Лиам выглядел готовым заплакать, когда обнимал Мириам на прощание. Хэнк отвез нас к супермаркету на окраине города и помог погрузить сумки в пикап, который явно знавал лучшие дни. Заднюю часть накрывал брезент, и я различала под ним очертания чего-то вроде небольшой лодки.
— Спасибо, — сказал Лиам, пожимая руку пожилого мужчины в напряженной и официальной манере. — Должен буду.
Хэнк дернул Лиама за ту же руку, чтобы притянуть его в объятия.
— Ничего ты мне не должен. Я же тебе не раз повторял, что всегда буду рядом. Всегда.
Лиам лишь кивнул, крепко поджимая губы. Затем мы забрались в грузовик и смотрели, как Хэнк уезжает.
А потом мы продолжили сидеть там.
Через три минуты (я знаю, потому что засекала время) я повернулась к Лиаму.
— Мы кого-то ждем?
Он покачал головой.
— То есть, мы… что? Действуем по графику? Который предполагает сидеть здесь на протяжении долгого времени?
Снова качание головой.
— Лиам, серьезно. Почему мы тут сидим?
Весь воздух резко покинул его легкие с шумным выдохом, а его подбородок опустился к груди.
— Я не… — он промямлил окончание предложения так тихо, что даже со своим суперслухом я не разобрала ни слова.
— Не хочешь повторить это еще раз? На сей раз попробуй пустить в дело язык, губы и голосовые связки.
Он резко вскинул голову и наградил меня прекрасно знакомым гневным взглядом Лиама.
— Я сказал «Я не умею ездить на механике». Довольна?
Наверное, мне не стоило смеяться. И определенно не стоило хохотать так, что по щекам покатились слезы. Но я ничего не могла с собой поделать.
— Рад, что тебе так весело, — проворчал он, когда я почти успокоилась и только хихикала.
— Что будешь делать? Просто сидеть здесь, пока коробка передач не сделается автоматической? — я знала, что он не ответит, так что вышла из машины и подошла к водительскому месту. — Двигайся, — сказала я, открывая дверцу.
— Что?
— Двигайся, — я сделала прогоняющее движение рукой, чтобы подчеркнуть свои слова. — Сдвинься на пассажирское сиденье.
Лиам подозрительно посмотрел на меня, и я лишь улыбнулась еще шире. Вот умора-то.
— Я бы попробовала объяснить тебе, но учитель из меня так себе. Так что двигайся и пусти меня за руль.
— Ты умеешь ездить на механике? — он все еще выглядел подозрительным, но подвинулся.
Я забралась на водительское место и поправила сиденье, чтобы дотягиваться до педалей и рычага. Дурацкий мальчишка с его дурацкими, абсурдно длинными ногами.
— Естественно. Я выросла в Кентукки, помнишь?
— Это означает лишь то, что ты знаешь основные правила баскетбола и питаешь склонность к открытым бутербродам.
— И умею водить фермерскую технику, — грузовик завелся с рычанием. — Я в семь лет уже на тракторе разъезжала.
Я не упомянула, что в первый раз проехалась по папиной ноге, а во второй раз снесла весь забор. Такие вещи девушка должна оставлять при себе.
— Но твоя семья не живет на ферме. У вас даже сада нет, если не считать два куста помидоров, которые твоя мама посадила слишком поздно, а потом забыла поливать.
Я хотела спросить, откуда именно ему это известно, но потом вспомнила, что он был моим личным тайным телохранителем на протяжении лета. Это одна из тех вещей, которые я знала в общих чертах, но не понимала деталей. Например, я знала, что Лиам держался возле нашего дома в волчьем обличье, но не подумала о том, что он видел жалкие попытки моей мамы вырастить органические овощи.
— У родителей моей мамы есть большая ферма в Ливингстоне, — сказала я, имея в виду ту маму, которая меня воспитала, а не ту, что умерла в родах. — Мы с Джэйсом в детстве каждое лето проводили там. Мне приходилось кормить свиней, собирать куриные яйца и работать в саду. Я была прямо-таки маленькой деревенщиной, — грузовик резко остановился на красный. — В какую сторону? Или водитель выбирает наше следующее приключение?
— Я думал, ты сказала, что умеешь ездить на механике, — Лиам уперся одной рукой в приборную панель, а другой отчаянно вцепился в ручку на дверце.
— Умею. Просто привыкаю к машине.
— А можно мы поскорее перейдем к той части, где ты не будешь пытаться обезглавить меня ремнем безопасности?
— Ничего не могу обещать, — сказала я, дернув рычаг обратно на первую передачу.
Он направил меня через город к шоссе, которое уходило на север. Поскольку мы находились в Фарго, штат Северная Дакота, севернее было лишь одно.
— Лиам, ты везешь меня в Канаду?
— Ты же за рулем, так что, думаю, это ты везешь меня в Канаду.
— Серьезно?
— Серьезно.
— Мы собираемся проникнуть на территорию другой страны?
— Мы воспользуемся самой длинной в мире не охраняемой границей.
Я бросила на него паникующий взгляд.
— Эй, у Памелы Андерсон все прекрасно сработало.
— У нас нет паспортов. Или нормальных водительских прав, — нас арестуют. А что в кузове? Да, лодка, а еще что? Под лодкой случайно не труп? Или арсенал оружия? За что я сяду в тюрьму — убийство, государственная измена или терроризм?
— Дыши, — голос Лиама перебил мои видения о наручниках и фотографиях в тюремной робе. — Я обо всем позаботился.
