Заходит мент. Следом за ним отец.
— Выйдите, пожалуйста, ну никогда этот щенок не денется. Нам нужно с ним, как мужчина с мужчиной поговорить.
Мент еще раз осматривает меня с ног до головы, потом переводит взгляд на отца. Следит за его реакцией.
— Ну, что, сын, поздравляю! Ты сегодня отцом станешь. На меня в больнице твоя Карина-Катерина напала, она там, где твоя жена. Как я понял, со схватками приехала. Выглядит шикарно, при макияже, прическе. Ну если любишь ее, так бы и шел к ней, с ней жизнь строил. Вот это все зачем?
— К ней шел? А как же бизнес твой? Не мы ли с Линкой разменная монета в ваших с Белецким бизнесовых отношениях? А про Каринку прикольно. Это у нее скоро бебик появится. Блин, жалко, хороша была девка. Пап, а секс после родов такой же, а то может и не надо ее бросать? Чуть ачапается и вперед?
— Значит, у нее бебик, а у тебя кто? — отец стоит, как царь. Напыщенный гусь! — Она сказала, что ты ее обманул. Денег шантажом выманил, ничего рассказать не хочешь? Это статья, между прочим.
— Мне бабосы нужны, ты, папочка, меня из этого дерьма не торопился вытащить. Так? Значит, надежда только на себя. А Карина мне в этом помогла. Для нее это не очень большие деньги, она с меня больше вытянула, — развожу руками. — Да и не мой это бебик. Мы поначалу предохранялись. И сроки там что-то не сходятся. Я у нее по мелочи взял, пару-тройку миллионов.
— Откуда у бедолаги такие деньги? Не уж-то с ума сошла и в кредит влезла, хотя… кто ей даст.
— Она дает… всем, кто правильно попросит. И не поскупится на благодарность.
— Значит, это не наш внук? — отец таким серьезным не был никогда. Брови нависли над глазами, нижняя губа закусана.
— Да откуда я знаю. Я же не инкубатор внуков вам поставлять, может, ваш, а, может, еще чей-то. Каришка денежек просила? Это она умеет, а еще знаешь, что она хорошо делает? Ртом работает, — облизываю губы, чем сильно бесшу отца. — И не сплевывает. Ты ж ей не бесплатно денег дашь, правильно, вот я тебе сразу ее скилы расскажу. И матери тебя не сдам.
Отец делает вид, что его все это мало интересует, сморщив нос, как будто какашку ему положили.
— Кстати, а маман — то по твоим стопам пошла. Сынок ее хахаля мне сдал, где она Линку прячет. Конечно, не бесплатно.
Отец делает шаг, через секунду горит щека. Пощечина?
— Рот закрой! Тебя никто в наши с матерью отношения лезть не просил, она твоя мама, остальное между нами. Понял? Может, тебе и правда лучше немного посидеть, мозги появятся.
— Что? Мне посидеть? Пап, я ж и тебя за собой уволоку, думаешь, я дам тебе жить спокойно? В кошмарах сниться буду! И баланду будем вместе хлебать. А Белецкий-то как обрадуется. Думаю, для него это будет отличная новость.
Открывается дверь. Заглядывает молодой, совсем юный мент, наверное, сразу после учебки.
— Где Иван? Я буду только с ним разговаривать, — скалюсь, как волк. Пусть суки знают, с кем разговаривают.
— А его смена закончилась. Я вместо него, в курсе всего, — подмигивает.
Отец выкладывает конверт на стол, пухлый, очень пухлый конверт.
— Что это? — мент заманчиво улыбается, делает вид, что это для него неожиданность.
— Это Ивану передать, — подмигиваю. — Он все знает. Мы когда-то у него денег занимали, вот отдаем.
И тут… маски шоу. Открываются двери, начинаются. Репортеры, полицейские.
— Чернышов Глеб Михайлович, вы задержаны за передачу взятки должностному лицу при исполнении.
— А нет, никакой взятки. Это долг. И я, как порядочный мужчина, обязан вернуть деньги, которые когда-то брал. Возможно, у вас другие принципы.
Отец держится молодцом, ни один мускул на лице не дрогнул. Смотрит перед собой, подбородок приподнят.
— Адвокат за дверью. Мы будем разговаривать только в его присутствии.
Менты открывают конверт, а там какие-то копейки.
— На метро мне когда-то не хватало, вот я у вашего коллеги занял. Время отдать.
Ай да папа! Вот это он провернул, обвел всех вокруг пальцев.
Все столпились, не могут понять, что происходит.
Мент закрывает камеру рукой. Второй подходит к отцу, на него тоже надевает браслеты.
Глава 49. Иван…
— Угроза миновала, но я рекомендую до двенадцати недель у нас под наблюдением находиться. Узи сделаем, все необходимые анализы соберем. Можем, и кровь взять на определение пола, вдруг вам важно, — врач, как всегда, мила. — И контракт на всю беременность пописан. По умолчанию я вашим врачом числюсь, но вы всегда можете поменять.
— Спасибо, для меня пол не важен. И как врач, да и как человек — вы мне очень приятны. Только я про контракт ничего не знаю. А кто оплатил?
Первые дни пребывания оплатил Олег, но зачем ему оплачивать контракт на всю беременность? Хотя…. есть маленькая надежда, что кто-то из моих, ну было бы логично.
— А кто плательщик?
— Понятия не имею, я же врач, бухгалтерия никаких данных нам не говорит.
Я уже неделю в больнице. За это время ко мне дважды приходила мама, но разговор с ней был только в присутствии бабушки Насти или доктора. Они боятся, что мама сможет мне как-то навредить.
