Через два-три месяца, проведенных в трезвом состоянии, он присоединился к местной группе, проводящей практики внимательности раз в неделю. Первые несколько раз Стив нерешительно заходил, осматривался, видел, что «это не мои люди», и уходил. Помимо прочего, он испытывал клаустрофобию в замкнутых пространствах.
Когда он наконец-то смог пройти короткий ретрит по медитации внимательности, он почувствовал, что медитация помогла ему. В особенности сработала практика любящей доброты — реальный способ испытать сострадание к себе и другим людям. Благодаря практике любящей доброты он почувствовал себя «вновь дома» — это напомнило ему детские годы с друзьями. У него появилось чувство, что все будет хорошо.
«Практика помогла мне жить с этими чувствами и знать, что все пройдет. Если я злился, я мог испытать немного сострадания и любящей доброты к себе и другому человеку».
Последнее, что мы слышали, — Стив вернулся в университет на курс психологического консультирования, стал квалифицированным психотерапевтом и учился в докторантуре. Тема его диссертации — «Моральный вред и духовное благополучие».
Он связался с Министерством по делам ветеранов США и группами поддержки военных с ПТСР вроде него и начал работать с их пациентами в своей маленькой частной практике. Стив обладает уникальными возможностями оказания помощи.
Первые результаты доказывают, что интуиция не подвела Стива. В госпитале при совете ветеранов в Сиэтле 42 ветерана с ПТСР прошли 12-недельный курс по медитации любящей доброты, которая помогла самому Стиву[255]. Спустя три месяца их симптомы ПТСР улучшились, а депрессия — распространенный побочный симптом — немного снизилась.
Эти ранние результаты обнадеживают, но мы не знаем, будет ли настолько же эффективен активный контроль вроде HEP. Оговорки в отношении современных исследований ПТСР в значительной степени свидетельствуют в пользу научного подтверждения медитации как способа лечения многих психиатрических расстройств.
Несмотря на это, существует много аргументов в пользу практики сострадания как противоядия от ПТСР, начиная с отдельных историй вроде истории Стива[256]. Многие из них носят практический характер. Значительная часть ветеранов имеет ПТСР. В любое время от 11 до 20 % ветеранов страдают ПТСР, и на протяжении жизни ветерана эта цифра достигает 30 %. Если практика любящей доброты работает, она представляет собой бюджетный метод группового лечения.
Другая причина: в симптомы ПТСР входят эмоциональная глухота, отчужденность и ощущение апатии в отношениях. Все эти симптомы может устранить практика любящей доброты, создав позитивные чувства по отношению к другим. Еще одна причина: многим ветеранам не нравятся побочные эффекты лекарств, которые они принимают для борьбы с ПТСР. Поэтому они не принимают их вообще и самостоятельно ищут нетрадиционные способы лечения. Практика любящей доброты привлекательна и в том и в другом случае.
Темные ночи
«Я ощутил волну ненависти к себе настолько шокирующую, настолько огромную, что она изменила мое отношение… к моему собственному пути дхармы и смыслу самой жизни» — так Джей Майклсон описывает то, что произошло с ним на продолжительном безмолвном ретрите по випассане. Он впал в то, что сам называет «темной ночью» очень сложных психологических состояний[257].
В «Висуддхимагге» говорится, что такой кризис с наибольшей вероятностью наступает, когда человек испытывает временную легкость мыслей. Словно по расписанию, Майклсона настигла «темная ночь» после того, как он испытал экстаз на пути — стадию «возникновения и исчезновения», когда кажется, что мысли исчезают сразу, как только появляются, очень быстро сменяя друг друга.
После этого он погрузился в темную ночь, похожую на сплетение болезненных сомнений, ненависти к себе, гнева, чувства вины и тревоги. В какой-то момент смесь стала настолько токсичной, что он не смог продолжить практику — слезы потекли по его лицу.
Но затем он принялся медленно изучать свой ум вместо того, чтобы застрять в водовороте мыслей и чувств, которые кружились в нем. Он начал рассматривать эти чувства как мимолетные ментальные состояния, подобные любым другим. Страшный момент прошел.
Подобные истории о медитативных темных ночах не всегда заканчиваются так успешно: страдания могут не исчезнуть даже после ухода из центра медитации. Поскольку многие позитивные эффекты медитации известны в гораздо большей степени, некоторые из тех, кто испытал «темную ночь», обнаруживают, что люди не могут понять или даже поверить, что они страдают. Слишком часто психотерапевты не способны помочь в этой проблеме.
