Но что самое поразительное, что Элеонора Федоровна тоже мне не звонит. Вообще-то она постоянно рассказывала что она образцовая бабушка, что любит внуков и очень за них переживает. А по итогу даже ни разу не поинтересовалась, ни по какому адресу мы живем, ни нуждаемся ли в чем-либо… А ведь она всегда была «на страже счастья Максима». И что, перестала сторожить что ли? Непонятно.
Не знаю почему, но все-таки решаю ей позвонить. Зачем? Не то чтобы я рассчитываю на какую-нибудь помощь… Скорее мне любопытно, что произошло с человеком, который влезал в гораздо меньшие по важности события в жизни и мучил советами. Надеюсь не инсульт хватанул. Хотя женщина она крепкая.
Память услужливо подсовывает как же Элеонора Федоровна нас задалбывала когда мы только купили квартиру и ее обставляли. Постоянно приходила с проверками, рассуждала что куда поставить, во все кастрюли заглядывала, проводила по плинтусам пальцами, проверяя, точно ли все чисто, ведь «Максим такой аллергик!».
Вспомнился этот период жизни и так почему-то противно стало. Будто бы это я у Элеоноры Федоровны по полкам лазала, а не она у меня.
Почему я это терпела? Я думаю над этим, вертя в руках телефон. И тут до меня наконец доходит! Я думала что если человек так круто влезает в чужую жизнь, то с ним можно разделить ответственность, что он обязательно поможет при чрезвычайных ситуациях… И сейчас, ожидая звонка от Элеоноры Федоровны, я как раз на это и надеюсь: что она как-то поможет справиться с ситуацией. Тем более это ее сын, на которого она имеет хоть какое-то влияние.
Но что я хочу в конечном итоге? Чтобы Максим бросил Марину и вернулся? Прислушиваюсь к себе. Нет, мужа я больше видеть не хочу. Я его ненавижу, мне больно. Больно так что хочется кричать и плакать, будто кто-то вытащил мое сердце и порубил на кусочки.
Тогда что же я хочу?
Четкого понимания как мы будем разводиться, какие алименты будет платить мне, как станем делить квартиру. И речи не идет что я отдам единственное жилье этим сволочам. Но и вернуться я туда не могу. Во-первых, для Егорки присутствие постороннего человека, скандалы и выяснение отношений будут большим стрессом и все мои старания по его развитию пойдут насмарку. Во-вторых, я не хочу вредить ребенку, который в животике. И, в-третьих, Вера. Она уже достаточно взрослая чтобы все понимать. Ходит, притихшая, что-то смотрит в телефоне, а у меня сердце сжимается, что бедная девочка бесконечно прокручивает в голове случившееся. Для нее это все удар, папу-то она любила… Да и сейчас наверно любит, хотя он и предатель.
Собравшись с мыслями, звоню свекрови. Берет она трубку со второго раза только, видимо общаться со мной у нее никакого желания нет.
— Я тебя слушаю, Вика, — такое начало разговора оптимизма на внушает. Обычно Элеонора Федоровна так отвечает, если чем-то сильно раздражена.
— Здравствуйте, — откашливаюсь. А что говорить-то? Но надо собраться с мыслями, а не тянуть паузу, — Я хотела узнать…
— Что узнать, Вика? Что ты мне вообще звонишь? Что ты хочешь?
— Вы общались с Максимом? — наконец выпаливаю.
— Общалась, — ее тон повышается, — Я даже сходила и посмотрела на Марину. Посидели, поговорили… Попили чай. Кстати она неплохая хозяйка.
— И о чем вы разговаривали? — мое сердце падает. То есть вместо того чтобы выгнать эту дрянь из квартиры, они сидели и «чай пили»?!
— О том что Максим устал от этого брака, он изжил себя, понимаешь? Ты никогда не была мудрой, Вика. Не умела угодить моему сыну.
От ответа Элеоноры Федоровны внутри растет гнев. Да что она несет? Она в своем уме?
— А ваш сын мне сильно угождал когда я занималась вашими внуками? — я и сама не понимаю, что на меня находит, но сейчас, впервые в жизни, я чувствую в себе силы высказать свекрови хоть что-то, хоть малую часть того что я к ней чувствовала все эти годы, — А я угождала. И ему, и вам, и всему миру. И да, я была дурой, потому что не послала сама всю вашу гнилую семейку ко всем чертям.
— Ты… Ты… Ты что себе позволяешь? — начинает верещать свекровь, но я уже нажимаю на «отбой». И, решив, что общаться дальше с Элеонорой Федоровной мне больше не хочется, да и вообще опасно для здоровья, я заношу ее в черный список.
Сердце бьется как сумасшедшее, руки дрожат, но я довольна. И хотя я представления не имею, как теперь будет мстить мне свекровь за неподобающее поведение, но я наконец-то будто перешла какую-то черту. Не буду я больше церемониться с этими сволочами. Мне о детях надо думать. И о себе прежде всего.
Глава 18. Максим
После разговора с Мариной я целый день чувствую душевный подъем и удовлетворение. И пускай все знают о том что я семью бросил. Да, плохо, да, грязная история. Но это история любви и успеха!
Проходя по коридору мимо коллег, я теперь смотрю на них немного свысока. Если кто и не был в курсе, что у меня с деканом все серьезно, то сейчас пускай знают! Это не просто интрижка, какие бывают в каждой конторе… Я Марину в ЗАГС поведу!
