Денег было намного больше, чем я рассчитывала получить по соглашению с банком тел, чему я была безмерно рада. Тайлер теперь получал самое лучшее лечение и с каждым днем становился все крепче и здоровее. Мне вставили выбитый зуб, а раны и синяки рано или поздно должны были зажить.
Майкл поселился в коттедже на нашем участке, но тут же исчез. Он ничего не объяснил, так что я зашла в домик проверить, забрал ли он свое имущество. Я поняла, что он вернется: стены были увешаны рисунками, которые он сделал за год нашего беспризорничества. Новички и разбойники, грустные, подлые и изголодавшиеся: все они были тут, запечатленные в его неповторимом стиле. Столько эмоций – и он все их смог передать. На этих четырех стенах была развешана моя жизнь после Вирусной войны. Моя прежняя жизнь.
Я решила, что он отправился повидаться с Флориной. Я была разочарована – но не имела на это чувство никакого права. Потеря Блейка оставила в моем сердце зияющую пустоту. Только когда все немного успокоилось, я поняла, насколько она огромна.
Через неделю после нашего переезда в особняк Хелены я услышала в новостях, что сенатор Хэррисон оправляется после «несчастного случая на охоте». Последствия скандала, связанного с банком тел «Лучшие цели», должны были выявиться в ближайшие месяцы. После выборов нам станет ясно, готовы ли старички переизбрать человека, способного обречь подростков на смерть при жизни.
Сенатор держал Блейка на коротком поводке. Я пыталась отправлять ему сообщения, пыталась звонить. Он ни разу не ответил. Я решила, что прежде чем окончательно отказаться от него, я отправлюсь лично с ним повидаться. Если мне удастся объяснить ему все, возможно, он согласится дать мне еще один шанс. Если нет – я про него забуду.
Найти дом сенатора оказалось несложно. Мне пришлось проехать мимо него несколько раз, прежде чем я увидела припаркованную на улице спортивную машину Блейка. Когда я наконец ее заметила, у меня отчаянно забилось сердце. Мне пришлось потратить несколько минут на то, чтобы успокоиться, и только потом я вылезла из своего желтого чуда техники.
Я обвела взглядом внушительный особняк в старинном стиле, а потом прошла по длинной, обсаженной розами дорожке от тротуара до парадного входа. Как только я поднялась на крыльцо, сенсорный звонок зазвенел, не дав мне возможности отступить. Дверь открылась.
Ледяной телохранитель-старичок в полной форме вытащил пистолет и наставил его на меня, целясь в голову.
– Вызывай маршалов! – крикнул он кому-то в глубину дома.
– Я не собираюсь делать ничего плохого. – Я приподняла руки ладонями вверх. – Я только хочу повидать Блейка.
Блейк вышел к двери. Телохранитель шагнул так, чтобы оказаться между ним и мною.
– Не подходи.
– Все нормально, я с ней поговорю, – сказал ему Блейк.
Охранник поднес руку к наушнику. Выслушав кого-то, он сказал: «Есть, сэр». Мы с Блейком переглянулись. Он пожал плечами.
Поведение охранника резко изменилось.
– Похоже, тебе сегодня везет, – сказал он мне. – Но я тебя обыщу, если ты не против.
Телохранитель спрятал пистолет в кобуру и охлопал меня. А потом он извлек из наколенного кармана детектор оружия и провел им вокруг меня. Ничего не обнаружив, он шагнул в дом и исчез из вида, оставив Блейка в дверях.
– Привет! – сказал Блейк с улыбкой.
– Блейк!
Я ответно улыбнулась ему. Было так здорово снова видеть его лицо. И он мне улыбнулся! Это обнадеживало.
– Что тебе надо? – спросил он.
– Я подумала, что мы можем поговорить.
– О чем?
– Обо всем, что случилось. Мне многое надо объяснить.
– Это что, шутка такая?
На секунду мое сердце остановилось.
– Блейк?
Он наклонил голову.
– Как тебя зовут?
– Не делай вид, будто ты меня не знаешь!
Он потер затылок.
– Тебя кто-то из моих приятелей подослал?
– А! Поняла. – Я скрестила руки на груди. – Ты меня не простил.
Он молча уставился на меня, явно не собираясь уступать.
– Я думала, может, ты меня поймешь, – сказала я. – Когда все вышло наружу.
Его лицо было совершенно серьезным.
– Извини, я… – он пожал плечами, – я с тобой не знаком.
У меня заледенели руки. Видеть, как это – такое знакомое – лицо смотрит на меня с полным равнодушием… Это ранило меня в самое сердце. Что случилось?
– Блейк! Ты и правда не помнишь? Совсем ничего?
Он покачал головой.
– Как катались верхом… как сидели в парке… музыкальный центр?
Он продолжал качать головой с таким лицом, словно ему было меня жалко.
– Я не сумасшедшая. Посмотри в своем мобильнике. Там наши фото!
Он прищурился, словно пытаясь заглянуть в прошлое, но ничего там не нашел. Он меня не помнил.
Не знаю, что могло бы ранить меня больнее.
Я стала невидимкой.
К двери вышел сенатор Хэррисон. Рука у него висела на перевязи.
– Кэлли!
Я шагнула назад.
– Ты ее знаешь? – спросил у него Блейк.
