Пуговка за пуговкой, танцуя для любимого мужчины танец соблазнения и желания, она расстегивала рубашку, поворачивалась спиной, приседала и выпрямляла ноги, отклянчивая попку и задирая рубашку… и вновь поворачиваясь к нему лицом. Расстегнув рубашку, она не сразу сняла ее, подошла е нему, наклонилась, погладила его ноги и, распахнув полотенце, восхищенно протянула многозначительное «Оооо!», пальчиками по внутренней стороне бедер «прошагала» до подрагивающей стоячей плоти, поласкала руками его мужское достоинство, вызвав у него стон удовольствия, и отступила… продолжила танец, медленно сняв рубашку и, улыбаясь и глядя ему в глаза, бросила ему ее… Он поймал рубашку, улыбаясь, послал ей воздушный поцелуй. Оставшись в кружевном белье, она снова немного потанцевала, повертелась, давая ему время полюбоваться собой в кружевном белье, потом медленно расстегнула бюстгальтер и, придерживая его рукой, повертелась, поприседала, подошла к нему, наклонилась, предлагая ему самому сдернуть бюстгальтер с ее груди… Он снова поучаствовал, протянул руку, пальцем зацепил кружевную преграду, потянул, сдернул и замер от вида обнажившихся грудей… Она наклонилась еще ниже, ниже, коснулась грудью его лица… Он лизнул ее затвердевший сосок, взял в рот, слегка пососал, потом второй… Теперь пришла ее очередь стонать от приятных ощущений и бушующей внутри страсти… Она отпрянула, отошла и вновь затанцевала, лаская себя и снимая кружевные трусики… Трусики она сняла сама, поиграла с ними и бросила ему… Он подхватил кружевной «подарок», понюхал и, не отрывая трусиков от лица, продолжил наслаждаться ее танцем в обнаженном виде…
Возбудив его и себя, она подошла к нему, понаклонялась, потерлась о его выставленную руку… встала на колени между его ног, полюбовалась его колом стоящим достоинством, облизнула губы… склонилась над его подрагивающей плотью… взяла в рот, сжала губы и задвигалась…
Застонав от чувственных действий, вызвавших приятное томление в паху и разрастающееся внутри желание, он отклонился, чтобы лучше видеть и запомнить, как его окаменевшая плоть входит ей в рот и выходит, как она старается полностью заглотить ее, как она помогает себе руками быстрее подвести его к финальному наслаждению, как гладит его бедра, играет с его яйцами, сжимая их и вызывая у него стоны сладкой боли… как она берет его за задницу, сжимает и подталкивает его в себя, стараясь глубже принять его плоть в свое горло, до самого основания, как ее слюна течет по его напряженному достоинству… от увиденного бушующее внутри желание начало вырываться наружу, тело его напряглось от неконтролируемых спазм удовольствия, и он начал выстреливать ей в горло теплой, вязкой спермой… она задохнулась от его сладковато-соленого привкуса, сглотнула, задвигалась быстрее, почувствовала на своем затылке его руку, прижимающую ее голову, почувствовала в своем горле его напряженный, извергающийся член, глубоко вошедший и упирающийся в связки, и зарычала щекоча его нежную, открытую головку… он протяжно застонал, отпустил ее затылок… она рванулась назад, выпустила его напряженную плоть из своего горла и глубоко вдохнула…
Отвалившись на кровать, он тяжело дышал и довольно улыбался.
— П… какой кайф! — произнес он, вытягивая руки вверх и наблюдая, как она пытается восстановить свое дыхание. — Где ты этому научилась, моя нагая соблазнительница?
Она не ответила, просто глубоко дышала — такое «его удовольствие» далось ей тяжело… Отдышавшись, она легла рядом с ним на кровать, устало расслабилась.
Поднявшись повыше на кровати, он повернулся на бок и с любовью и благодарностью посмотрел ей в лицо.
— Прости, не легко пришлось? — посочувствовал он.
— В следующий раз сразу голову не прижимай, дай вздохнуть… — поучила она и улыбнулась — ей было приятно его восхищение и восторженная оценка ее стараний.
— Прости… научусь. Обещаю.
— А я обещаю научиться еще массажу… эротическому, и тебе придется высвобождать уйму времени, чтобы насладиться им…
— Согласен! Работу по боку, если дома ждет такой заманчивый расслабончик! — засмеялся Михаил. — А теперь твоя очередь получать удовольствие!
И он начал ее целовать, ласкать, и старался, пока и она не получила свою долю наслаждения…
Раскинувшись на кровати, они какое-то время отдыхали, пребывая в усталой чувственной нирване.
— А может, ну, ее эту работу! — заложив руки за голову, размечтался именинник, возвращаясь в реальность. — Продам бизнес, будем ездить по миру, заниматься сексом в свое удовольствие, наслаждаться жизнью!
— А давай! — поворачиваясь к мужу, неожиданно согласилась Алена. — Оставим детей дома, а сами путешествовать.
Михаил помолчал, попредставлял такую беззаботную жизнь вдвоем и покачал головой.
— Нееет, детей возьмем с собой — куда же мы без них.
— До школы можем, а потом? Вернемся в Питер, детей в школу, а сами бездельничать и заниматься сексом?
Представив, что потерял свой бизнес, Михаил недовольно засопел.
