Отворачивается. Берёт Алину под руку, катит коляску в сторону входа.
— Кто эта женщина? — спрашивает, с любопытством оглядываясь на меня. Заметила мой взгляд? Виктор что-то шепчет ей, пожимая плечами.
Стою, вцепившись в пакеты. В ушах звенит. В глазах темнеет. Двадцать лет вместе и как будто меня никогда не было. Как будто я приснилась ему. Ночной кошмар, который забывается с рассветом.
Горечь подкатывает к горлу. Голова идет кругом. Пакеты с покупками выпадают из моих рук. На асфальт выкатывается погремушка.
Нет. Только не это.
Хватаюсь за ближайшую машину, чтобы не упасть.
Глава 6
Боль накатывает волнами.
Сначала тупая, тянущая. Переползает с поясницы в низ живота. Потом острая, режущая, заставляющая согнуться пополам прямо на парковке.
— Помогите… — хриплю.
— Вам плохо? Скорую вызвать? — таксист замечает меня.
Киваю. Не могу говорить. Чувствую влажность между ног.
Нет, нет, нет. Только не снова.
Таксист усаживает меня в салон, но не рискует везти меня в ближайшую больницу, а вызывает скорую. Молодой парень, почти мальчик. Задаёт вопросы, успокаивает. Помогает пересесть к врачам, когда они приезжают. А там начинается карусель из вопросов.
— Срок беременности…
— Одиннадцать недель, — выдавливаю из себя. — У меня… у меня уже было…
Он что-то быстро записывает, делает укол, ставит капельницу. Просит водителя ускориться, и мы мчим по бульвару с ревущими мигалками.
Боль немного отступает, но страх душит своими липкими лапами.
Приёмный покой встречает меня знакомым запахом хлорки и лекарств. Те же зелёные стены, те же потёртые каталки. Будто я и не уходила отсюда.
— Опять вы? — удивляется дежурный врач, заглядывая в карту. — Таня… Татьяна Михайловна, я же вам говорила поберечься.
— Пожалуйста, — шепчу я. — Сделайте что-нибудь. Я не могу… не могу потерять его.
Врач не отвечает, а лишь равнодушно отворачивается к столу.
Достает датчик УЗИ. Льет холодный гель на живот. Молча вглядывается в монитор. Каждая секунда тишины, как удар молотом по нервам.
— Есть сердцебиение, — наконец говорит она. — Но тонус матки повышен. Угроза прерывания. Нужна госпитализация.
Облегчение смешивается с новой волной страха. Жив. Мой малыш жив. Я готова на все, чтобы его уберечь.
Соглашаюсь лечь в стационар. Здесь, вдалеке от всех мыслей и встреч мне должно стать легче…
Палата, копия той, в которой я лежала совсем недавно. Только теперь я здесь наедине со своим малышом.
Достаю телефон. Пишу сообщение Луизе. Она тут же перезванивает и хочет примчаться, но я ее с трудом уговариваю не лететь через весь город сейчас, а заехать завтра.
Звоню еще на кафедру, предупредить, что опять не выйду. Через неделю важная конференция, я должна была выступать с докладом. Год готовилась. Но сейчас выбор очевиден.
— Алло, Марина Сергеевна? Это Серова Таня. Я в больнице…
— Как? Вас же выписывали.
— Мне стало… Хуже. Я снова в стационаре и пока не знаю, на сколько придется задержаться.
— Татьяна Викторовна, — ректор откашливается, и ее голос становится холоднее. — Это уже второй больничный подряд. Через неделю конференция международного уровня. Ваш доклад…
— Я понимаю, но…
— Хорошо. Если вы так настаиваете, отправлю Костина. Он давно просится на такие мероприятия. Перешлите ему подготовленный материал. Выздоравливайте.
Короткие гудки. Вот и всё. Пятнадцать лет на кафедре, и меня заменяют за пять секунд.
Костин — молодой амбициозный доцент, который последний год дышит мне в спину. Дышит не просто так. Его очень мощно толкает вперед ректор. Говорят, он с ней спит…
Но мне это не важно. Главное, теперь получит мои наработки, все премии и гранты.
Слезы щиплят переносицу, но я не дам им подобраться ближе. Мой покой сейчас дороже всего на свете. Хотя деньги сейчас были бы, кстати.
Открываю приложение банка и в ужасе смотрю на баланс. Руки дрожат, ладони становятся влажными.
Исчезла добрая половина денег.
В панике набираю номер техподдержки, но сбрасываю звонок, увидев сообщение. Списание за автокредит…
Мы с Виктором разошлись, но формально мы все еще супруги и его машина оформлена на меня…
— Дура! Какая же я дура! — отбрасываю телефон и закрываю лицо руками. Стараюсь дышать ровно, но выходит не очень хорошо.
— Танька? Лебедева?
Поднимаю голову. В дверях стоит медсестра. Видимо, время вечернего обхода?
— Не узнаёшь? — оживляется, закатывая тележку в палату. — Света Морозова. Мы в параллельных классах учились.
Света! Конечно! Мы встретились классе в пятом, в библиотеке, когда прогуливали физкультуру. Это стало нашим тайным местом.
Как я сразу не узнала? Правда, она сильно изменилась — похудела, но глаза те же — карие, с искорками смеха.
— Света, привет, — пытаюсь улыбнуться. — Ты тут работаешь?
— Пятнадцать лет уже. А ты как? Слышала, ты в университете преподаёшь. Профессор? — садится на край кровати, по-свойски берёт меня за руку.