— И под «позаботился» ты имеешь в виду…?
— Удостоверения личности. Паспорта. Документы.
Я не знала, что именно он подразумевал под «документами», но оказалось, что они нам не понадобились. На границе представитель правопорядка просто глянул на наши удостоверения личности и спросил, что мы собираемся делать в Канаде. Я хотела сказать «употребить как можно больше кленового сиропа», но Лиам, теперь имевший паспорт на имя Сэма Ньюмана, сказал, что мы едем в поход.
Я лишь слегка удивилась, обнаружив, что Канада очень похожа на Северную Дакоту. Даже дорожные знаки были такими же, правда, измерялись в километрах, а не в милях. Я развлекалась, переводя все в мили, пока Лиам гонял радио с канала на канал, лишь иногда останавливаясь для песни Guns N’ Roses или прогноза погоды.
Прямо возле Виннипега я остановилась возле супермаркета. Лиам набил пакеты сухофруктами и питьевой водой в бутылках, пока я поражалась, что у них конфетки продают по три пачки в упаковке вместо двух. Через час Лиам направил меня с основной дороги в глушь, а это кое-что да значило, когда речь идет о Канаде.
Мы проехали всего около 482 километров (или 300 миль) к северу от Фарго, но воздух сделался значительно холоднее, а на земле лежало несколько сантиметров снега. Лиам, одетый лишь во фланелевую рубашку в стиле лесоруба, как будто не замечал этого и начал отвязывать брезент от кузова грузовика.
— Все оборотни невосприимчивы к холоду, или ты просто настолько крут, что холод избегает тебя, потому что боится, что ты отчакноррисишь его? — спросила я, принимаясь за ближайший ко мне узел.
Лиам частично откинул брезент, открывая виду каноэ и какие-то сани.
— Все оборотни легче переносят холод из-за нашего метаболизма, но серые волки родом из северного климата. Часть наших животных предпочтений сохраняется и в человеческом обличье, — не отвязывая остальную часть брезента, он начал вытаскивать каноэ. — Например, ты. Тебе ведь не холодно, так?
— Во-первых, поверить не могу, что ты полностью проигнорировал мою изумительную отсылку к Чаку Норрису, а во-вторых, вообще-то мне немножко прохладно, так что бе-бе! — сказала я, высунув язык.
— Я был достаточно добр и не стал подмечать, что «Чак Норрис» — это не глагол, и не надо делать его глаголом, — Лиам подтащил каноэ к тому борту грузовика, что находился ближе к воде, и потому отошел от меня на несколько шагов. Он сократил расстояние, протянув руку и схватив меня за рукав. — Тут почти ноль градусов по Цельсию, а ты стоишь в джинсах, футболке и тонкой хлопковой кофте, но не дрожишь и не синеешь. Ты прекрасно справляешься с холодом, Снежинка, — а затем он высунул язык и повторил мое «Бе-бе!»
Я захихикала и знала, что мне не мерещится в этом звуке нечто волчье.
Вскоре мы погрузили каноэ в сани вместе с нашими сумками. Я оставалась на берегу воды, пока Лиам пошел избавляться от грузовика. Я предположила, что он просто спрячет его где-нибудь, но пересмотрела свою теорию, когда увидела языки пламени, поднимавшиеся к небу. Поскольку в этой части Канады, похоже, было предостаточно водоемов, я лишь немножко беспокоилась, что он сожжет всю страну.
Джэйс, Талли и я побывали в летнем лагере, когда нам было по десять лет, так что я понимала основы плавания на каноэ, но Лиам явно был экспертом. Он легко вошел в роль Мужчины, Который Всегда За Главного, и выдавал мне абсурдное количество инструкций, пока мы плыли по воде.
— Так красиво, — сказала я, когда мы наконец-то вошли в ритм. — Очень отличается от дома.
На лице Лиама отразилось удовлетворение, и я осознала, что эти места для него дом. После долгих лет отсутствия и блуждания по Соединенным Штатам, он наконец-то вернулся в знакомые земли своего детства.
— Летом весьма прохладно, но тогда здесь вечно кишат туристы. Сейчас лучше. Мне нравится тишина.
Позднее, когда солнце начало опускаться к горизонту, я решила, что мне тишина не очень нравится. Нельзя сказать, что не было никаких звуков — вода накатывала на лодку и весла, в небе чирикали птицы, животные вели обычную повседневную жизнь в лесах… но это не походило на знакомый мне мир. Никаких двигателей машин. Ни музыки, ни телевизора, ни другого фонового шума. Став оборотнем, я привыкла ко всевозможным звукам и запахам, ассоциирующимся с людьми — начиная от шарканья ног и заканчивая биением их сердец. Здесь это все отсутствовало, и мне этого не хватало. Я чувствовала себя изолированной в каком-то постапокалиптическом, антиутопическом будущем. Это заставляло меня напрягаться, будто мне вот-вот придется сражаться за свою жизнь.
Я считала себя весьма компетентной — я могу поменять масло в машине, использовать любой электронный гаджет, который подвернется под руку, неплохо умею читать карту даже без помощи гугла… но вот навигация по воде была для меня совершенно незнакомой. Однако неудивительно, что Лиам оказался экспертом в этом. Как раз когда я собиралась упомянуть, что солнце скоро сядет, и мне вовсе не хотелось обращаться на лодке, он пробормотал себе под нос «Вот оно» и начал направлять нас к берегу.