Марихуана затормаживает автоматические воспоминания и процессы предвидения. Таким образом восприятие опыта не ограничивается обычными многочисленными столкновениями с прошлым, возможностями будущего и предполагаемыми целями. В контексте, требующем действия, согласно ожиданиям и планам, например при вождении автомобиля, они полезны, и обычно им уделяется повышенное внимание. Но при условии, что ситуация не требует действий или решений, полумрак паттернов реагирования, функций и возможностей, окружающих опыт, отступает, и прямой опыт воспринимается сам по себе, а не его положение в измененной схеме. Благодаря этому настоящее больше не сравнивается с прошлым, и ощущение продолжительности или хода времени опять теряется. («Ход времени» — любопытная фраза, ведь это не поддается эмпирическому наблюдению.) Можно сделать вывод о ходе времени, если отметить изменения в опыте, но и это не будет заключением. То, что поддается описанию, — это мысленный обзор предыдущих изменений, которые привели к моменту настоящего. Если повторно прокрутить в памяти последовательность событий от некоего момента вплоть до настоящего, это позволит почувствовать течение времени. Нам известны события, отличающиеся от тех, которые мы переживаем сейчас, но связанные с ними материальными изменениями, в которых принимали участие мы сами (напрямую или через наблюдение). Это знание и может являть собой «осознание хода времени».
Итак, под действием марихуаны чувство времени искажается. Во-первых, потому что обогащается мысленное содержание и обостряется сознавание процессов, не связанных с потребностью во времени или с его индикацией. Сюда относятся мечты, фантазии, воспоминания о событиях, пик-переживания, эмоции и состояние чистого сознания. Во-вторых, потому что цели, предчувствия и ожидания утрачивают свое значение, так что уделяется меньше внимания возможным изменениям в окружающей среде и человек меньше настраивается на будущие состояния. В-третьих, память о прямом прошлом опыте рассеивается, так что сведений об изменениях становится меньше и внимание переводится на настоящее. Если сознание полностью пассивно и вневременные элементы привлекают все внимание, то кажется, что переживания не подвластны времени. Если некоторые сознательные процессы и связи сохраняются, то течение времени будет казаться замедленным, пока внимание блуждает по тому или иному материалу.
Ожидания
И интенсификация чувственного опыта, и расширение времени — элементы повышенной внимательности к прямому опыту, в противовес воспоминаниям прошлого и планам на будущее. Воспоминания и планы тоже присутствуют в переживаниях, но лишь когда пробуждаются прямым содержанием и потребностями внутреннего и внешнего опыта человека; они не могут работать автоматически, как при нормальном состоянии сознания. Каждое действие — актуальное и потенциальное — в нормальном состоянии оценивается в соответствии с его последствиями: какими будут результаты. Мысленно мы представляем себе столько последствий, сколько нам позволяет наш опыт, как прямой, так и перспективный, проверяя эти последствия согласно критериям или целям ценных для нас состояний. Самые ценные последствия контролируют наши действия. Например, если человек злится на другого, у него появляется желание оскорбить его, и он мысленно выстраивает возможные последствия этого действия: с позитивной стороны — реализация и удовлетворение злости, маскулинных чувств, расширенная я-концепция силы и т. д., с негативной — злость и неприязнь со стороны другого, утрата самоконтроля, боязнь собственных импульсов, наконец, а что об этом подумает мать, и т. д. Человек будет предпринимать, изменять или сдерживать те или иные действия в зависимости от своего прошлого опыта, потребностей и силы различных ценностей. Каждое предпринятое человеком действие мысленно (сознательно и бессознательно) ограничивается и расширяется подобными ожиданиями, и каждая ситуация его опыта отвечает ожиданиям потенциальных последствий и их связи с желательными и нежелательными состояниями. (Противоположность этого действия — его запрет, — безусловно, тоже является предметом этих же процессов.) Кое-что из этого процесса доступно сознанию, особенно когда ситуация нова, незнакома, очень значима или неоднозначна, но большая часть процесса ожидания протекает на предсознательном уровне. Обычно люди не осознают мысленной деятельности, обусловливающей их действия; ожидания становятся частью автоматических реакций.