— Профессор… Но, кажется, меня скоро уволят. Если я у вас тут пропишусь, — грустно улыбаюсь.
— А вот грустить не нужно. Сейчас укол тебе с успокоительным сделаем. Ты одна ночевать будешь? Хочешь, по-тихому мужа твоего проведу? С ним всяко веселее будет, — подмигивает, наполняя шприц из ампулы.
— Нет, Светик. Не будет никакого мужа, — прячу под простыни руку с белой полоской кожи вместо кольца. — Ты, наверное, знаешь, у вас тут недавно выписка была…
— С машиной и фейерверками? Меня на смене не было, но девочки до сих пор только это и обсуждают. На мужика этого слюни пускают. Говорят красавчик подкаченный. Знаешь, что самое смешное в этой ситуации?
— Наверное, то, что этот мужик и есть мой муж…
Света стоит открыв рот и напрочь забыв о шприце в руке. На автомате зажимает поршень, и все мое спокойствие в жидком эквиваленте тонкой струйкой улетает в потолок.
— Вот су-у-ука, — наконец выдыхает. — Прости, но другого слова не подберу, — опомнившись, набирает новую дозу успокоительного в новый шприц.
— Знаешь, это странно, но мне есть что тебе сказать. Ты должна знать.
— Что?
— Девочки не только красавчика мужика обсуждают в ординаторской, а кое что еще.
— Не тяни, Свет! Ты же знаешь, что мне нервничать нельзя!
— Сначала лекарство, — спохватившись, первым делом протирает сгиб локтя и впрыскивает мне в вену успокоительное. Оно теплыми волнами бежит вместе с кровью, расслабляя тело.
Света присаживается ко мне на край кровати. Но в глаза больше не смотрит. Перебирает бусины на своем браслете.
— Тань, я не должна говорить. Это врачебная тайна и всё такое. Но, мне кажется, ты должна знать.
— Да что такое-то?!
— Девочки из неонатологии говорят… — она запинается, но начинает путано объяснять. — У родителя с первой группой не может быть ребёнка с четвёртой. У матери третья группа. Теоретически отец должен быть со второй или четвёртой. Но точно не с первой. Никак. Ни при каких обстоятельствах.
— Это не его ребёнок, — шепчу одними губами.
Глава 7
— Похоже на то, — кивает Светик.
Голова идёт кругом. Знает ли Виктор об этом? Или Алина его обманула? Подсунула чужого ребёнка. Но зачем? И кто настоящий отец? Боже, как я попала в этот водоворот из дерьма…
— Судьба сука та еще. Вцепиться клещами в любовницу, осыпать золотом и в итоге ребенок даже не его. Хах!
— В то время как я буду одна… — добавляю.
— Теперь ты знаешь правду. Но учти, что это очень опасное оружие и дорога к мести она… Не всегда к счастью ведёт.
— Я знаю. А вот он точно не знает, что ребенок не его. Иначе как она его к себе привязала? Что ему сказала?
— А может, любовь? — осторожно предполагает Света.
— Любовь? После двадцати лет брака он влюбился как мальчишка? И ради этой любви готов растить чужого ребёнка?
— Знаешь, — Света вздыхает. — Я столько всего навидалась за эти годы. Мужчины в сорок лет сходят с ума почище, чем в восемнадцать со своим спермотоксикозом. Кризис среднего возраста, желание почувствовать себя молодым… А тут красивая девушка, которая смотрит восхищёнными глазами оленя, которая приносит тебе в лапках долгожданного наследника…
— Чужого!
— Он не знает. Я уверена. Иначе бы он с ней жег мосты, а не тебя мучил.
— Да. Только это не меняет ни-че-го. Я буду растить ребенка одна, а у того малыша будет потная семья. Ну ничего! Прорвемся, Светик
Мы еще немного болтаем, ужинаем вместе. И вроде бы все хорошо, но боль никуда не уходит. Сидит комком в горле, давит на грудь, мешает дышать.
Ночью снится Виктор. Молодой, как в день нашей свадьбы. Улыбается, протягивает руку. Иду к нему, но он отдаляется. Превращается в тень. Исчезает.
Два месяца пролетает незаметно.
Меня выписали из больницы. Я обустроилась в доме Луизы. Она до последнего дня перед отъездом тряслась надо мной больше, чем родная мать. Следила, чтобы я ела по расписанию, не забывала приносить чай с вкусностями. Постоянно рассовывала по всем карманам любимые конфеты, чтобы в любой момент угостить.
В университете меня и вправду задвинули максимально далеко, оставив лекции заочникам и прочие мелочи. Чтобы хоть немного скопить денег к рождению ребенка, стала брать детей на подготовку к экзаменам. Это далеко не предел моих мечтаний, но спокойная подработка с хорошей ставкой.
А еще я перестала постоянно думать о Викторе. Это получилось само собой.
Просто однажды утром я проснулась с улыбкой на лице и почувствовала, что готова свернуть горы.
На улице лето вошло во вкус и начало отчаянно плавить асфальт. И обычно я бы не вылезала из прохлады кондиционера, но сегодня важный день.
Я сижу в кабинете УЗИ и не могу сдержать слёз. Доктор улыбается мне, показывая на экране крошечный профиль, и произносит те самые слова, которые переворачивают весь мой мир.
— У вас будет девочка, — повторяет доктор улыбаясь. — Смотрите, вот она машет вам ручкой.