— Ты не выдержишь без работы, мой любимый трудоголик! Она для тебя такое же удовольствие, как секс! — догадалась Алена. — Но нельзя все тянуть на своих плечах! Переложи часть своих обязанностей на других людей и найди баланс между работой и отдыхом!
— Согласен. От работы, как и от секса с тобой, я не откажусь!
Михаил обнял жену притянул к себе на грудь. Погладил по спинке, рука сама заскользила ниже…
135
Утро следующего дня Алена промаялась сомнениями… но после завтрака решилась.
— У меня для тебя, Мишенька, еще подарок…
— Еще стриптиз с продолжением?
— Лучше, — смущенно улыбнулась Алена, вспоминая свой эротический танец соблазнения, достала из ящика альбомы с фотографиями. — Прости, но я тебя не послушалась и снова влезла в твою «личную жизнь» — там фотографии твоих родителей…
— Ты опять? Зачем? — вскинулся Михаил, поднимаясь с дивана. — Лёль, я же сказал, что не хочу ничего знать о родственниках, которые от меня отказались.
— Там фотографии твоих родителей — маминых же фоток у тебя нет. Надо будет выбрать на памятник.
Ни слова не говоря, Михаил взял альбомы и пошел в спальню, положил их на тумбочку, лег на кровать, закрыл глаза… но не выдержал и посмотрел альбом.
Помаявшись в гостиной, Алена заглянула в спальню, посмотрела на «спящего» мужа, на цыпочках подошла, прикрыла его пледом и вышла… Приготовив обед, она легла «под бочок» к мужу, обняла его и закрыла глаза… Она чувствовала себя виноватой и правой одновременно и хотела поддержать, пожалеть и смягчить… такого серьезного, делового и жесткого «хозяина жизни».
Михаил обнял жену, чувствуя, что он не один — она его любит, понимает и жалеет…
Подремав еще часок, они встали, но об альбомах больше не разговаривали. Алена убрала их в тумбочку и сделала вид, что забыла о них. Но через месяц позвонили родители отца Михаила и попросили помощи.
— Миш, давай поговорим, — после ужина, включив детям мультики, начала Алена непростой разговор. — Твоей сводной сестре, которая не взяла тебя из детского дома, требуется операция и, как ты понимаешь, денег у семьи нет. Ты не хочешь оплатить…
— Нет.
— Я могла бы и сама… но ты же не хочешь, чтобы я лезла в твою «личную жизнь», хотя ты говорил, что я и дети твоя личная жизнь. Миша, подумай, время, может быть, упущено и ничего уже нельзя будет изменить…
— Нет.
— Это в первую очередь нужно тебе самому… переступить через свою обиду. У нас три дня, чтобы подумать и оплатить счет. Я не прошу тебя прощать ее, встречаться, поддерживать отношения…
— Ты же не отстанешь⁈ — насупился Михаил. — Будешь долбить пока не добьешься своего!
Алена вздохнула и пожала плечами.
— Не буду… — она выключила телевизор и повела детей спать. — Поцелуем папочку, почистим зубки, почитаем книжку и баиньки.
После обнимашек и чмоков Михаил оттаял, смотрел на уходящее из гостиной семейство и понимал, что они и есть его личная жизнь, а без них его личная жизнь пуста, одинока и уныла… и ему совсем не нужна.
«Лёлька права — это нужно мне… не упустить время, как с Гришкой, и исправить свои ошибки, перешагнуть через свою гордость и обиды и просто помочь человеку. Может, там на верху, мне это зачтется…»
Через два дня он оплатил счет за операцию, а еще через неделю…
— Давай, съездим к родителям отца… хочу посмотреть на дом, где он вырос. Только никаких обязательств и прощений! — предупредил он.
И они поехали.
Бабушка с дедушкой были счастливы, не знали, как угодить и куда усадить «дорогого гостя», но Алена быстро пресекла восторженное угодничество, зная независимый и властный характер своего мужа.
— Дайте ему время привыкнуть, что у него есть родные и освоиться в вашем доме — долгое время у него не было прошлого…
Михаил смотрел фотографии, слушал рассказы, ходил по комнатам и вспоминал…
— Мы с родителями приезжали сюда несколько раз… ходили в лес и на речку… — взяв Алену за руку, он повел ее к речке, показал места, где отдыхали с родителями и все больше «каменел», утверждаясь в своем решении. — Я хочу купить этот дом! Пусть они в нем живут, но дом будет моим! Хоть что-то будет у меня от родителей…
— Хорошо, я поговорю с ними.
И Алена, отправив Михаила в Курск за риелтором, оценщиком и нотариусом, уговорила продать их дом с пожизненным проживанием. На сделке Михаил, наконец-то, почувствовал себя в своей стихии: риелтор и нотариус готовили документы, оценщик — оценивал, а он контролировал процесс. Но…
— Не будем мы дом продавать! — неожиданно решил дед. — Хочешь дом — владей! Мы тебе его дарим! Ты и твоя жена и так для нас много сделали.
— Но как же внуки… — начала бабушка.
— Все останется, как есть! — заверил Михаил. — Я выплачу…
— Не надо! Нам Аленушка каждый месяц деньги и продукты шлет, да и ты Любке помог. Лучше правнуков привези посмотреть!
Алена улыбнулась — вот откуда у мужа «твердый характер».
— Попробую уговорить мужа выбрать время для поездки…