Помахав рукой подъезжающему на открытой машине Давиду, Алена быстро попрощавшись с Данилой и побежала на встречу другу.
— Это кто? — ревниво нахмурился «друг», бросая недовольные взгляды на впечатляющего атлета.
— Да так, бывший одноклассник… с женой, — отмахнулась Алена, целуя Давида в щеку и подумала: — «А бабушка говорила, что любовь не проходит! Но, возможно, к Даниле это была не любовь, а влечение к противоположному полу, первые просыпающиеся чувства. А к Давиду у меня что? Влюбленность? Влечение? А может, любовь…»
18
— Мы так решили! И давай, не будем возвращаться к этому вопросу! — с недовольным лицом Илья Анатольевич расхаживал по гостиной, убеждая дочь в верности своего решения. — Тебе не понять нашего стремления — ты не врач!
— Что тут понимать? Ты решил, и все должны подчиняться! — возразила Алена. — Ты собрался ехать на другое полушарие! Зачем? У нас в стране что больных не хватает?
— Ничего ты не понимаешь! «Врачи без границ» — это международная, всемирная организация! Все люди в мире должны получать медицинскую помощь — это их право! И в Африке тоже!
— Вот пусть их свои врачи и лечат! — не сдавалась Алена, искоса поглядывая на погрустневшую мать и ожидая ее поддержки.
— Темнота! Тундра непроходимая! — распалялся Илья Анатольевич. — Как ты можешь так жить? Только о себе и думаешь! Эгоистка!
— А еще о маме! Куда ты ее тащишь⁈ — Алена уже в открытую с жалостью смотрела на переживающую мать. — Она не хочет ехать в эту твою Африку!
— Аля, прекрати, — обреченно вздохнула Юлия Константиновна. — Мы с папой все уже решили.
— Слышала? — победно вопросил Илья Анатольевич и, выходя из гостиной, недовольно посмотрел на дочь. — Некогда мне с тобой лясы точить — надо документы подготовить, вещи собрать!
Проводив отца осуждающим взглядом, дочь попробовала переубедить мать.
— Отговори его! Запрети! Поставь условие! Но нельзя допустить этой ненужной и опасной поездки!
— Не получится… Он о ней много лет мечтает — в молодости съездил в эту Африку, получил свою долю адреналина и уверенность в своих возможностях и решил повторить. Ждал, когда ты школу окончишь и в институт поступишь.
— Но это же его мечта! Его! Не твоя! Останься! — Алена бросилась на шею матери. — Ты же не хочешь туда ехать! И бабушка будет переживать за тебя!
— Не хочу… — заплакала Юлия Константиновна, но тут же взяла себя в руки. — Но я его жена… это мой долг, дочь, и я не оставлю его одного. Два года в разлуке с ним — это выше моих сил… Да и кто о нем в чужой стране лучше меня позаботится? Это решено, Алька, смирись и не трепи всем нервы! Давай, поговорим о чем-нибудь другом!
— Что может быть важнее вашего отъезда?
— Жизнь, милая… Она такая длинная и непредсказуемая, в ней столько ошибок, которые уже нельзя исправить. Ты совсем взрослая, а мы с тобой так и не поговорили откровенно, — Юлия Константиновна вытерла набежавшие слезы. — И еще, если вдруг, что-то случится, и тебе понадобится помощь… в документах на квартиру лежит мое письмо для тебя.
Видя ее переживания, Алена не стала расстраивать родителей и, как мама, смирилась с решением отца — он глава семьи и сам принимает решения.
Через месяц она проводила родителей в аэропорт, а через пару недель уехала в Москву — скоро начнутся занятия в институте, да и отношения с Давидом у них неспешно, но развивались — они уже целовались, и друзья начали считать их парой.
19Осень… второй курс
Свой день рождения в сентябре Алена отмечала в кафешке с друзьями, подарившими ей деньги на обучение вождению в автошколе, и «своим молодым человеком», преподнесшим ей букет из восемнадцати алых роз и кулон, а вечером на семейном чаепитии она познакомила Давида с бабушкой.
Алена очень удивилась, когда одетый в костюм «курьер», вручил лично ей огромный букет цветов, торт, конверт с деньгами (сто пятьдесят тысяч!) и большой конверт, который Галина Викторовна тут же отобрала у внучки. При Давиде разбираться с «подарками» Алена не стала, но проводив гостя…
— Объясни, от кого этот конверт с деньгами? Я всегда думала, что деньги, которые ты мне отдаешь, от родителей, бабушки с дедом и тебя.
Галине Викторовне с большим трудом удалось отговориться.
— Это родственники присылают тебе деньги на праздники.
— Что в большом конверте? Дай, посмотреть!
В конверте были акции рудодобывающей компании.
— Они в Сибири, работают на шахте — мама у них и купила для тебя.
— Мама? Она разве понимает что-то в инвестициях?
— Так, всё! Вот она приедет и разбирайтесь! — Галина Викторовна решительно забрала большой конверт с акциями и спрятала в шкаф.
Постепенно все вроде налаживалось: учеба, быт, отношения: они встречались с Давидом, очень повзрослевшим (внутренне) за это время — он серьезно относился к своей работе, к их отношениям и даже поговаривал о свадьбе — в будущем… хотя дальше поцелуев дело у них не заходило и о любви не было сказано ни слова — «невеста» была слишком молода: только-только исполнилось восемнадцать!
