На следующий день я заявилась домой к Мэдисон. Мне безумно хотелось все ей выложить. Как здорово было бы рассказать ей обо всем, что я узнала, – и о том, как Хеленин голос может возникать у меня в голове, пока телом управляю я сама.
Но это оттолкнет Мэдисон. Если она будет знать, что внутри я не такая же старушка, как она, она перестанет мне доверять. Не исключено, что она даже выдаст меня «Целям». В данный момент рассчитывать на ее внимание и сочувствие не следовало.
Дом Мэдисон был оформлен в стиле, который был в моде лет этак тридцать назад: инопланетный шик. Мерцающие зеленые кресла, парящие в воздухе, странные голографические люстры, трехмерные инопланетные пейзажи на стенах.
Ведя меня по коридору, Мэдисон объясняла, что предпочитает пользоваться определенными комнатами в тот момент, когда она «в образе», имея в виду аренду. Дом у нее огромный, так что выбрать есть из чего.
Мы прошли в игровую – сказочное помещение, которое заставило меня позабыть все мои тревоги. Она подвела меня к шведскому столу у стены и дала тарелку. Нас манило множество лучших лакомств в плекси-тубах, так что мы наполнили свои тарелки карамелью, шоколадными конфетами и печеньками. Последняя остановка была у потрясающего сифона, который можно было запрограммировать так, чтобы сироп составлял в стаканах забавные разноцветные узоры.
Со своей добычей мы перебрались на громадный плюшевый диван и расположились на нем. Центром комнаты служил виртэкран размером пять на семь метров, на который можно было выводить голограммы. Я никогда ничего подобного в частных домах не видела. Помимо голограмм и шоу тут имелись и игры, так что мы смогли бы сыграть в теннис, гольф или суперфутбол с лучшими спортсменами мира.
Кроме того, мы могли стать участницами шоу, которое смотрели бы только те подписчики, которых она занесла в список друзей. Такое нашей семье было бы совершенно не по карману. А вот для таких богачей, как Мэдисон, возможности удовлетворять свою тягу к звездности были почти безграничными.
– Я работала продюсером, так что мне сделали профессиональную скидку, – объяснила она, подмигивая.
Наверное, даже богачам нравится получать скидки.
Мэдисон вызвала последнее продолжение популярного фильма. Персонажи возникали в воздухе в полный рост. Видеть их так близко и в таком масштабе было совсем иначе, чем в чувствотеатре. Через несколько минут Мэдисон встала и шагнула вперед. В сцене были задействованы два актера – и высокий сразу повернулся к ней.
– Привет, Мэдисон, – сказал он. – Рад, что ты смогла к нам зайти.
– Ого! А как это получается? – спросила я, потрясенная увиденным.
– Надо стоять вот тут, – Мэдисон указала на квадрат в центре комнаты, – иначе не будет работать.
Как только я вступила на квадрат, второй актер, более низкий и с яростно сверкающим взглядом, повернулся ко мне.
– Привет, Кэлли! – сказал он.
Мне показалось, что я вот-вот растаю.
Он шагнул ближе. Я ощутила запах, который от него исходил, – что-то растительное, вроде кедрового дерева. Он не казался совершенно реальным. Скорее, это было похоже на качественную голограмму: сначала ты обманываешься, но, внимательно присмотревшись, подмечаешь признаки подделки, чуть заметное мерцание по краю. Но все равно это было просто потрясающе.
– Как это получается?
Мне не хотелось отрывать от него взгляд, но я все-таки повернулась к Мэдисон. Та была поглощена разговором со своим актером.
Мой актер прикоснулся к моей руке, привлекая мое внимание.
– Не думай о том, как. Думай о том, кто.
Он мне улыбнулся.
Я ощутила его прикосновение. Оно не было реальным – слишком легкое, похожее на дуновение ветерка, прикоснувшегося к моей коже. У меня от него пробежали мурашки.
Зазвонил телефон.
Все застыли и, скрестив руки, стали ждать, чтобы я пошла его отключить.
– Кэлли! – Мэдисон прижала ладонь ко лбу. – Это же рушит иллюзию!
– Извини.
Я сошла с квадрата и вернулась к дивану. На экране отразилось имя, которое сейчас мне хотелось бы видеть меньше всего.
– Блейк? – сказала я в трубку.
– Кэлли! Как дела?
Я обернулась. Мэдисон улыбалась своему актеру, а тот играл ее волосами. Мой актер стоял чуть в стороне, сунув руки в карманы.
– Послушай, Кэлли, я понимаю, что запоздал, но дедушка мне только сейчас дал согласие. Хочешь поехать со мной на вручение премий «Молодежной лиги»?
– Ты имеешь в виду – сегодня вечером?
– Ага.
– Я… я… нет, не могу.
– Это такое важное событие! Мне бы хотелось, чтобы ты при этом присутствовала. И ты говорила, что хочешь познакомиться с моим дедом.
– Да он все равно будет слишком занят, – возразила я.
– Потом состоится прием. Там будут все влиятельные люди, даже мэр. Будет здорово!
