Материалы по сновидческой жизни различных возрастных групп сенои свидетельствуют, что сон может и действительно становится глубинным типом креативного мышления. Наблюдение за жизнью сенои позволило мне понять, что современная цивилизация нездорова, поскольку люди избавились, или не сумели развить, от половины своей способности к мышлению. И вероятно, от самой важной половины. Конечно, сенои отстают от нас по интеллектуальному развитию.
Но они не уступают нам в логическом мышлении в состоянии бодрствования, если учитывать их знания об окружающем мире, тогда как наше умение решать проблемы во время сна не поддается сравнению с их способностью.
У взрослого сенои сон может начаться с реальной проблемы, для которой наяву не нашлось решения, — с несчастного случая или неудачи в отношениях. Например, молодой человек принес семена дикой тыквы и поделился ими с окружающими. Они оказали слабительный эффект и спровоцировали у всех диарею. Молодой человек почувствовал себя виноватым и пристыженным, подумав, что семена отравлены. Ночью ему приснился дух тыквенных семян, который вызвал у него рвоту и объяснил, что они предназначены только для лечения больных. Затем дух тыквы подарил ему песню и научил танцу, который он показал группе после пробуждения, что позволило ему добиться признания и восстановить самоуважение.
Упавшее дерево, ранившее человека, появляется в сновидениях для того, чтобы снять боль и объяснить, что оно желает стать ему другом. Потом дух дерева дарит ему новый, неизвестный ранее ритм, который он может воспроизвести на барабане. Или брошенного любовника посещает во сне отвергшая его женщина, которая объясняет ему, что в реальности больна и недостаточно хороша для него. В качестве символа своих искренних чувств она дарит ему стихотворение.
Сенои вовсе не исчерпывают возможностей сновидческого мышления только такими простыми ситуациями, связанными с социумом и окружающей средой. Люди, которые несли наше тяжелое снаряжение, проявили недовольство и были готовы бросить его. Их лидеру, шаману сенои, приснился сон, в котором его посетил дух пустых коробок. Этот персонаж подарил ему песню, которая воодушевила носильщиков, а танец, который организовал шаман, так их расслабил и дал им такой отдых, что они понесли коробки, будто в них ничего не было, закончив экспедицию в наилучшем расположении духа.
Дату Бинтунгу из Йелонга однажды приснился сон, который способствовал успешному преодолению основных социальных барьеров между его обществом и окружающими китайскими и мусульманскими колониями, связанных с привычкой одеваться и питаться. Это было достигнуто в основном через танец, который ему был предписан в сновидении. Только изменить свои пристрастия в еде и одеться в другую одежду оказались готовыми те, кто танцевал вместе с ним, но танец оказался настолько хорош, что почти все пограничные жители сенои решили повторить его. Таким образом благодаря сновидению произошло значительное социальное изменение в сторону демократизации.
Еще одной заслугой сновидения Дату Бинтунга стало изменение церемониального статуса женщин — он почти сравнялся с мужским, тогда как китайскому или мусульманскому обществам это было не свойственно. Это вполне можно определить, как креативная деятельность чистой воды, которая ввела в их культуру большее равенство, подобно рефлексивному мышлению, которое обеспечивает равенство в нашем обществе.
На Западе мышление, задействованное во сне, обычно сохраняется на спутанном, несерьезном или психотическом уровне, поскольку мы не реагируем на сновидения как на социально значимые явления и не относим сон к воспитательному процессу. Такое общественное пренебрежение этой стороны рефлексивного мышления человека, когда творческие процессы высвобождаются сильнее всего, по-видимому, обедняет нашу культуру.
4. Сон-«кайф»: новое состояние сознания
Обычно люди считают ночной сон унитарным феноменом: сон есть сон есть сон… Более тщательный опрос людей о формальной природе (в противоположность конкретному содержанию) их снов обнаруживает существование многих отличий между сновидениями разных людей. Например, всегда было известно, что одним снятся цветные сны, а другим — черно-белые. Этот факт индивидуальных отличий предполагает, что сны одного человека могут отличаться не только по количественному критерию (например, по интенсивности образа, аффекту, ощущению контроля и т. д.), но, вероятно, и по качественному, то есть, что в действительности сновидения могут быть психологически и эмпирически обособленными феноменами, которые огульно объединили под общим термином «сон».
Современные лабораторные исследования сна и сновидений определили существование по крайней мере двух различных типов умственной активности, возникающей во время сна. Первый связан с 1-й фазой по схеме ЭЭГ, второй — со 2-й, 3-й, 4-й фазами ЭЭГ (Foulkes, 1962, 1964; Goodenough, Lewis, Shapiro, Jaret& Sleser, 1965; Monroe, Rechtschaffen, Foulkes & Jensen, 1965; Rechtschaffen, Verdone & Wheaton, 1963). Первая фаза умственной активности обладает характеристиками, которые мы обычно связываем со сном: яркие визуальные образы, привязанность к какому-то определенному отдаленному месту, взаимодействие с другими персонажами, сильные эмоции, слабое осознание того, что находишься в постели и т. д. Умственная активность на других фазах сна ближе к мышлению, и в ней мало или совсем нет визуальных образов. Типичные сообщения в таких случаях: «Я все время размышлял о том, что мне купить завтра в магазине». Кроме того, умственная активность вне 1-й фазы припоминается большинством субъектов реже.