Особенное удовольствие мне доставляет поглядывать на методистку Алену — молоденькую девчонку, окончившую ВУЗ четыре года назад. Красивая блондинка с длинными волосами. И на Виктора Геннадиевича — доктора наук, заведующего кафедрой, этого упыря, который как-то раз даже посмел заявить мне что я моральный урод и бездарность. Посмотрим что он скажет когда я стану таким же доктором наук как и он. А то что я им стану, у меня нет никаких сомнений.
Марина помогает мне писать докторскую, и чтобы ей самой не терять квалификацию, все научные статьи, которые мы публикуем в различных журналах, мы подписываем ее и моим именем. Что кстати лишний раз доказывает что мы друг другу не посторонние люди.
Однако вопреки ожиданиям в течение дня ни один человек не говорит мне ни слова, якобы и не в курсе что происходит между мной и Мариной. Хотя что они скажут? Что считают что я не прав? Или что завидуют?
А вот мне хочется чтобы Алена поняла, что упустила возможность со мной сблизиться. Конечно я сам к ней никогда не лез, но всегда доброжелательно улыбался, иногда заговаривал с ней, в общем делал гораздо больше шагов навстречу нежели к Марине, а она упрямо не понимала. Ну раз не понимала, что я без пяти минут свободный мужчина, пусть теперь кусает локти. Тем более что ей уже скоро двадцать восемь, еще годик, и замуж она уже точно не выйдет. Все-таки красота и молодость не вечны. Вон Вика, была практически феей, куколкой. А лет-то лет прошло, и что? Кто ее теперь хочет?
С другой стороны есть пример Марины, это идеальная женщина, которая будет такой в любом возрасте, но таких одна на миллион, если не меньше. И мне очень повезло что я сошелся с ней.
К вечеру, когда я уже жду что мы вместе поедем домой, любимая вдруг выдает:
— Максим, извини, я сегодня буду ночевать дома. — мы стоим возле главного входа Университета. Основная масса народа уже прошла, поэтому любопытных не так много.
У меня аж челюсть падает. Что значит дома? Какого черта?! Но грубить я близкому человеку конечно же не собираюсь.
— Родная, ты забыла где твой родной дом теперь? — стараюсь улыбнуться, хотя внутри разрывает от злости и ревности. Я значит жену выгнал из квартиры, слушал как Марина рассказывает какие обои теперь должны висеть в спальне, и теперь на тебе! Дома она ночевать будет!
— Я на одну ночь только, — облизывает полные губы. — У меня дела.
— У тебя в твоем якобы доме муж живет до сих пор! — не выдерживаю. Настроение ниже плинтуса. Интересно, чем я заслужил такое отношение со стороны любимой женщины?
— Я не к нему…
— А к кому? — отпускать Марину совсем не хочется. А может припугнуть что я ее брошу? Чтобы знала как себя вести, будучи в серьезных отношениях.
— У мужа старенькая мать, мне надо узнать как она, привезти продуктов…
Ее слова вызывают ступор. Марина никогда не была сентиментальной, а уж тем более к посторонним тетям. С другой стороны, ни муж, ни свекровь в ее квартире и вовсе жить не должны! Это же ее собственность.
— Почему тебя волнует какая-то посторонняя женщина? Она тебе никто.
— Понимаешь, моя родная мать меня не воспитывала, они разведись с отцом когда мне было четыре года, потом он женился еще раз, потом снова развелся…
— Погоди? Так куда делась твоя настоящая мать? — прерываю Марину, ловя себя на мысли, что если про отца она говорила всегда много и подробно, то про мать — как-то вскользь. И да, у отца третья жена, типа мачеха, но на деле они с Мариной просто подруги, потому что возраст одинаковый.
— Она живет как и жила, в Москве, с ней все хорошо, — пожимает плечами.
— Так, и какие у тебя с ней отношения?
— Никаких. Она про меня практически забыла. А Ирина Александровна, она хорошая. Она меня любит.
— Ирина Александровна — это мать твоего мужа, — киваю. Ситуация становится более понятной, но все равно меня не устраивает.
— Все верно, и мне не хотелось бы разрывать с ней отношения.
— Но ведь в твоей квартире живет и муж! Тебя этот никак не смущает?
— Понимаешь, Ирина Александровна надеется что мы с Дмитрием никогда не разведемся… И она его очень любит.
— И что? То есть если она надеется на это, то ты с ним и разводиться не станешь? И жить продолжишь? — я с трудом сдерживаюсь чтобы не накричать на любимую. Ну как можно ко мне так относиться! Я разорвал отношения с семьей ради нее… И, что самое главное, с детьми.
— Не говори глупостей. Просто надо немного подождать, и я конечно же с ним разведусь. — горестно вздыхает, затем целует меня в губы. Я чувствую трепет ее тела, она дрожит, прижимаясь ко мне и вдруг тихо произносит, на самое ухо: — Я люблю только тебя, Максим. Но я обещала Ирине Александровне быть рядом. Она мне ближе чем мама…
— Хорошо, но только на одну ночь, ладно?
— Конечно, милый, — кивает.
После чего, поцеловав меня в губы еще раз, она идет на парковку к своей машине. А я, глядя вслед на нее, думаю о том что придется провести эту ночь в одиночестве.