— Договорились, — отмахиваюсь от него не раздумывая.
Потеряв интерес, направляюсь к ступеням, ведущим в дом.
Как-то раз зимой я очень эффектно с них шлепнулась. После этого в снежные дни меня охрана под ручку в дом заводила.
— Женя, во сколько? — голос мужа снова врывается в сознание.
— Я тебе напишу завтра, — или нет. Посмотрим на настроение.
Оказавшись в холле, я слышу, как из кухни доносятся голоса.
Впервые в жизни мама с Андреем на повышенных тонах разговаривают.
— Максим не мог! — проговаривает она в непривычно строгой манере. — Его оболгали!
— Я своими глазами видел его снимки с пацаном! — сын пытается дожать бабушку.
— Мало ли что тебе прислали. Ты сам программист и понимаешь, как легко оболгать человека.
— Да при чем тут прислали, ба? Они хранились у отца.
Я мгновенно ощетиниваюсь.
Мама поступает так, как я и ожидала.
Войдя на кухню, застываю в дверном проеме.
— Мам, ты ведь сама всё слышала. Максим не скрывает измены, — кровь с бешеной скоростью приливает к лицу. — Можешь хотя бы сейчас меня поддержать, а не его?
— Твой отец воспитал тебя излишне своевольной. Ты упряма и не думаешь о последствиях. Думаешь, легко жить одной? Мужская поддержка очень важна!
Сцепив зубы, удерживаю себя от опрометчивого поступка. Ссоры ещё и с родительницей.
Она, напротив, на эмоциях начинает на меня наседать.
— Поверь мне, я знаю, о чем говорю. Когда у меня был тяжелый период — муж бил и издевался, родные отвернулись — никто не помог, кроме твоего отца! И я это ценила всю жизнь! Простила бы ему всё что угодно, — поняв, что сказала лишнего, мама осекается.
Глава 16
Глава 16
Сказать, что я удивлена — ничего не сказать.
В силу возраста отлично понимаю: в жизни всякое бывает, но откровения матери производят на меня «Вау» эффект. Ни разу до этого момента я не слышала о том, что она была замужем дважды. В моей картине мира отец — первый и единственный её муж.
Андрей тоже выглядит слегка оглушенным.
Он был любимцем деда. Они проводили вместе массу времени, за которое папа изрядно смог повлиять на становление моего сына, его мышление и виденье мира. Но, похоже, дед ни разу и словом не обмолвился о подобных подробностях.
Ну что же…
Это их право. Каждый волен сам очерчивать границы, меня напрягает лишь то, что мама пытается продавить меня под свои жизненные установки.
— Я об этом не знала, — мне требуется несколько мгновений, чтобы справиться с удивлением.
В конце концов, какая мне разница?
— Мы с твоим отцом решили никому не рассказывать.
Наблюдаю за ней и чувствую исходящую от мамы неловкость. Жалеет, что поддалась эмоциям и призналась.
— Ваше право. Но если отталкиваться от твоих слов, мама, то легко можно сделать вывод, что с разводом жизнь не заканчивается. Ты ведь встретила отца, и он стал твоим верным и надежным спутником. Максим, конечно, меня не бил, но он тоже предатель. И лжец. Что мешает мне развестись и быть счастливой без него?
— Мне было двадцать! — насколько быстро взвивается, настолько стремительно и тухнет.
Мы встречаемся взглядами, но мама быстро отводит глаза.
Я пытаюсь понять, что меня сейчас беспокоит больше: то, что она едва ли не прямым текстом меня старой назвала, или то, что мной мама в девятнадцать забеременела…
Честно признаться, я не уверена, что готова сейчас к новым потрясениям. Макс выполнил план-пятилетку за пару дней. Ещё парочка старых скелетов из шкафа, и смело можно будет отправляться на длительное лечение к своим коллегам из психиатрии.
— Ты хотела сказать — девятнадцать? — уточняю, изогнув бровь.
— Да! — отвечает очень быстро, не задумываясь, и тут же нервно поправляет прядь волос.
Как и всегда, подмечаю детали.
Произнося ложь, люди очень часто касаются волос, мочек ушей или носа. Жесты нас выдают. Достаточно внимательно понаблюдать за человеком.
— Не переживай, я чувствую себя превосходно, — прохладно произношу.
— И выглядишь также, — подает голос Андрей. — Некоторые парни до сих пор думают, что я им вру о том, что ты моя мама.
Сын расплывается в довольной улыбке.
Прищурившись, смотрю на него с легкой толикой укоризны.
Не хватает только того, чтобы мама подумала, что я планирую на малолеток переключиться. Шум получится из ничего.
Мама продолжает выглядеть раздосадованной, но тему мы, к счастью, меняем.
Она лишь просит меня хорошо всё обдумать, чтобы впоследствии не жалеть.
В последнее время я не могу похвастаться отменным аппетитом, а короткие перепалки — сначала с мужем, а после и с матерью, и вовсе сводят мой обед к чаепитию.
Мама всё чувствует и решает разрядить обстановку рассказом о небольшом аукционе, в котором им с Ниной довелось поучаствовать. Только вот ни бриллиантовое колье, ни кольцо с редким сапфиром интереса во мне не вызывают.
