— Прекратили! Оба! Андрей, тебя моя личная жизнь волновать больше не должна! А тебе, — обращаюсь к Денису, — я ни единожды объяснила все! Хватит! Цирк устроили на пороге суда, хотите, чтоб обоих загребли?
И вы думаете, они меня слышат и слушают? Нет! Они просто отходят синхронно в сторону, оставляя меня стоять с растопыренными в разные стороны руками. Быстро приближаются друг к другу.
В глазах столько ненависти и злости. Боже, я и думать не думала и знать не знала, что они знакомы настолько близко. Ни один из них, никогда и слова не проронил, о близком знакомстве. Бывший муж вообще ни разу не говорил со мной о работе, о партнерах или о дружбе мужской. А Денис? Я ему душу свою нараспашку. Он тоже поделился сокровенным, но узнав мою фамилию, кем является мой, теперь уже бывший муж, промолчал!
Два козла! Меня тоже такое чувство яростное захватывает. Они не слышат меня. Заняты выяснением каких-то старых счетов, обид.
Стоят, набычившись, взглядом друг друга убивают. Приближаются. Близко и опасно. Еще секунда и случится драка.
— Нет и не было у меня друзей, — зло выплевывает Андрей, — а ты все в песочнице, запомни, бизнес не терпит слабостей. Ты слабым был и остался.
Денис от услышанного моментально шагает к Андрею и прорычав в ответ что-то непонятное мне, бьет бывшего. Головой. Четко и сильно. Тот от неожиданности отшатывается, но не падает. Что будет дальше, меня резко перестает интересовать. Устала.
Такая апатия накрывает. От бессилия.
— Да делайте вы, что хотите, — спокойным и бесцветным голосом произношу, — никого из вас видеть не хочу больше. Хватит. Отвалите! Оба!
Мужчины будто очнувшись смотрят на меня, а я, уже развернувшись, шагаю на ватных ногах в сторону дороги, уйти хочу подальше, вызвать такси и уехать туда, где меня слышат и слушают, ценят. К Маше.
Дохожу до обочины дороги и останавливаюсь на переходе пешеходном. Пока жду сигнала светофора, позволяющего перейти дорогу. Достаю телефон, запускаю поиск такси. Зеленый, делаю шаг и замечаю летящую на меня красную машину.
Застываю в ужасе. Вижу черные волосы водителя. Адская боль пронзает тело в области ног. Чувствую, как от удара меня подбрасывает. Слышу крики. Слышу имя свое. Меня кто-то зовет. Падаю на асфальт. Вкус крови во рту, мне очень больно. Болит каждая клеточка. Смотрю на небо хмурое, все вертится. А потом я погрружаюсь в темноту. Такую спасительную. Где мне не больно и хорошо. Спокойно и тихо.
Глава 59
Я пытаюсь разлепить глаза, но веки настолько тяжёлые, что сделать это практически не удаётся. Вновь проваливаюсь в сон. Глубокий и красочный.
Я бегу по зелёному лугу, в красивом летнем сарафане, ярко- жёлтого цвета, подол развивается от лёгкого дуновения ветра. Мои ноги утопают в луговом разнотравье. Цветущие ромашки, колокольчики, ирисы, тысячелистник. Сладко-свежий летний аромат проникает в мои лёгкие. Как в детстве. Волосы мои вновь длинные и спадают по плечам на грудь.
И в душе так легко и беззаботно. Я бегу, бегу, практически лечу. Лёгкая, как пушинка. Хохочу в голос так сильно, что болят скулы и щеки.
Оглядываюсь назад и вижу фигуру, она размытая. Я не могу понять, кто бежит вслед за мной.
Впереди лес с высоченными деревьями. Останавливаюсь перед ним и до меня доносится: «Вика, Вика, не уходи…»
Голос мужской и знакомый, но кто это, я не могу понять.
Оборачиваюсь, а поляна с цветами расплывается, но фигура, приближающаяся ко мне, обретает чёткие очертания. Мужчина. Я вижу тёмные волосы и широкие плечи. Высокий. Лица разглядеть не могу.
«Вика, Вика….. Вика, постой..»
Луг исчезает очень быстро и мне так страшно, что исчезну вместе с ним и я шагаю в лес. Вокруг много толстых стволов вековых исполинов. Под ногами нет травы, иду дальше. Потом бегу, мне страшно становится, дыхание срывается. Прячусь за деревьями, как слышу где-то рядом мужской голос. Отдышавшись, мчусь вглубь леса, но он так резко закачивается, что я не успеваю остановиться и мои ноги погружаются в песок. Впереди пустыня и солнце выжигает глаза яркостью, режет.
Оборачиваюсь, но никого не вижу и не слышу.
Мои ноги вязнут в песке всё сильнее, начинаю назад отступать, но не получается. Дёргаюсь, топчусь на месте. Ноги, как будто держат там крепко. И пески так быстро тело поглощают. Страшно, очень страшно. И я кричу, зову не помощь, плачу.
Подол моего сарафана уже съеден безжалостной песочной массой. Как бабочка в смоле. Но я борюсь, пока силы есть, барахтаюсь. Устаю, но не сдаюсь.
«Вика, девочка моя, иди ко мне, вернись…» слышу голос отчаянный и надрывный, просящий, умоляющий.
Кручу головой, но никого не вижу, поворачиваюсь назад и узнаю в мужчине Дениса, он тянет ко мне руки, я свои протягиваю, хватаюсь за него крепко…Но песок настолько меня поглотил, что надежда выбраться меня покидают. Изо всех сил цепляюсь за руки мужские…
А потом картинка происходящего размывается, всё вокруг становится таким неясным… Мужские руки исчезают…
***
— Ну вот, милая моя, ты проснулась. Давай открывай глазки. Тебя тут заждались.