Осознав потребность, Уиллоби Бриттон, психолог из Брауновского университета (и выпускница SRI), возглавила проект «темные ночи», чтобы помочь людям, страдающим от психологических сложностей при медитации. Ее проект с формальным названием «Разновидности созерцательного опыта» добавляет к информации о широко известных полезных эффектах медитации вопрос: когда она может нанести вред?
На данный момент четких ответов нет. Бриттон собирала исследования по теме и помогала тем, кто страдает от «темной ночи», понять, через что они проходят, что они не одиноки и, если повезет, исцелиться. Объектами ее исследования в основном были ученики из центров медитации випассаны, где на протяжении многих лет происходили периодические «темные ночи» во время интенсивных ретритов. Это происходит даже несмотря на то, что центры пытаются отсеять уязвимых участников, предлагая заполнить анкеты об истории психиатрических болезней. Стоит отметить, что «темные ночи» не всегда связаны с подобной историей.
«Темные ночи» возникают не только в випассане. Практически каждая медитативная традиция предупреждает об этом. Например, в иудаизме каббалистические тексты предупреждают, что созерцательные методы наилучшим образом подходят людям среднего возраста, иначе несформированное эго может разрушиться.
Сегодня никто не знает, опасна ли для определенных людей интенсивная медитация и возможно ли, что эти люди, испытавшие «темную ночь», сломались бы в любом случае. В то время как исследования Бриттон единичны, сам факт их существования представляет определенный интерес.
По всем признакам, процент «темных ночей» у тех, кто посещает длительные ретриты, очень мал, хотя никто не может четко сказать, каков именно этот процент. С точки зрения исследования одно из необходимых открытий в этой области должно определять базовые нормы для таких проблем как среди практикующих медитацию, так и населения в целом.
По данным Национального института психического здоровья, примерно один из пяти взрослых жителей США — около 44 миллионов человек — сталкивался с психическим заболеванием в тот или иной момент жизни. Известно, что первый курс в университете, военный лагерь и даже психотерапия вызывают психологический кризис у определенного небольшого процента людей. Исследователи во время экспериментов задаются вопросом: есть ли что-то в глубокой медитации, что подвергает некоторых людей повышенному риску сверх этой базовой нормы?
Для тех, кто столкнулся с «темной ночью», программа Уиллоби Бриттон предлагает практические рекомендации и поддержку. Несмотря на (довольно низкий) риск «темных ночей», особенно во время долгих ретритов, медитация вошла в моду у психотерапевтов.
Медитация как метатерапия
В первой статье Дэна, посвященной медитации, он выдвинул предположение, что ее можно использовать в психотерапии[258]. Эту статью под названием «Медитация как метатерапия» Дэн написал во время поездки в Индию в 1971 году, и она не заинтересовала ни одного психотерапевта. Несмотря на это, по возвращении его почему-то пригласили прочитать лекцию на данную тему на встрече представителей Массачусетской психологической ассоциации.
После выступления к Дэну подошел худой юноша с восторженными глазами, одетый в неуместный спортивный пиджак. Он сказал, что учился в магистратуре по психологии и имел схожие интересы. Несколько лет он прожил монахом в Таиланде, изучая медитацию и выживая лишь благодаря щедрости тайцев. В этой стране каждая семья считает честью накормить монахов. В Новой Англии такой удачи ждать не приходится.
Этот магистрант подумал, что, будучи психологом, он мог позаимствовать медитативные инструменты под видом психотерапии, чтобы облегчить страдания людей. Он был рад узнать, что кто-то еще видел связь между медитацией и ее терапевтическим применением.
Тем студентом был Джек Корнфилд, в чей диссертационный совет входил Ричи. Джек стал одним из основателей Общества медитации прозрения в Барре и затем открыл Spirit Rock, медитационный центр в Области залива Сан-Франциско. Джек первым перевел буддийские теории об уме на язык, более понятный для современного восприятия[259].
Джек вместе с группой, в которую вошел Джозеф Голдстейн, разработал и провел программу обучения учителей. Именно выпускники этой программы помогли Стиву З. восстановиться после ПТСР в последующие годы. Само толкование буддийских психологических теорий Джеком — его книга «Мудрое сердце» — показывает, как эту точку зрения на ум и работу с медитацией можно применить в психотерапии или самостоятельно. Этот синтез стал первой из его теперь многочисленных книг, объединивших традиционные восточные и современные подходы.
Другой решающий голос в этом движении принадлежал психиатру Марку Эпштейну. Марк был одним из студентов на курсе Дэна по психологии сознания и в итоге предложил ему стать его научным руководителем по дипломной работе на тему буддийской психологии. Дэн, на тот момент единственный сотрудник факультета психологии в Гарварде, заинтересованный в теме и обладающий определенными знаниями в области, согласился. Позже Марк и Дэн написали статью для журнала, издаваемого недолгое время