Больница Акерсхус, строительство которой в Осло завершилось в 2008 году, в 2009 году удостоилась награды от ресурса для специалистов в области здравоохранения Better Building Healthcare за лучший дизайн. Кроме того, больница получила широкое признание как безупречный пример архитектуры, способствующей укреплению здоровья. В сравнении с елями и холмами вокруг, учреждение кажется до навязчивого современным: все белое и ровное. Вдоль окружного пути до главного входа тебя сопровождает музыка из встроенных колонок. На входе – две вращающиеся двери, одна за другой, чтобы уходило как можно меньше тепла. Внутри повсюду светлое дерево. К удобным деревянным скамьям по левую сторону прикреплены уютные лампы.
К работе над строительством в том числе привлекали Анну Андерхауг из архитектурной фирмы C. F. Møller. По ее словам, в здании столько дерева не потому, что исследования доказывают его благотворное влияние на здоровье. Дело, скорее, в том, что больницу строили в скандинавской стране. «Вы видели норвежские дома? – рассмеялась она, когда провожала меня по зданию. – Мы же все из дерева строим».
Скандинавские привычки привели не только к тому, что в больнице многое сделано из природных материалов. Когда заходишь в больницу, сразу видишь, какая она современная, тихая и сколько в ней света. Проходишь несколько метров, и потолок вдруг будто бы расходится: над головой простирается несколько этажей, а взгляд невольно устремляется в небо над огромной стеклянной крышей. Открытые, похожие на мосты проходы пересекают внутренний двор, который соединяет две части больницы.
«В Скандинавии очень ценят солнечный свет: мы почти по полгода его не видим», – объясняет Андерхауг. В Скандинавии очень строгие требования к количеству солнечного света, который должен проникать в здание. В США таких требований, к примеру, нет, оттуда и кабинеты порой вообще без окон. «В операционных тоже окна, они всюду, – рассказывает Андерхауг. – Солнечные лучи проникают даже в рентгеновский кабинет, даже в кабинет КТ и МРТ… Людям нужно как можно больше естественного освещения. Это и безо всякой науки ясно».
В Великобритании вот спокойно делают конференц-залы без окон, да и в кабинетах окон маловато и сотрудников столько, что естественное освещение не может быть доступно всем. На складах и заводах люди зачастую работают длинные смены, и за все время ни разу не выглядывают наружу. В такой обстановке сложно следить за временем: сутки делятся на «рабочие часы» и «часы отдыха».
Известно, что естественное освещение полезно. Благодаря ему проще засыпать, а глаза меньше напрягаются и устают. В ходе одного исследования выяснилось, что больные в палатах с естественным освещением просят обезболивающие реже (на 22 % за час), чем больные в палатах, куда солнечного света попадает меньше, благодаря чему лечение первых обходится на 21 % дешевле32. При этом естественное освещение помогает засыпать, поскольку организм полагается именно на солнечный свет, когда вырабатывает мелатонин – вещество, помогающее заснуть. В ходе вызванного ковидом локдауна многие жаловались, что стали хуже спать (я как раз была в числе таких людей). Дело, возможно, не только в солнечном свете: никто не отменял общего напряжения, волнения и того, что мы стали меньше двигаться. Тем не менее и солнечного света мы стали видеть меньше, особенно зимой, когда и без того не очень хотелось куда-то выходить, а тут еще и пандемия.
Если понимать, чем полезно естественное освещение, вероятно появится желание привнести его как можно больше в свою жизнь. Некоторые, когда совсем туго (к примеру, зимой), пользуются лампами, призванными противодействовать сезонному аффективному расстройству (САР), унынию, которое обычно настигает людей по зиме. Такие лампы светят особенно ярко. Их можно включать на несколько часов в день, чтобы поднять себе настроение. Существуют также будильники-светильники, которые имитируют рассвет и закат: кому-то благодаря им проще засыпать и просыпаться. У меня вот такой светильник есть, и я не подскакиваю на постели из-за мелодии будильника, поскольку меня до этого успевает немного разбудить неторопливый искусственный рассвет. Важно также пользоваться приглушенным светом вечерами, чтобы организм успел выработать достаточно мелатонина, прежде чем мы отойдем ко сну (подробнее об этом – в ноябрьской главе). Если спать недостаточно или сон некачественный, то недолго и перенапрячься. Кроме того, пострадает иммунная система и терморегуляция. Да и состояние от недосыпа отвратительное: я вот из-за него становлюсь злющей-презлющей.
Больница Акерсхуса – не единственное медицинское учреждение, в котором (неважно по каким причинам) учитывается важность естественного освещения. На юго-западе Англии, в живописном георгианском городе под названием Бат, располагается Королевская объединенная больница с очень современным отделением интенсивной терапии для новорожденных.
