— Разве это не слишком? — спросила я. — Ну то есть, ты ведь тот парень, который пару месяцев назад впадал в истерику, когда Талли попыталась залезть тебе в голову.
Джэйс посмотрел на спящую Талли, и на его лице играла по-настоящему придурковатая улыбка.
— Я был трусом.
— Ты меня пугаешь.
Он снова взглянул на меня, но на этот раз с серьезным выражением лица. Не то чтобы я его таким не видела. Для него это не самое обычное состояние, но и такое случалось. Просто в прошлые разы оно совмещалось с праведным возмущением. Не в этот раз. Он выглядел больше уставшим, а не злым.
— Ты думаешь, что я причиню ей боль.
— Я знаю, что так и будет, — может, мне не стоило этого говорить, но это правда. А мое новое правило: правда, и ничего кроме правды.
— Ты настолько не веришь в меня? Что случилось?
— Ты солгал мне. Ты оборотень и скрывал это от меня.
И в этом вся проблема. Все, что случилось между нами за последний год, началось именно с этого.
— Это не ложь. Я никогда не говорил «Эй, Скаут, я не оборотень».
Я села на его освободившееся место на диване.
— Но ты и не поделился этим со мной. Потому что не доверял мне. И я не доверяю тебе сейчас. Только не после всего.
Джэйс стиснул челюсти, готовясь спорить. Я легла на подушки, внезапно почувствовав сильную усталость.
— Это была уловка, Скаут. Хитрость. Я никогда бы с тобой так не поступил, и меня до сих пор бесит, что ты так думала обо мне.
Не похоже, что он злился. Ему грустно, и я не могла это выносить.
— Больше не хочу говорить об этом.
— Мы и так не поговорили!
Я закрыла глаза руками. Боже, как же я вымоталась. После нескольких минут молчания я почувствовала, как расслабляюсь, а разум начал дрейфовать…
— Ты меня не обманешь.
Я сознательно постаралась дышать медленно и глубоко.
— Скаут, нам нужно поговорить об этом. Сейчас. Завтра мы с Талли уезжаем в Лексингтон, и неизвестно, когда мы снова увидимся. Не хочу оставлять все вот так.
— Знаешь, — сказала я, все еще отказываясь открывать глаза, — если бы ты попросил, я бы согласилась.
— Попросил о чем?
— Поучаствовать в плане Лиама, — я не могла решить, было ли мне просто больно, или же я злилась. Наверное, все сразу. Истинная ярость, похоже, завязана на боли. — Я бы подыграла. Может, даже сама сдалась Альфам, если бы это помогло. Но дело в том, что ты опять мне не доверился, — наконец, я открыла глаза. — Как ты можешь обвинять меня в недоверии к тебе, если ты мне никогда не доверял?
Джэйс снова сжал зубы, но прежде чем он смог ответить, Талли заворочалась рядом с ним.
— Шшшш… — пробормотала она во сне. — Тише. Все хорошо.
Джэйс снова убрал ее волосы с лица, а затем поцеловал в висок.
Что-то пробежало между ними, это было написано у него на лице, и мне пришлось пересмотреть свои взгляды на эти отношения. Потому что в этот момент я увидела не популярного спортсмена, менявшего девушек, как перчатки. Вообще-то, я уже толком не знала, кто он, и может, в этом и проблема. Может, я никогда его не знала.
— Я совершил много ошибок, — сказал он, подняв взгляд. — Признаю это. Но я все это делал, чтобы защитить тебя.
— А ты не думал, что меня не нужно защищать?
Он улыбнулся, но его глаза остались серьезными.
— Думал. Например, когда ты вырубила элиту Альфа-Стаи, оставаясь в наручниках.
Лицо Трэвиса промелькнуло в моем сознании, убив любую гордость, которую я могла бы испытать.
Я перевернулась на бок, чтобы посмотреть на него.
— Ты серьезно поддерживаешь всех этих… повстанцев или как их там?
— Да, — ответил он без промедления. — И они называют себя «джедаи».
— Серьезно?
В этот раз его улыбка была искренней, осветила все его лицо.
— Нет, но так должно быть.
— Значит, ты Люк Скайуокер этого джедайского восстания?
— Глупостей не говори. Я Хан, она Лея, — он кивком указал на Талли. — Ты будешь Люком.
— А Лиам и Чарли?
— Йода и Чубакка, очевидно же.
— Ну уж нет. Если я Люк, значит, ты Лея, а Талли — Хан. Чарли может оставаться Чубаккой, но на Йоду Лиам не похож. Он скорее Анакин, который еще не перешел на темную сторону.
Джэйс скривился.
— Серьезно? Ты собираешься притянуть за уши эти ужасные предыстории? Мы точно родственники?
— Знаешь, мне не кажется, что наша ситуация похожа на «Звездные войны». Скорее, на «Гарри Поттера», а вы, значит, Рон с Гермионой.
— Гарри Поттер? У кого-то слишком большое самомнение.
— Тогда Чарли сможет быть всегда верным и круче-крутого Невиллом Долгопупсом, а Лиам будет Сириусом.
Джэйс покачал головой.
— Сириус умирает.
— Люпин?
— Тоже умирает.
— Однн из близнецов Уизли?
— Лиам не настолько смешной, и Фред все равно умирает.
Я перебрала всех персонажей Гарри Поттера.
— Все клевые герои умирают.