— Лин, прости, что лезу в личное, но так интересно, просто сил нет, — врач улыбается во весь рот. — Олег или Иван за тобой ухаживает? Давно не видела, чтобы от мужчин столько заботы в принципе было, а тут, ну прости, женщина в положении от другого мужчины, а они все равно рядом. И, кажется, что они оба положили на тебя глаз.
— Да ну, они теперь мои спасители, старшие братья, что ли.
— Ты присмотрись. Они оба хороши. Я бы вот Ивана выбрала, если бы я была моложе лет на сорок, — заливисто смеется.
— Мне нужно о себе думать, а потом обо всем остальном. С утра мама звонила, у нас первое заседание по разводу должно скоро быть. Родственники недовольны, что я решила разводиться и никого не уведомила. Отец там рвет и мечет, а мне все равно. А уже думала, фамилию поменять, чтобы ни к Чернышовым, ни к Белецким никакого отношения не иметь. Бабушкину вон фамилию возьму и стану ей внучкой. Почти, как Снегурочка.
— Не торопись с фамилией. мне со стороны виднее. Чернышов младший как там?
— Иван говорит, что в следственном изоляторе. Глеб Михайлович тоже там, боюсь, что и папу скоро привлекут.
— И будет это трио думать о том, как исправить ошибки молодости.
— Переживаю за отца. Но Чернышов его за собой точно потянет, другого варианта нет. Я раньше наивной была, многое не видела, а сейчас понимаю, что там и криминал, и гибель людей. Там, наверное. на пожизненное наберется, так отец и внука или внучку не увидит.
— Лин, да он и не горит желанием увидеть. Ты еще Артура оплакивать начинай, что за “вьетнамские флешбеки”. Эти люди тебя едва не угробили. Даже если виноват только Артур, то с молчаливого согласия родителей. Выбрасывай их из головы, пусть всем достанется по заслугам. Настраивайся на новый лад, все будет хорошо.
— Доброе утро, не помешаю? — голова Ивана появилась из дверного проема.
— Проходите, молодой человек. У вас есть около получаса?
— Найду чем помочь, — Теперь уже Иван полностью появляется в палате. В руках букет хризантем и большой пакет. — Я тут запеканку приготовил. Не знаю, любишь ли ты изюм, я его в контейнер положил, а то я с ним не особо в ладах.
— А выйдете с Линой погулять, хоть на чуть-чуть. Пусть воздухом подышит, вы ей что-нибудь увлекательное про запеканку или изюм расскажите, чтобы настроение на высоте было. Справишься?
— Так точно, — Иван становится в выправке, стучит пятками, как солдаты на параде. — А в кино нам можно?
— В кино? — голос врача становится слащавым, похоже, у них с Иваном какой-то заговор. — Ну только если на комедию или мультики. Кофе и газировка, ну и алкоголь естественно, под строгим запретом.
— Конечно, морковку и яблоко подготовлю.
Доктор уходит, а мы остаемся наедине.
— Моего отца посадят? — смотрю Ивану в глаза, не хочу, чтобы он мне врал. — Я выдержу, только скажи правду.
— Я не знаю. У него очень сильный адвокат. Есть вероятность, что они с Чернышовым-старшим получат или условный, или выйдут в зале суда. Я не знаю, что там по доказательной базе. Обвинительная сторона тоже очень сильная, доводов много. Но посадят очень вряд ли. Там медицинская история какая-то серьезная, кажется. Я толком не знаю.
— Да, у папы некомпенсированный диабет, есть проблемы с сердцем. Не хочу, чтобы его посадили.
Я понимаю, сколько всего отец мне сделал, и то, что я сейчас в таких условиях тоже его в чем-то вина. Но тюрьмы ему точно не желаю.
— Ты одевайся, а я к тебе спиной повернусь, буду новости рассказывать, — поворачивает стул спинкой к себе. — Светлана Леонидовна приходила, показания давала. Прикинь, она не отказалась от своих слов. Просит, Артуру или колонию-поселение, или домашний арест, под браслет. Правда, на ней лица нет, мне кажется, она вполовину похудела. И постарела лет на десять за последнюю неделю.
— Сильная женщина. Очень сочувствую ей. Мы и пока жили, она, как я сейчас понимаю, одна из моих родственников ко мне по-человечески относилась. Печально, что с этим нам пришлось столкнуться.
— Прости, врачу обещал только хорошие новости и прекрасное настроение, а сам все испортил. Лин, пойдем погуляем.
Накидываю куртку, в которой меня привезли. Выходим на больничную территорию. Листья почти осыпались, было почти лето, а сейчас поздняя осень.
— Все хорошо, я же все равно не могу не думать о родных людях. Даже после всего.
Сильный порыв ветра, пыль и песок несутся в потоке.
Иван быстро обнимает меня, подставляя свою спину под ветер.
— Прости…
— Не надо так делать, — отодвигаюсь от него.
— Как? Я просто закрыл тебя от ветра, в этом не было никакого другого подтекста. Тебя мне доверили, сказали вернуть в целости и сохранности, вот, и защищаю, как умею.
Неудобно, что налетали на Ивана ни за что. Это все врач со своими намеками.
— Ты когда с бабой Настей ко мне в участок пришла, ну когда Олега спасали. Я подумал, что ты хабалка деревенская, уж прости. Ты так громко возмущалась, выпячивала себя и горланила, что Чернышова Ангелина жива и это ты. А потом, там в недостройках, я увидел тебя другую. Тихую, одинокую, что ли. А какая ты?