В 1981 году немецкие банки предоставили кредит в 3,4 миллиардов марок. Затем были подписаны кредитные соглашения с французскими банками и японскими. Сделка была выгодной для Европы. Европейцы получали новый канал поставки углеводородов, независимый от арабов, склонных шантажировать повышением цен.
Заключили и другое выгодное соглашение: европейцы строили нам современные газоперекачивающие (компрессорные) станции мощностью в 25 тыс. киловатт, поставляли для них турбины и новейшие средства управления.
Такая перспектива раздражала США. Они пытались подорвать экономику СССР, а Европа, не только шла на поводу у СССР, но и помогала нам технологиями и оборудованием.
Попытки США надавить на Европу успехом не увенчались. Именно в 1981 году ЦРУ подготовило секретную записку, где указывалось, что после 1985 года Светский Союз получит значительное преимущество над Соединёнными Штатами и остальным миром практически во всём: от сельского хозяйства, до атомной промышленности.
В записке было рекомендовано «разбудить» всех «спящих агентов» и начать программу «Перестройка».
27 съезд КПСС прошёл с 25 февраля по 6-е марта 1986 года под общими лозунгами: «Реализация реформ в экономике», «Развитие промышленности», «Повышение качества продукции».
Серьёзный резонанс на съезде и в международных кругах вызвало выступление заместителя Председателя Совета Министров Баталина Юрия Петровича.
— Не принято у нас на партийных съездах ссылаться на трудности, товарищи, но позвольте мне отойти от этого правила… Совсем немного… Как уже прозвучало на съезде в ходе двенадцатой пятилетки мы построили нефте-газопровод «Уренгой-Помары-Ужгород» и запустили его. Не две нитки, как было запланировано, а одну. И не по причине нашего отставания, а по причине отказа наших Европейских партнёров, попавших под санкции со стороны США. Нам пришлось и дофинансировать проект, по той же причине, товарищи. Из-за Американских санкций, ограничивших валютное участие в проекте ФРГ, Франции и Японии.
— США наложили вето и на поставки в СССР необходимого оборудования. Американские империалисты рассчитывали на то, что наша промышленность не сможет самостоятельно разработать и изготовить такое оборудование… Но мы смогли! США потерпели сокрушительное поражение в этом сражении холодной войны.
— Американские санкции стали стимулом для развития отечественной промышленности. На Невском заводе в 1982–1985 гг. наладили выпуск своих газоперекачивающих станций мощностью сначала 16 тыс., а затем 25 тыс. киловатт. Важнейшую роль в этом сыграли двигателестроители из КБ имени Кузнецова в Куйбышеве.
— Была принята целевая программа, применены передовые методы организации работы. Наша, по настоящему «великая», стройка вобрала в себя самые передовые технологии строительства, сварки. Страна сэкономила около 5 миллиардов рублей за счёт новаций в строительстве. Трассу возводили особые «трудовые отряды». Они возводили по 19 км магистрали в месяц против 7,2 км по старым нормативам.
— Благодаря сети трубопроводов перекачивающих советский газ в Европу, СССР в 1985 году в полтора раза превзошёл США в добыче природного газа, товарищи!
Съезд проводил Юрия Петровича бурными и продолжительными аплодисментами.
На съезде были приняты следующие документы:
Резолюция по Политическому докладу Центрального Комитета КПСС.
Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и на период до 2000 года.
Программа КПСС (новая редакция).
Устав КПСС.
Положение о Центральной ревизионной комиссии КПСС.
Постановление о пересмотре решений XX и XXII съездов «об осуждении культа личности» Иосифа Виссарионовича Сталина.
Постановление о письмах и апелляциях, адресованных XXVII съезду КПСС.
Основной итог Съезда:
Принята Программа КПСС в новой редакции.
Утверждены Основные направления экономического и социального развития СССР на 1986–1990 годы и на период до 2000 года.
Иосиф Виссарионович Сталин — реабилитирован.
— В Албании проблемы? — Тихо спросил Евгений Примаков у Юрия Ивановича Дроздова.
— Да. В Албании серьёзные проблемы. Такие серьёзные, что пришлось отправить туда группу «Альфа». После нашего съезда Рамиз Алия прислал поздравительное письмо, где приветствовал решение съезда о реабилитации Сталина. После этого начались беспорядки. Молодёжь вышла на улицы, обвиняя Алию в поддержке сталинизма, репрессиях, партийная диктатура и полицейском контроле. Министр внутренних дел Хекуран Исаи издал приказ МВД, где поставил задачу готовиться к силовому подавлению «мятежа буржуазных и антисоциалистических групп, к которым примкнут криминальные элементы».
— Что делает там наша «Альфа»?
— Ликвидирует «таинственных» снайперов…
Примаков удивлённо поднял брови.
— Двоих ликвидировали, пятерых сумели задержать. И подручных около двадцати человек.
— Кто такие?
— Разные. Есть местные, арабы, африканцы, итальянцы, греки.
— ЦРУ?
Дроздов молча кивнул.