Мне там ни в коем случае не следовало появляться. Я прикусила нижнюю губу, не позволяя себе сказать «да». Мне хотелось быть с Блейком, но ведь именно этого я и старалась избежать: мне не следует появляться рядом с его дедом. Что, если я отключусь и контроль снова перейдет к Хелене?
– Мне бы хотелось, Блейк. Честно. Но я обещала Мэдисон, что переночую у нее. Это было бы нехорошо.
Мы попрощались и разорвали связь. Я ощущала его разочарование. Оно не уступало моему собственному.
Когда я убрала телефон в сумку, Мэдисон посмотрела на меня и спросила:
– Все в порядке?
– Ага, отлично.
Я сгорбилась на диване.
– Иди к нам!
Она поманила меня. Сейчас с ней уже разговаривали оба актера.
Я покачала головой.
– Лучше посмотрю отсюда.
Мэдисон пожала плечами и, отворачиваясь, протянула руки обоим актерам. Сцепив пальцы, все трое ушли в джунгли. Я подумала, что Хелена уже довольно давно не перехватывала управление моим телом. И она даже со мной не разговаривала…
Я охнула. А что, если она ушла из банка тел? Могла ли она прервать аренду из-за того, что наш контакт сбился? Если она решила, что я не намерена ей помогать, она, возможно, ушла из «Целей» и уже сейчас направляется убивать сенатора самостоятельно. На церемонии награждения, как это и было запланировано. Ее личного участия в первоначальном плане не предполагалось, но она вполне способна была выкинуть что-то отчаянное, раз я ясно дала ей понять, что отказываюсь в него стрелять.
Если я пойду на награждение, то смогу поговорить с дедом Блейка. Я могу попробовать все объяснить, предостеречь его. И у меня больше нет оружия. Хелене придется потратить драгоценное время на поиски нового – даже если она снова захватит мое тело.
Глупо было отказывать Блейку. Я извинилась и ушла с телефоном в ванную комнату, чтобы ему перезвонить.
Блейк привез меня на подземную парковку, расположенную в каком-то здании в центре города. Он был так рад, что я передумала! Я напомнила ему, что мне очень хотелось познакомиться с его дедом. Возможно, даже получить возможность поговорить с ним приватно. Блейк пообещал, что попробует это устроить. Он даже не стал выяснять, зачем мне это. Вот если бы все парни были такими!
Блейк продемонстрировал какой-то особый ключ – и служащий парковки провел нас к частному лифту с черно-золотым ковром на полу. Служащий вставил в щель свой собственный ключ и, пока двери за нами закрывались, прикоснулся к козырьку своей кепки.
– Но это же не музыкальный центр! – сказала я.
– Правда? – удивился Блейк. – Какой ужас! Я перепутал дорогу!
Я возмущенно посмотрела на него, на что он ответил широкой улыбкой. Лифт остановился на верхнем этаже, который был отмечен словом «пентхаус».
За дверями лифта оказался очень короткий коридор, а за ним – еще одна дверь. Блейк вставил в паз свою карточку, отпирая замок. Внутри оказалось темное дерево и приглушенный свет. Справа был изогнутый бар, за которым бармен-старичок протирал бокал.
– Добро пожаловать, Блейк.
– Привет, Генри.
Не задерживаясь, Блейк прошел через комнату мимо кожаных кресел, в направлении раздвижных стеклянных дверей. Он помахал ладонью перед панелью на стене – и дверь раскрылась. Мы вышли на большую террасу.
В ее центре оказался современный квадратный фонтан, издававший умиротворяющее журчание, которое заглушало приносящийся снизу шум оживленного городского центра. Я прошла к краю террасы и заглянула за высаженные в кадки пальмы, стоявшие вдоль парапета. Мне сразу стало понятно, почему здесь высажены деревья. Этот оазис окружали заколоченные, разваливающиеся здания. Некоторые были полностью разрушены, словно их расплющило какое-то громадное чудовище.
Я повернулась спиной к этому зрелищу.
– Значит, это место принадлежит твоей семье.
Он кивнул.
– Угу. Мы здесь останавливаемся перед оперным спектаклем или приемом в концертном зале. Вот только прислуге не нравится мне подчиняться, когда моего деда здесь нет. Я для них всего лишь мальчишка.
– Я была бы рада здесь находиться, как бы они ко мне ни относились.
Он подвел меня к небольшому диванчику. Мы сели на него рядышком.
– Разве нам не надо идти на награждение? – спросила я.
– У нас есть время.
Бармен принес два стакана газировки. Он поставил их на низкий столик и ушел.
– Кэлли, как ты себя чувствуешь?
Я посмотрела вверх, на пушистые облака, плывшие по синему небу. Мне хотелось рассказать ему все.
– Нормально.
Он закинул руку мне за спину, на спинку диванчика, а потом погладил меня по макушке. Он начал опускать руку ниже, мне на затылок, но я его остановила.
– Что случилось? – спросил он.
– Ничего, – ответила я, отпуская его руку.
– Кэлли, перестань! – Он придвинулся ближе. – В чем дело?
Он стал смотреть на мою голову.
– Просто не там, – объяснила я.
– Почему это?
Казалось, ему почти смешно. Он поднес руку к моей голове, словно это была игра, и я ее снова схватила.
Что мне сказать? Я решила не врать.
– Мне делали операцию.