Разум умело доводит свою деятельность до автоматизма. Сначала действия предпринимаются сознательно в ответ на потребность или ситуацию. Если все проходит успешно (подкрепление), то это становится привычным и осуществляется автоматически без необходимости сознательного внимания. Например, вождение машины, спуск воды в унитаз, завязывание шнурков на ботинках или курение сигареты — все это большие блоки теперь уже автоматических действий, которые однажды приходилось делать при участии сознательного внимания на каждом пункте. Позже приходится прибегать к контролю сознательного внимания лишь над основными элементами, например, когда нужно перестроиться на другую полосу движения при вождении автомобиля или разыскать пепельницу во время курения и т. д. Как можно произвести действие без сознательного внимания? Вот что происходит: критерий определенного действия и само действие связываются в сознательном мышлении, затем процесс может производится автоматически. Если критерий соответствует, происходит действие[22]. Предполагается, что существует некий процесс, или энергия, который реализует действие, но которому не требуется сознательного внимания. Подобным образом большинство ожиданий, связанных с опытом, — бессознательны, лишь самые необходимые и самые важные из них или слишком сложные не могут использоваться автоматически.
Ожидания функционируют для поддержания последовательного поведения, выделенных целей и разумной интеграции. Они помогают избегать внутренних и внешних конфликтов личности, в том числе и с другими людьми. То, что они способствуют выживанию, очевидно, и за эту свою ценность, без сомнения, подкрепляются обществом и нашими собственными потребностями. Функция подкрепления тоже ясна: подкрепленная ценность предполагаемых последствий действия влияет на наше решение, предпринять действие или нет. Эти ожидания отвечают возможному будущему и ориентируют наши действия на будущее, а не на настоящее.
Один из основных эффектов марихуаны — уменьшение силы этих ожиданий и предположений, как на сознательном, так и на предсознательном уровнях. Таким образом, в состоянии кайфа процессы ожидания оказывают меньшее влияние на поведение. Являясь всегда ориентированными на будущие состояния, они переводят внимание от восприятия прямого опыта на последующие воображаемые состояния. Таким образом, если воображаемым состояниям уделяется меньше внимания, восприятие настоящего опыта обостряется и становится более интенсивным — либо по причине того, что для такого состояния сознания появляется намного больше доступной энергии, либо из-за того, что меньше процессов требуют внимания, и опыт настоящего занимает более значительное место в ментальном поле. Это расширение прямого опыта отражается и во влиянии марихуаны на сенсорные данные и восприятие времени. В самом деле, уменьшение ожиданий, связанных с целями, может быть одной из причин для изменения в осознании времени, поскольку время воспринимается с позиции изменений, в том числе изменений в связи с потенциальным состоянием дел. Если знания, обеспечиваемого ожиданиями, станет меньше, то прямой опыт будет рассматриваться не как точка во времени с будущим, а больше как событие само по себе.
Уменьшение силы ожидания способствует также повышению интенсивности сенсорного опыта. Объекты, как и ситуации с действиями, окружены нашими потенциальными реакциями на них, такими как связанные с ними прошлые переживания, то, как мы можем их использовать, другие формы, которые они могут принимать, то, как они сделаны, их качества в других сенсорных модальностях и т. д. Когда мы воспринимаем объект — будь то огонь в камине или фотография огня, пожарная машина или пламенный оратор, — мы не просто осознаем объект, но и инкорпорируем в наше осознание эти другие элементы, которые составляют структуру и значение для сенсорных данных. Таким образом, мы знаем, что это за объект — клетка для птиц или грудная клетка, и нам известны его качества, функции и потенциал. Обычно мы обозначаем их вербально или классифицируем, но они нам известны и на невербальном уровне (например, у нас могут быть эмоциональные или моторные реакции в отсутствие вербальных).
Функциональные ассоциации
Функция объекта для нас особенно важна[23]. Определения, которые дают дети, выражает это очень хорошо: яма для того, чтобы копать, мост для того, чтобы перейти с одной стороны на другую. Кто-то сказал, что дом — это «место, куда вы идете и где вас должны впустить». Такие операциональные определения дают необходимый эффект: они вынуждают классифицировать, заглушая специфику. Всякая яма для того, чтобы ее копать, а как отличается яма X от ямы Y, не важно, поскольку каждую из них можно копать. Мой дом не отличается от твоего дома, потому что оба они впускают нас. Такие определения пытаются ухватиться за некоторые конкретные критерии того, что они определяют. Критерии определения — единственные характеристики, которые нужно замечать при восприятии объекта, и мы обучаемся воспринимать именно таким образом. Мы учимся, как дети, видеть функции объектов и видеть сходства объектов, а не чувствовать их всевозможными способами. Преимущество этого очевидно: мы выживаем, потому что мы можем использовать наше окружение, мы можем обобщать, мы можем сотрудничать внутри социально сконструированной реальности. Недостатки не менее очевидны: мы не способны видеть реальность кроме как с точки зрения функций, которые заглушают огромный объем реальности (кое-что из которого может быть функциональным в различных контекстах). И часто люди видят объекты лишь с позиции собственных функциональных потребностей, значительно сужаюших их видение (психологи воспринимают людей только как испытуемых, страховые агенты — как клиентов и т. д.).