Сенатор направился ко мне. Я попятилась. Он потрепал меня по плечу:
– Все в порядке, Кэлли. Зайди в дом.
Он обнял меня за плечи здоровой рукой и ввел в просторную прихожую. Телохранитель напряженно стоял чуть сбоку. Через арку я увидела гостиную, где в камине горел огонь.
Сенатор повернулся к Блейку.
– Мне нужно поговорить с моей гостьей наедине.
Блейк кивнул. Перед тем как уйти, он бросил на меня взгляд через плечо. Я надеялась – я безумно хотела, чтобы он выказал хоть малейшую искорку узнавания. Хоть что-то. Но выражение его лица говорило, что для него я просто объект любопытства.
Сенатор Хэррисон взял меня за локоть и провел в кабинет. Указав мне на кожаное кресло, он закрыл дверь. Я предпочла встать за креслом. Я не была уверена в том, что ему можно доверять. Беглый взгляд показал мне, что кабинет украшен антиквариатом.
– Теперь ты познакомилась с моим внуком, – сказал сенатор.
– Что с ним случилось?
Я почувствовала, что у меня дрожат губы.
Он указал на дверь.
– Это действительно был мой внук. Подлинный Блейк Хэррисон.
Он поморщился, усаживаясь за стол, и поправил перевязь.
Я расслышала его слова, но не поняла их.
– Подлинный Блейк?
А потом все стало абсолютно тихо – словно кто-то повернул регулятор звука до нуля.
Только старинные часы, стоявшие под стеклянным колпаком у него на столе, позволяли себе издавать какие-то звуки. Они продолжали тикать, а три золотистых шарика внутри их поворачивались туда-сюда, туда-сюда. Их стремительное вращение в непонятно какую сторону было неприятным до тошноты.
Кто-то громко втянул воздух. Это оказалась я.
Сенатор прищурил глаза и кивнул.
– Так раньше это был не он? – все-таки спросила я.
Он качнул головой:
– Только его тело.
Я прижала пальцы к губам.
Он снова кивнул.
Я оперлась на спинку кресла.
– Значит, кто-то был в Блейке… использовал его тело.
– Правильно.
Сенатор дожидался, чтобы я свыклась с этой мыслью.
Кто? Кому понадобилось все это время использовать тело Блейка? И тут меня осенило. Нет! У меня все тело заледенело. Эта идея была настолько ужасна, что я не смогла высказать ее вслух.
– Старик, – произнес сенатор.
Я закрыла лицо руками. Нет. Только не он! В Блейке? Мысли мои кружились стремительнее золоченых шариков в часах.
– Но я же видела, как Старик приезжал в приют! – воскликнула я. – Как он мог оказаться одновременно в двух местах?
– Это было уже после того, как соглашение с правительством было подписано. Тогда он оставил Блейка.
– А как же объявление по частному каналу? Его показали еще до этого!
– Оно было записано заранее.
Я с трудом перевела дыхание.
– Как вы могли допустить такое?
– Он держал моего внука в заложниках, хотя Блейк об этом не знал. Знали только мы с его бабушкой. Он сделал это, чтобы заставить меня продвигать этот договор между правительством и «Лучшими целями».
– Блейк не заключал сделки с «Целями»?
Сенатор покачал головой.
– Старик выкрал его, а потом ему ввели чип. Блейк об этом не знает. Он считает, что все эти недели болел.
Я вцепилась себе в волосы. И все это время я считала себя обманщицей, крестьянкой, которая притворялась принцессой! А на самом деле в маске оказался принц. Все это время под его обличьем скрывалось чудовище. В моем мире все было не тем, чем казалось. И я уже сомневалась, что смогу когда-нибудь кому-то доверять.
Сенатор положил руку мне на плечо.
– Кэлли, имей в виду: я надавил на прокурора, чтобы обвинения в твой адрес были сняты.
Про себя я вообще забыла.
– И я хочу просить об одном одолжении.
– О каком?
Я совершенно не представляла себе, что могу для него сделать.
Он подался ко мне. Его глаза были расширены и смотрели с мольбой, дыхание было горьким от табака.
– Никогда ничего не рассказывай об этом моему внуку.
Я ушла из дома сенатора, больше не увидев Блейка. Я шагала по дорожке к тротуару, и яркие розы осыпали меня насмешками. Идиотка! Как это ты не догадалась?
У меня подкосились ноги. Я рухнула на землю, а у меня в животе образовалась жуткая, пустая дыра. Я прижала руки к животу, пытаясь унять боль. Примирения с Блейком не будет. На самом деле никакого Блейка не было. Все наши поступки и чувства были ненастоящими.
У меня из глаз хлынули обжигающие слезы.
Он ушел навсегда. Как мама и папа.
Папа.
Ох, папа, как же мне без тебя плохо!
Всю ночь я мысленно заново проигрывала все, что говорил и делал Блейк, – только помня, что все это исходило от Старика. Клуб «Руна», ранчо, вечер награждений… После того как я по несколько раз пережила эти эпизоды, мне захотелось убежать от них как можно дальше. И потому на следующее утро я увезла Тайлера в наш летний домик в горах Сан-Бернардино. Мы закутались в дубленки и вязаные вещи и поехали на север.