— Поэтому нам нужно остановиться на «Звездных войнах» и джедаях. Иначе мы даже не сможем выбрать для нашей команды классное название. Кем бы мы были, решив стать волшебниками? Командой Гриффиндор?
— Или, знаешь, мы могли бы быть Орденом Феникса.
— Думаю, мы больше похожи на армию Дамблдора, — сквозь сон пробормотала Талли. — Хотя, мы скорее армия Лиама.
— Ты не спишь?
— Она уже давно проснулась. Просто пыталась дать нам побыть наедине, — сказал Джэйс, вновь целуя ее в щеку. — Хорошая попытка, но меня не проведешь, Тал. Я лишком хитер для тебя.
— Хорошо, что за годы я привыкла к твоему высокомерию, — сказала она.
— Тебе нравится мое высокомерие.
— Я терплю твое высокомерие, — поправила она.
— Это одно и тоже, — сказал он, склоняясь и целуя ее в губы. Вначале это было легкое касание, но потом она запрокинула голову, и поцелуй углубился. Буквально через пару секунд мне стало очень, очень неловко.
— Я все еще здесь, — сказала я, но они не остановились. — Типа, в метре от вас, — никакого ответа. — Я слышу все эти чмокающие звуки и очень хотела бы, чтобы вы перестали.
Наверное, придется выцарапать глаза себе самой.
— Прости, — сказала Талли, наконец оторвавшись от него.
Она прижала тыльную сторону руки к губам, но даже в темноте я заметила, что ее губы покраснели, а глаза заискрились.
— Это влечение между будущими спутниками жизни очень мощное. Чарли начал держать у постели водяной пистолет, чтобы приводить нас в чувство, когда приходим к нему в больницу.
Раз уж все проснулись, я тоже встала. Тело ломило от усталости, но если я вижу брата и лучшую подругу в последний раз, надо пользоваться моментом. Моя ступня легла на бедро Талли, и пока она думала, читать мои мысли или нет, я сама открылась.
— Ты говорила с Лиамом, — сказала она. — Хорошо.
— Да, он гораздо меньше раздражает, когда не молчит и не злится. И приятно, когда от тебя ничего не скрывают, — я зыркнула на Джэйса, чтобы он знал, что еще не до конца прощен.
— Не будь так строга к нему, — сказала Талли, но я не знала, кого она имеет в виду — Лиама или Джэйса. Возможно, обоих. Зная Талли, она могла подразумевать человечество в целом.
Я стала лучше относиться к Лиаму, узнав, через что он прошел, но не думаю, что он станет разговорчивым и более открытым со мной. Зная, что это может быть последний шанс поговорить с людьми, которым небезразлично мое место во всем этом, я подняла тему, которая бы сильно не понравилась Лиаму.
— Вы, ребята, совершенно случайно не знаете, в чем заключается План? Типа что будет завтра, или послезавтра, или через месяц?
Талли и Джэйс посмотрели друг на друга, а потом Джэйс ответил:
— Лиам должен тренировать тебя. Я не знаю деталей, но в это время Тоби и остальные пытаются завербовать на нашу сторону как можно больше оборотней, прежде чем он скажет, что ты готова.
— Готова к чему?
Взгляд Талли скользнул в сторону террасы, где должен был спать Лиам.
— Он бродит у сарая, — сказала я, услышав его шаги. Он был настолько же уставшим, насколько и я, но это объяснимо. Он сейчас не в самом лучшем эмоциональном состоянии, и чтобы перенести это, нужно побыть наедине с собой. Уж я-то знаю. — Не думаю, что он специально нас подслушивает, — хотя я старалась говорить на полтона тише.
Она кивнула. Жест больше походил на «Да, давай сделаем это», чем на «Полезно знать».
— Ты должна бросить вызов Альфа-Самке.
— Я могу это сделать? — ну да, это логично. Хотя я никак не могу быть новой Альфа-Самкой. Совершенно точно не смогу повести за собой целый народ. — Но зачем тренироваться? Не хотелось бы хвастаться, но я уверена, что смогу побить эту курицу даже одной рукой. Я оборотень. Она злая, но все же избалованная принцесса. Меньше чем через две минуты она будет валяться на земле, окровавленная и побитая.
— Но сможешь ли ты убить ее?
Мое сердце выждало театральную паузу.
— Я убивала и раньше, — я все еще чувствовала в руках вес оружия, видела шок, а затем пустоту в глазах Трэвиса.
Будучи более проницательным, чем обычно, Джэйс сказал:
— И не можешь вспоминать об этом без позеленения. То была самозащита: убей или будешь убита. Сможешь ли ты бросить вызов Сарварне, зная, что придется оборвать ее жизнь?
— Если придется…
— И чтобы занять место Альфы, тебе придется убить Стефана.
— Он в коме.
— Да, — сказал Джэйс. — Сможешь убить беззащитного мужчину?
Я не была фанаткой Стефана — он запер меня в клетке и вынес смертный приговор. Но я не испытывала к нему такой ненависти, как к Сарварне. Если разобраться, он на самом деле не хотел моей смерти. Он сожалел о том, что нужно сделать, но думал, что это необходимо ради общего блага. Я совсем не соглашалась с ним, но могла понять. Это благородство, пусть и в довольно извращенном виде. Он бы точно не стал нападать на кого-то, прикованного к больничной койке.
Нет, я не могла так поступить. Совсем.
— Я не хочу быть Альфой. Может, мы просто организуем переворот, а потом устроим выборы Альф?