Алена радовалась жизни, училась, наслаждалась возникшими чувствами (даже не смотря на то, что однокурсницы смотрели на нее с презрительным непониманием — чем она заслужила внимание такого богатого красавчика, а некоторые (Альбина, например) открыто насмехались над ее «скромными нарядами» и внешностью), но в декабре пришло известие, всё отодвинувшее на второй план — лагерь врачей в Танзании смыло селевым потоком…
20Зима
— Я поеду с тобой в офис этой организации!
Давид взял на себя звонки, выяснения, поездку, чего Алена не ожидала и за что была ему благодарна. Она плохо соображала в эти несколько дней после звонка представителя компании, сообщившего о пропаже родителей.
— Не паникуй раньше времени! Может, они живы и их найдут.
— Как я бабушке скажу? Мама так не хотела ехать! — рыдала Алена на плече у «друга». — А бабушке с дедушкой, как скажу о трагедии…
— Ведутся спасательные работы! — гладя Алену по волосам, успокаивал Давид, жалея ее и одновременно радуясь их сближению — он подвозил ее после тренажорки домой, ей сообщили о трагедии, и она совсем растерялась от горя.
— Ты думаешь, они… С ними все в порядке? — с надеждой заглядывала Алена в глаза Давиду.
— Не знаю, но пока тела… — он запнулся и быстро поправился: — пока точных данных нет, надо надеяться, что их найдут, и они вернутся домой.
— Ты прав! Они обязательно вернутся домой!
С большим трудом Алене удалось взять себя в руки, успокоиться и скрыть от бабушки трагическое известие.
А через три дня они с Давидом поехали в Питер в офис организации. Им сообщили, что спасательные операции ведутся, но утешительных результатов не было — надо было ждать.
Алена пыталась быть гостеприимной хозяйкой, но каждая вещь в квартире напоминала ей о родителях и вызывала новые потоки слез — уж какой тут обед и ужин!
— Давай, поедем в гостиницу, — предложил Давид. — Я снял номер.
— Ну-у, не знаю, — засомневалась Алена.
— Хоть поужинаем нормально, а то ты не ешь ничего! Можешь, потом на такси домой уехать… если ты меня боишься.
— Ничего я не боюсь! — мотнула головой Алена и почувствовала, что ее, и правда, шатает от голода. — Поехали.
Они поужинали в номере, выпили вина, голова у Алены закружилась…
— Приляг, поспи часок… а я покараулю твой сон, — уговаривал Давид, помогая девушке устроиться на кровати.
Он лег рядом, начал нежно целовать ее в губы, шептать ей признания в любви, от чего голова Алены шла кругом, в теле разливалась истома желания.
— Нежная моя, девочка… любимая моя… цветочек мой драгоценный… — шептал Давид, нежно лаская ее грудь, боясь неосторожным движением спугнуть романтичный настрой. — Как я долго ждал твоего ответного чувства.
И когда Алена совсем сомлела от выпитого вина и ласк, попросил выйти за него замуж:
— В горе и в радости… в болезни и здравии… до конца дней мы будем вместе… Согласна?
— Согласна… Я тебя люблю…
— И я тебя люблю… Будь моей…
Шептал он, надевая ей на палец колечко с бриллиантиком…
Слезы застилали глаза Алены, сердце трепетало от радости и плакало от горя… голова кружилась от вина и бушующих в ней чувств, и она прошептала ему «Да»…
Губы его жадно впились ей в рот, руки начали нетерпеливо раздевать, ласкать… горячее, мужское тело навалилось, прижало к себе, она обняла его, согласно раздвинула ноги, и все закружилось от нахлынувшей на них страсти, прогоняя тревоги и одиночество, соединяя их тела… Он застонал от тесноты ее девичьего лона, испытывая болезненно-жгучее ощущения, она вскрикнула от пронзившей ее боли, застонала и, закусив губу, впилась в его плечи ногтями…
— Расслабься, малышка, — простонал он, замирая в ней, — ты слишком тесная, и мне тоже больно, как и тебе…
Она попыталась расслабиться, но у нее не получилось… его каменная плоть распирала ее изнутри, принося неприятные ощущения… ему бы остановиться, поцеловать ее, поласкать, расслабить, но он спешил удовлетворить свое желание…
— Расслабься, — кривясь, просил он, — если не можешь, потерпи… в следующий раз будет не так больно.
Поверив, она отпустила его плечи, и он осторожно задвигался в ней, постанывая и морщась от болезненных ощущений… Закрыв глаза и закусив губу, она терпела, старалась расслабить мышцы, терзающие его плоть, но отдавая ему себя и свою невинность, не испытывала ничего кроме жгучей боли внутри… Их первая близость закончилась неудачно: терпеть болезненные ощущения он не стал и, прервавшись, ушел в ванную комнату.
21
Проснулась Алена под утро, светало…
Повернувшись, она увидела рядом с собой спящего, голого мужчину, отшатнулась, но тут же все вспомнила, посмотрела на кольцо на пальце, потянула на себя одеяло…
«— Зачем я поспешила… отдалась до свадьбы, — в первую секунду пожалела она, но тут же себя одернула: — Все правильно! Я его люблю! И он меня любит и предложил выйти за него замуж! Мы уже вместе! И ничто не сможет нас разлучить!»