Лора знает об этом отделении не понаслышке: летом она на пять недель раньше положенного родила двух близняшек. За девочками присматривали в Центре неонатальной помощи Дайсона. Лора прибыла туда после кесарева сечения: потерявшая больше крови, чем ожидалось, и с до опасного низкой температурой. Вопреки всему, она помнит, как ее впервые провезли через двойные двери центра. «Все было как в тумане, – рассказывает она. – Но я отчетливо помню, что меня будто бы пронизывал свет».
До центра Дайсона можно либо дойти пешком, либо доехать на каталке по старым проходам главного здания больницы. Особенно неуютное больничное тепло, из-за которого усиливается запах обеззараживающих средств, ощущается жаром. Каблуки стучат по линолеуму, и звук этот отражается от однотонных стен.
Однако стоит пройти через двери в центр, как все меняется: становится светло и просторно, наконец можно вдохнуть полной грудью. Настоящее дерево, умиротворяющая зелень: ты будто оказываешься в спа, а не в больничном отделении. Тебя приветствует деревянная регистрационная стойка, а по левую руку французские окна, из которых открывается вид на сад камней, почти как в Японии. В воздухе витает едва ощутимый запах хлора, как в дорогом бассейне.
Центр Дайсона продуман таким образом, чтобы в помещение попадало больше солнца. И этим он выгодно отличается от прежнего отделения интенсивной терапии для новорожденных. Центральный проход изгибается подковой, от которой отходят помещения поменьше. Потолок в проходе высокий, и на всем его протяжении застекленные люки, сквозь которые видно облака и небесную синеву. Верхняя часть стен выкрашена в темно-зеленый. Пол под ногами песочного цвета. Деревянные стены и потолок сияют побелкой почти как в сауне.
Центр Дайсона был достроен в 2011 году, отчасти на деньги сэра Джеймса Дайсона, известного в первую очередь благодаря пылесосам. Здание целенаправленно старались спроектировать как можно более непохожим на привычные медицинские учреждения: как внешне, так и по ощущениям. Исследователям пришлось проявить творческий подход, чтобы понять, как планировка Центра Дайсона влияет на состояние пациентов. Новорожденные в силу очевидных причин говорить не умеют, а потому у них и не спросишь даже, как они себя чувствуют. Поэтому исследователи придумали новые весьма затейливые способы оценить состояние новорожденных, а также сотрудников и родителей. В случае с малышами к подгузникам прикрепили особые акселерометры для новорожденных. Обычно акселерометры используют, чтобы оценивать скорость и перемещение в пространстве летательных аппаратов или спортсменов. Однако исследователи видоизменили приборы таким образом, что те стали отслеживать дыхание спящих младенцев безо всяких трубок и проводов. Устройства пришлось перекрашивать, поскольку белые (такой у них цвет по умолчанию) выбрасывали по недогляду вместе с подгузниками. Едва акселерометры прекратили попадать в мусорные ведра, как удалось собрать данные. И они оказались впечатляющими.
В исследовании принимало участие десять семей, чьи дети располагались в старом отделении, десять семей, о чьих детях заботились в новом центре, а также около сорока сотрудников. Перемещения сотрудников отслеживали с помощью Wi-Fi и инфракрасных приемников. Какими же были итоги? В новом центре сотрудники проводили в помещении с детьми в два раза больше времени, чем в старом отделении, а родители задерживались в новом центре примерно на полчаса в день дольше. При этом родители, чьи дети находились в новом центре, и сотрудники этого центра реже жаловались на напряжение и усталость. Матери кормили грудью около 90 % тех детей, которые наблюдались в центре. В старом отделении – лишь 64 %. В новой обстановке хотелось чаще появляться, царило меньше напряжения и дети быстрее шли на поправку.
При строительстве учитывалось не только освещение, и не только оно помогает крепко спать. Еще одна важная составляющая обстановки – это звуки: как ночью, так и днем. Неудивительно, что пациенты спят тем крепче, чем в больнице тише. При этом чем тише обстановка, тем реже пациенты возвращаются в больницу после того, как их выпишут: здоровый сон позволяет им оправиться должным образом. Исследования также показывают, что чем тише в больнице, тем лучше ее сотрудникам: они меньше напрягаются, а также крепче спят дома. Чем меньше в больнице шума и чем лучше освещение, тем реже врачи ошибаются.
Шум в Центре Дайсона на восемь децибелов ниже, чем в старом отделении неонатальной помощи. А новорожденные, которые участвовали в том самом исследовании, в Центре спали на 20 % дольше, чем в старом отделении. Сон чрезвычайно важен для развития мозга новорожденного, а потому чем тише в отделениях, тем лучше.
Шум сильно влияет на людей и в повседневной обстановке. Каждый, у кого соседи любят устроить «дискотеку» или коллега, который сидит рядом, – почавкать, прекрасно понимает, насколько шум, над которым мы не властны, пусть даже относительно тихий, раздражает и напрягает. Ощутимо мешать могут также строительные работы, беседы коллег или домочадцев, шум электроприборов.