Он просто сладко жить любил,
И ловок был, как Шеварднадзе.
Хотя кричал: «Я — камикадзе!»—
Но не себя — других губил.
Еврейскому любезен Богу
Лужков, в КПСС взращенный, —
Ведь заложил он синагогу
Не где-нибудь, а на Поклонной!
За это он теперь в раю
Со Старовойтовой прекрасной.
Не страшно ей за честь свою:
В раю мужчина безопасный.
Лежит здесь Коля, сын Карлуши —
Красавец, умник, эрудит.
Всю жизнь плевал народу в душу,
Но все ж не главный он бандит.
Спи сладко, Киселев Евгений…
А ты, прохожий, горько плачь.
Ведь он поистине был гений
Как лжец, прислужник и стукач.
Мадам Шарапова Арина,
Дочь коммуниста Шамиля,
Не ела сроду маргарина,
Не выглядела как перина,
И даже знала, кто Золя.
Но свет такой мерцал в очах,
Что пес мой глянул — и зачах.
Татьяна, бедная Татьяна,
С тобой я вместе слезы лью.
Ты в руки модного тирана.
Во власть бесстыжего экрана
Уж отдала судьбу свою!
А ведь могла б не с Березовским,
И не с Гусинским вместе врать, —
Могла б иметь свою кровать,
А днем на рынке Палашевском
Селедкой частно торговать.
«Дуэль» № 18 сентябрь 1997.