Глава двадцать восьмая
«Ну, ничего-ничего», — успокаивал я сам себя. — «Не всё это, наверное, действительно, рабочие технологии. Что-то из этого вороха должно же быть „дезой“? И вот, как бы эту „дезу“ не отсеять».
То, что я увидел, получив доступ к разведданным, вызвало у меня шок. Кипы материалов по разным направлениям науки и техники… Кипы… И это только из свежего. А когда я увидел «несвежее», стоящее рядами на архивных полках, у меня помутилось в голове.
Я не стал смотреть полки с маркировкой, допустим, «1935 год». Естественно, я начал перебирать папки с «конца».
Я не вникал в суть изобретений, а, основном, запоминал темы исследований и немного текста. Лишь некоторые просматривал до конца, не вникая в смысл, а просто «фотографируя». По какому избирательному принципу действовал мой мозг, было непонятно. Я не задумывался. Не было времени. Через два месяца я заметил, что мои способности запоминать иссякли. К тому времени в голове скопилось семьсот двадцать три тысячи сто двадцать две записи.
Я пытался хранить информацию не только в голове, но и ещё на двух носителях, но вскоре я понял, что физически не смогу перенести информацию куда-либо. А храня в голове, заодно решил проверить её ёмкость. Ёмкость одной ячейки…
Моя голова… Вернее, — память, да… Моя память была физически отформатирована на сектора, как жёсткий диск компьютера.
В «той» жизни я экспериментировал со своей головой сам, а потом её «мучила» Полякова. Спасибо ей… Я уже в детстве экспериментировал с гипнозом и медитациями. И у меня получалось. Я зачитывался Владимиром Леви. Библиотечную «Искусство быть собой», я зачитал до дыр, потом с помощью дяди Гены сделал светокопию и самостоятельно переплёл. Владение техниками самогипноза очень сильно помогало мне в учёбе.
Ещё в восьмом классе средней школы, когда я пытался наверстать отставание в английском, с помощью методик Леви я создал в голове «полочки», на которых хранил правила, «топики», запас слов.
Институт Поляковой добивался других целей. Они создавали ящички в ящичках и закрывали их на ключики. В основном — от меня, но и от тех, кто попытался бы меня «вскрыть».
Тогда я не знал, сколько во мне лежало матриц, и на каких уровнях хранилась информация. Я видел только первый уровень и немного второго.
Сейчас все процессы вкладывания в меня матриц проходили под моим контролем, потому что я сразу, при первом же пробном облучении вложил свою матрицу, прописанную мной скрупулёзно и тщательно. Я разработал свою методику перехода на разные уровни сознания.
Порка коллеги Поляковой при пробном контакте контролировали мои реакции на облучение, я прописывал себе алгоритм распределения информации и доступы к ней, ну и приоритеты команд, конечно.
К моменту моего перехода в 1976 год я знал несколько языков программирования и при прописке регламентов «учёта и контроля информации» использовал их логические принципы.
И вот, одна ячейка для хранения оперативной информации заполнилась. Я мысленно пробежался по записям, лежащим в «ящичке», удовлетворённо закрыл «сейф» на ключ и задвинул его подальше.
С чертежами и схемами было сложнее. У меня для каждого «изделия» имелась персональная ячейка, а то и несколько. Запомнить целиком в объёме, как в Автокаде, например, никак не получалось.
Через три месяца я не взял под свой контроль ещё два сектора производственно-технологического комплекса «Фарнборо», как было оговорено на совещании, потому что я отказался. «Одной рукой не закроешь голову и зад», — подумал я, предполагая, к тому же, что это может быть проверкой на «вшивость».
Посему, к контролю над этими двумя направлениями («Электронные системы», «Кибернетика и разведка») привлекли ещё двух представителей «высшего» британского класса: Артура Чарльза Валентина Уэлсли (его жена была сестрой матери моей Элли), и Джеральда Кавендиша Гровенора, тридцатилетнего герцога Вестминстерского. Он был самый молодой, из нашей пятёрки. После меня, конечно.
Морскими делами руководил адмирал Джон Филдхаус — первый морской лорд империи и председатель военно-морского штаба Великобритании. Он курировал восстановление флота слегка сократившегося после Фолклендской войны в 1982 году, был сильно занят, и не посещал наши совещания.
Наш совет собирался один раз в квартал, и каждый из нас докладывал о движении партнёров по блоку НАТО, сателлитов, противников и неприсоединившихся стран. Каждый по своему направлению.
Примерно через полгода моего участия в «совете пяти», я почувствовал, что пора «рвать когти». Я уже сейчас обладал таким объёмом информации, что мог бы оправдать всё потраченное на меня время стократно. Однако… Ох, уж это «однако»…
Дело в том, что если я сейчас выложу всю информацию по линии контрразведки, меня мои «коллеги» по МИ-5 вычислят «влёт». Каналы утечки определяются обычным морфологическим анализом текстов. А я столько их «накачал» себе в мозг, что долго анализировать не придётся. Поэтому мои коллеги по Советской разведке легко каналы утечки выявят и перекроют. И к кому вектора внимания приведут? Ко мне! А не вскрыть шпионов я не мог. Совесть гражданская не позволяла.