Я пытаюсь поднять веки, но они такие тяжёлые и непослушные.
— Давай-давай, Вика, — ласковый женский голос будит меня. — Хватит спать.
Хочу что-то сказать, но во рту так сухо и губы раскрыть не могу.
— Сейчас я смочу твои губы, пить пока, что нельзя, потерпи.
Чувствую, как мои губы смочили водой. Жажду утолить хочется. С трудом разлепляю веки и прищуриваюсь, пытаясь понять, где я. Запах лекарств и пищащие аппараты — я в больнице, точно.
Всё вокруг размытое, что фокус навести не получается.
— Лежи, деточка. Ты в больнице. Я сейчас позову врача, и близких твоих оповещу. Они тут, все ждут твоего пробуждения. Заставила ты нас всех поволноваться.
Фигура женщины исчезает за дверью.
Почему я в больнице? Не могу вспомнить ничего. Пытаюсь…пытаюсь.
А когда приходит врач, то он и сообщает, как и с чем я попала в больницу. У меня сотрясение, достаточно серьёзное, и перелом правой руки, плюс трещина в рёбрах.
В голове начинают мелькать картинки. Суд, развод, Андрей, Денис, стычка. Мои попытки их успокоить и машина на переходе. Чёрные волосы водителя, боль, темнота.
Голова начинает гудеть с новой силой, тошнит и мутит.
— Я всё помню доктор. Я всё помню… Можно мне попить немного?
— Вот и хорошо, что вы все помните. Пейте, — протягивает тонкую трубочку к моим губам. — несколько глотков, позднее ещё попьёте. Пока что вы слишком слабы и вставать нельзя. Только постельный режим. В коридоре посетители, я разрешу им зайти, по одному, но совсем не надолго.
Я так сильно хочу пить, что дрожащими губами обхватываю трубочку, торчащую из поильника, и делаю несколько мелких глотков. Дверь за доктором закрывается и входит первый посетитель. Андрей.
Его щёки покрыты сильно отросшей щетиной, лицо очень уставшее, серо — бледного цвета. Плечи сгорблены.
— Привет, — уставший голос. С нотками вины, тихий.
Смотрю в глаза своему бывшему мужу. Белки покрасневшие.
— Вика, как ты? Что болит? Я понимаю, что тебе нельзя волноваться и много разговаривать. Можешь просто кивать. Я всё решил. Остальное потом. Прости меня ещё раз.
И я киваю ему, отвечая на вопросы так. Смотрю на него внимательно. Он как будто постарел.
А потом дверь палаты с тихим скрипом открывается, и ещё одна мужская фигура вырастает в проёме. Торопит Андрея.
— Поправляйся, — вставая и исчезая в коридоре.
Денис медленно осматривает меня. В его глазах боль и сожаление. Молча садится на стул рядом с кроватью. Подкладывает под мою левую, целую руку, свою ладонь и бережно трогает мои пальцы своими. Смотрит, не отрываясь, в глаза. И гладит, гладит.
— Прости Молчунья. Я дурак.
Прикрываю глаза и чувствую, как слёзы начинают прокладывать дорожки по щекам.
— Не плачь, всё будет хорошо. Ты только поправляйся.
— Сколько я спала?
— Двое суток, — чуть помедлив отвечает Денис. — не плачь, всё будет хорошо. Так как ты захочешь.
Я понимаю, что он имеет в виду, но боюсь, его хорошо, не совпадает с моим.
Глава 60
Аккуратно перебираю нежно кремовые лепестки пионов пальцами. Наклоняюсь и вдыхаю цветочный аромат.
В палате нет свободных поверхностей, всё уставлено букетами в вазах. В государственной больнице такая функция, как наличие вазы в палатах — отсутствует. И первые два букета я ставила в обрезанные полторашки из — под минеральной воды. Потом курьеры стали доставлять букеты сразу в вазах. Четыре букета на подоконнике, плотненько стоят. Один — на тумбочке. Уже завядшие цветы я вчера отправила в урну, с большим сожалением. Мне жаль, что век срезанных бутонов так недолог.
В окне виднеется послеобеденное солнце, диск которого начинает медленно двигаться к закату. Обед уже прошёл и в больничных коридорах тишина. Все дневные процедуры закончены. Пациенты отдыхают. Мне не спится. Я вообще за эти дни выспалась на целый год вперёд.
Голова ещё немного побаливает, конечно, намного реже, чем десять дней назад. Тошнота практически ушла, и я могу радоваться тому, что я жива и относительно здорова. Как сказал мой лечащий врач, родилась я в рубашке. Оказывается, приземлись я немного левее, моя голова расплющилась бы об бордюр, и цветы бы мне носили уже не в палату.
Разбирательства по поводу аварии практически закончены. Следователь был у меня всего два раза. Всё остальное, решается без моего прямого участия.
— Доченька, как ты, — оборачиваюсь и встречаюсь со встревоженным маминым взглядом.
— Мамуль, мне уже намного лучше, не раз говорила тебе об этом. Ну зачем ты приехала?
— Вижу я как лучше. Лица на тебе нет. Блеска в глазах нет. Улыбаешься только своим цветам. Ну кому ты своими решениями лучше сделала?
Молчу. Что мне ответить? Да, с Денисом мы поговорили. Я сказала, что к отношениям я не готова. На тот момент я чётко это понимала. На тот… Он всё выслушал, пожелал мне выздоровления и ушёл.