Встречаются сообщения о еще более любопытном типе сна (Arnold-Forster, 1921; van Eeden, 1913, 1918), который ван Иден назвал люсидным… Подобные сны обладают необычным качеством: спящий будто «пробуждается» от обычного сна и внезапно ощущает себя в состоянии нормального бодрствующего сознания, при этом он знает, что лежит в постели и спит, но мир сна, в котором он находится, совершенно реален. С какой конкретно фазой сна можно связать люсидный сон — неизвестно. Существуют редкие ссылки на способы обучения достижения подобного типа сна — например, при помощи йоги сна (Narayana, 1922; Chang, 1963). За последние десять лет у меня было примерно три случая люсидного сна, поэтому я могу свидетельствовать об эмпирической реальности этого феномена. Каждый раз люсидный сон возникал из нормального: за несколько секунд мое состояние сознания переходило к состоянию «полного пробуждения», в котором я, казалось, овладевал всеми своими умственными способностями в норме, хотя мир сна оставался совершенно реальным и по своим ощущениям я находился в нем. В то же время я поддерживал любопытное состояние умственного «баланса активации», которому я не могу дать адекватное описание. Если я начинал активизироваться слишком сильно, то мог в конечном счете проснуться, если же не поддерживал достаточно высокий уровень активизации, то соскальзывал в состояние обычного сна. У меня получалось поддерживать необходимый баланс в каждом случае не более чем полминуты.
Итак, по-видимому, существует по крайней мере три отдельных типа умственной активности, возникающей во время сна: «сон», связанный с 1-й фазой по схеме ЭЭГ, «сновидческое мышление», связанное со 2-й, 3-й или 4-й фазами ЭЭГ[12] и люсидный сон.
Мне бы хотелось выделить четвертый тип сновидческой активности, который я назову сон-«кайф». Для описания этого типа сна я использую популярное слово «кайф» («high»), вместо нейтрального «психоделический», по двум причинам. Во-первых, понятие «кайф» подразумевает позитивный, ценный, а не нейтрально окрашенный опыт, что справедливо в отношении этого типа сна. Во-вторых, понятие «психоделический» сегодня используется по любому поводу и так свободно, что утратило большую часть своей описательной ценности. В последние несколько лет мне снились подобные сны много раз после моего экспериментирования с психоделическими наркотиками, но обычно не сразу вслед за психоделическими переживаниями. Этот опыт производит в сновидческом состоянии совершенно четкий сдвиг к новому типу осознания, чем напоминает состояние кайфа от приема психоделических наркотиков, хотя и не в полной мере. Я говорил со многими людьми, испытавшими психоделический опыт, но лишь некоторые из них упомянули о подобных снах. Далее я представляю несколько снов (моих и других людей), чтобы продемонстрировать этот феномен, прежде чем попытаться дать ему какое-то формальное определение. Все эти сны рассказали люди, многие годы изучающие свои сновидения и являющиеся хорошими наблюдателями процессов сна, а также пережившие психоделический опыт.
Первый сон такого сорта приснился мне спустя несколько часов после приема ЛСД-25 (доза — 175 мг) — то есть химическая активность препарата, возможно, еще сохранялась, хотя я чувствовал себя почти в полной норме, чтобы отправиться спать. Через несколько часов после погружения в сон я ощутил себя в состоянии, которое нельзя было назвать ни сном, ни бодрствованием. В этом состоянии я держался за целостную идею своей бодрствующей личности и с этой невнятно сочлененной концепцией, присутствующей как неизменный фон, исследовал утверждения личного характера: сдерживай гнев, ищи интерес на стороне и т. д. Каждую идею следовало проверить и после признания «запрограммировать» в мою бодрствующую личность, которая должна была появиться следующим утром. В противном случае идея отбрасывалась и не включалась в программирование. Какой именно была операция по программированию, мне было совершенно ясно во время сна-«кайфа», но по пробуждении воспроизвести это оказалось невозможным. Как и многие психоделические переживания, воспоминания нельзя пережить заново в обычном сознании.
Одному моему знакомому психологу приснился следующий сон-«кайф»:
Мне снилось, что я нахожусь за городом и беседую со своим другом Билом. Во сне он только что приехал из Сан-Франциско и говорил мне, что привез новый психоделик. Он достал небольшие белые пилюли, и мы оба проглотили их… Потом я ощутил действие пилюли. Я смотрел на зеленую траву и покрытые зеленью холмы пригорода, и вдруг зеленый постепенно стал сменяться бледно-лиловым, затем фиолетовым, а потом пурпурным цветом. Вскоре я весь был окутан пурпуром. Это было очень приятное ощущение. Я будто нежился в одеялах из пурпурного бархата. Подобный опыт я переживал впервые, и он принес мне небывалое наслаждение. Между внутренним и внешним не было различий: я воспринимал пурпур и внутри себя, и снаружи. Проснувшись, я очень ясно помнил это переживание, т. к. оно было совсем