь, что там тебя ждут скандалы, провокации и все равно едешь? Не лучше ли просто оплатить ресторан — пусть развлекаются и грызутся сами, а мы постоим в стороне.
— В твоей семье тоже не все гладко! Однако, ты звонишь отцу, встречаешься с ним.
— Ты прав, прости. Я постараюсь не обращать внимания на провокации.
— А сейчас давай поспим, — не отпуская ее руки, предложил Михаил и закрыл глаза.
Глядя на «спящего» мужа, Алена заподозрила неладное — уж очень он старался казаться равнодушным: в свое личное он никого не пускал, и даже для нее неохотно делал исключения.
«— Все это связано с его прошлым… Отец погиб, мать умерла, он попал в детдом, в свою семью его взял друг отца, но похоже их семья так и осталась ему чужой. Почему они не приняла его — ведь он им столько помогает…»
Алена попробовала подремать, но не получалось.
Прилетев, они сняли два номера (для них и охраны) в той же гостинице, в ресторане которой был заказан банкет, и потому как Михаил занимался с ней сексом (без ласк, быстро, нервно, вспомнив о ее удовольствиях только в конце), поняла, что он волнуется и переживает.
— Все будет хорошо, — успокоила она мужа, собравшегося идти в душ. — Миш, ты из-за меня волнуешься? Хочешь, иди на юбилей один. Я не обижусь.
Михаил постоял, помолчал, присел на край кровати. Взял руку жены.
— Дело не в тебе, Лёлечка… дело во мне. Слишком много негатива внес я в эту семью — сейчас я это понимаю! — не надо было мне возвращаться к ним! Вырастили, на ноги поставили, отпустили в свободное плавание и забыли обо мне! А я о них! Пусть бы считали меня неблагодарной скотиной — спокойнее бы жили без меня, но я приезжал… помогал, деньги посылал.
— Ты был один, а они твоя семья — ты к ним тянулся, — догадалась Алена.
— Да. Но если бы я не вернулся, то жизнь сложилась бы по-другому… у всех.
— По-другому? А вдруг мы бы с тобой не встретились в этой другой жизни! Нееет, пусть все остается, как есть! Кто-то из умных сказал: «Признает ошибки — умный, исправляет — мудрый, просит прощения — сильный духом, а возвращает отношения — любящий».
— Здорово сказано. Похоже первую ступень я прошел: признал ошибку — понял, что месть разрушает и выжигает изнутри… в первую очередь тебя самого! А вот исправить ошибки уже нельзя и просить прощения уже не у кого — Гришка погиб, а отношений с семьей никогда не было.
— Ты хочешь… — подозрительно начала Алена, не решаясь продолжить.
— Да. Уйти и забыть о них. Свой долг второму отцу я отдал — заботился о его семье даже больший срок, чем жил у них… дальше без меня! Почему-то они привыкли считать меня «должником их семьи по гроб жизни» — исполнителем их желаний: квартиры, машины, поездки на отдых, шмотки, телефоны… Ошибаются! Лично им я ничего не должен!
Алена поцеловала руку мужа — она с ним, поддерживает его, верит ему.
— Пойдем, ка, со мной в душ, моя Снегурка, я тебя поласкаю… — поднимаясь с кровати, предложил растроганный муж. — Остальные подождут…
Она встала, прижалась к нему, он за руку повел в душ свою Снегурку, обнимая, целуя, возбуждая…
105
Они пришли на банкет, когда гости почти собрались.
Столы накрыты, подарки вручены, официанты разносили шампанское, напитки и закуски в небольшом зальчике перед банкетным залом.
Играла тихая музыка, гости танцевали, ожидая начала торжества.
В темном костюме, в белоснежной рубашке без галстука с огромным букетищем алых роз Михаил гордо вел жену к юбилярше, стоящей в окружении «семьи», не обращая внимание на шепот за их спинами.
Полтора года замужества и рождение детей пошли на пользу обаятельной студенточке, ставшей обворожительной, молодой женщиной, светящейся изнутри своим «семейным счастьем» и сексуальной удовлетворенностью — в переливающемся серебром платье, с длинной ниткой черного жемчуга и жемчужными серьгами, уложенными в прическу волосами и сияющими глазами, она шла рядом с мужем, гордясь им и считая лучшим мужчиной на свете. Эти двое являли собой единое целое, объединенные узами брака и счастливой семейной жизнью.
Вручив букет (из пятидесяти роз), который тут же подхватил муж дочери, Михаил познакомил «семью» со своей женой и отвел в сторонку, уступая место последним гостям.
К ним подошел официант с подносом. Алена взяла бокал шампанского, Михаил отказался.
Телохранитель и водитель-охранник остались у двери.
Стоя у окна и держа за руку мужа, отвернувшегося от гостей и юбилярши, Алена с интересом рассматривала родственников: молодящуюся юбиляршу, ее худощавую, дорого одетую дочь с рыхловатым мужем, фигуристую, пышногрудую блондинку в красном платье и красной помадой на пухлых губах под руку с бородатым мужчиной за сорок, детей…
Почему-то Алена думала, что «семья» тут же примет Михаила в свои ряды, гордясь им, и никуда не отпустит (ну, если не как родственника, то как почетного гостя уж точно — он оплачивает сей банкет) или кто-то из родственников развлечет их разговором, но похоже самого богатого человека в этом зале «семья» и в грош не ставила.
— Может, пойдем в номер, а счет за банкет пусть принесут туда.
— Нет, Лёль, я хочу до дна испить эту чашу и окончательно убедиться в правильности своего решения.
К юбилярше подошел распорядитель, и она «царственной ручкой» указала в сторону Михаила.
— Если мы сейчас уйдем, она в обморок грохнется, — мстительно пошутила Алена — за мужа было обидно. — Кошелек сбежал!
— Гости бросятся за нами вдогонку, а ты на каблуках — далеко не убежим! Поймают! — не остался в долгу Михаил, улыбаясь через силу — ситуация и для него была неприятная.
К Михаилу подошел распорядитель банкета, оценил «банкира» и заговорил с явным подобострастием.
— Извините, Михаил Егорович, что нарушаю вашу беседу, но необходимо уточнить некоторые моменты по банкету и получить ваше одобрение.
Михаил повернулся к мужчине и заговорил с ним.
Отпив глоток шампанского, Алена погладила мужа по плечу.
— Про ребят не забудь, заботливый ты мой! — прошептала она.
Михаил ей улыбнулся (снова убедился, что жена восхищается и гордится им, как мужем), распорядитель банкета поклонился и вышел из зала. Его место занял бородатый мужчина из «семейного клана».