Ловлю себя на мысли, что вглядываюсь в лицо мамы, ища сходства между нами. И, к своему огромному огорчению — не нахожу.
Мы обе блондинки, и на этом, пожалуй, всё.
Когда я была маленькой, все говорили, что я на папу похожа, а характер больше на мамин похож, но годы прошли, и даже он стал другим.
— Женя, а банк? — вдруг мама спохватывается, когда мы перемещаемся в гостиную.
Я невольно вздрагиваю. По новой начнем?
— А что с ним? На Максиме свет клином не сошелся. Он не единственный эффективный топ-менеджер.
— Управленец должен быть из семьи. Для твоего отца это всегда было важно. Максиму он доверял всецело. Видел в нем приемника. Саша в людях не ошибался.
Я мысленно закатываю глаза.
Что она мне предлагает? Жить с человеком, от которого меня выворачивает наизнанку, только из соображений финансовой выгоды? И то, я хочу заметить — сомнительной.
Ещё неизвестно, как именно он управлял… Если так же, как вел себя в семейной жизни, то у меня большие проблемы.
— Постараюсь осилить новую для себя сферу, — отвечаю с легким сарказмом.
— Не ерничай! Я серьезно с тобой разговариваю!
— Ты отчитываешь меня, как маленькую девочку. Я подобное не люблю, и ты это знаешь.
Напряжение между нами растет.
Положа руку на сердце, моя мама всегда была весьма инфантильной. Это не упрек, просто факт. Не хорошо и не плохо. Папа, зная особенности её характера, старался всецело окружить жену заботой. Был опорой и поддержкой. Ни бытовые, ни финансовые трудности матери не касались. Сопровождение, водители, помощницы по хозяйству — вокруг нее всегда была масса специально обученных людей, способных помочь и обеспечить комфортный уровень жизни.
В ответ она дарила отцу всю себя. Он был центром её вселенной, тонул в любви, нежности и внимании.
Каждый волен самостоятельно делать выбор.
Наша с Максимом семейная жизнь изначально имела мало общего с тем, что я привыкла видеть с детства.
Мы поженились, когда я в меде училась. И речи не шло о том, чтобы забить на обучение и порхать вокруг молодого мужа.
Был один неприятный для меня момент, когда мы только начали встречаться. Я увлеклась настолько, что из рук вон плохо подготовилась к экзамену. Единственный раз меня на пересдачу отправили. Прошло много лет, а я до сих пор помню, как заведующий кафедрой терапии пригласил меня к себе и провел серьезную беседу на тему того, что влюбляться во время учебы категорически воспрещается.
Объем информации, который приходится осваивать и запоминать будущим медикам — колоссален. А эмоции естественным образом влияют на наше восприятие и мыслительные процессы.
Эмоционально окрашенные события (в моем случае — первые отношения) запоминаются проще, чем нейтральные и, соответственно, внимание к ним сильнее.
Не настолько люди многофункциональны, чтобы одновременно успешно и мыслить, и строить новые отношения.
Мне было так стыдно, что с того дня я всегда четко разграничивала личную жизнь и учебу, а впоследствии и работу.
У меня звонит телефон, и я с удовольствием отвлекаюсь на разговор.
Общение с мамой своего маленького пациента дается проще, чем с собственной. Чудеса.
Я, конечно, ожидала, что она начнет защищать моего мужа. Но обиду всё равно ощущаю.
— Евгения Александровна, мы очень бы хотели попасть к Вам на прием… Запись никак не откроют. Я звоню каждый день, — из телефона доносится горестный вздох. — Никому другому Мишутку мы доверить не можем…
Обычно я этого не практикую — за редкими исключениями, но сейчас соглашаюсь осуществить вызов на дом.
Даже если мама обидится, так будет лучше.
Перед тем как уехать, прошу помощницу по хозяйству приглядывать за мамой. Мало ли что.
— Ты задумчива. С пацаном что-то серьезное? — спрашивает Андрей, когда спустя пару часов мы выезжаем из коттеджного поселка, в котором живет семья малыша.
— Что? — мысленно повторив заданный им вопрос, отвечаю. — Нет. Отец втайне от матери накормил сына клубникой. Когда началось покраснение кожи и зуб, побоялся признаваться. Всё стандартно, — отвечаю на автомате.
— А почему побоялся?
— Клубника сильный аллерген. А их сын астматик, к тому же по части дермы проблемы имеются.
Андрей хмурится.
— А зачем он тогда… — задумчиво проходится ладонью по затылку. — А, пофиг. У меня детей всё равно не будет.
— Как скажешь, — роняю равнодушно.
Достаю телефон из сумочки и в мессенджере ищу переписку со своей тетей. Судя по тому, как сильно меня всколыхнул разговор с мамой, нам есть о чем поговорить с ближайшей родственницей отца.
— И это всё? Даже не будешь меня переубеждать? — сын не отстает. — Внуков там просить, — откровенно смеется.
— Зачем? Я уверена, ты сам в состоянии решить, какой хочешь видеть свою дальнейшую жизнь. Если даже внуков никогда не будет, меньше любить тебя я не стану, — быстро отправив сообщение тете, перевожу взгляд на сына. Рассматриваю его профиль.
Мой любимый мальчик похож на отца.