Я зевнула. Нащупала край одеяла и подумала, что вообще плевать, где Кирилл будет ночевать, пусть хоть рядом ложится, но главное, не будит.
Появился перед глазами не Кирилл, а парень в медицинской форме. Мне что-то говорили на английском. Я пыталась уловить суть, но вместо этого безучастно наблюдала, как жгут перетягивает руку, и игла капельницы вспарывает кожу. Краем зрения я заметила, как Кирилл ходил по номеру и с кем-то общался по телефону. Рубашка излишне сильно расстегнута. Но ничего. Вот сейчас ещё немного, иголку из вены вытащат, и я снова усну.
Даже после отъезда доктора поспать не удавалось. Кирилл сидел на краю кровати и гладил по голове, при этом ладони у него были такими прохладными, что я невольно сама тянулась к прикосновениям.
— Я могу дать тебе все, что пожелаешь, — тихо шептал Кирилл. — Все. Абсолютно. Я тебя счастливой могу сделать. Чего ты хочешь?
От меня ждали ответа, и я сквозь сонную муть призналась:
— Чтобы больше не было больно.
Глава 37
Кир. На прочность.
— Как хорошо, — простонала Ева, стоя под душем в своём безразмерном сарафане, который все это время прятал ее от меня. А сейчас…
Вода намочила ткань, и сквозь неё проступали очертания идеального тела. Просто идеального. Наливная полная грудь, при виде которой в яйцах просто взрыв происходил. А задница… Настолько аппетитная, что кроме укусить, у меня других мыслей не рождалось. Я придерживал вот такую беззащитную Еву, стоя в брюках рядом с ней под водой, потому что к трём ночи рыжая взбунтовалась и захотела переодеться.
Ну, переодеваемся.
Еву поводило из стороны в сторону, поэтому оставить ее одну в ванной я не мог. Станется с рыжей ещё об угол раковины голову разбить, поэтому и держался из последних сил, чтобы не прикоснуться иначе. Не смять алые губы под поцелуем, не лапать, пока она бессознательная, за грудь…
Боже, эта грудь…
Фак. Как же хотелось стянуть мокрую тряпку и сжать в ладонях полушария. Посмотреть, как кожа покрывается мурашками от прикосновений, и чтобы Ева постоянно стонала. Вот как недавно. Немного хрипло, словно задыхаясь, совсем чуть-чуть с примесью блаженства в голосе, от которого гласные растягивались.
Я прижал к себе миниатюрную рыжую. Совсем прижал, чтобы ощутить на себе ее тело.
Бес, походу это проблема.
Почти сорок лет, а веду себя как пубертатный сопляк, который впервые титьки бабские увидел.
Это провал.
Это проигрыш.
Ева, Ева… Какого ж черта ты такая…
— Выйди, — тонкие пальцы впились мне в плечи, говоря об обратном. — Мне надо снять сарафан.
— Я сниму, — гулко и хрипло, словно не понимая, что несу, сказал я и сжал мокрую ткань на талии. Ева дёрнулась. Уперлась ладонями мне в грудь. Я боялся опустить глаза, боялся вообще посмотреть, как влажные от воды волосы цвета огня облепили высокую грудь, тонкую шею, изящные выпирающие ключицы, по которым хотелось скользнуть зубами.
— Нет, — как ни странно, твёрдо выдала Ева и толкнула меня. Я сам отшагнул, но не разжал рук. Прижался спиной к стене, продолжая держать тонкую талию в ладонях. — Ты меня пугаешь…
Я сам себя пугаю, Ева!
Я взрослый нормальный мужик, у которого хорошая личная жизнь, но ты внесла такой переполох в неё, что я как истинный рыцарь уже несколько недель жду хотя бы гребаного платочка из рук прекрасной дамы. И даже не смотрю в другую сторону. Потому что переклинило на тебе!
— Я знаю, — с трудом выдавил я, глуша в голове внутренний голос. — Поэтому ты повернёшься ко мне спиной, я расстегну пуговицы, сброшу платье вниз, а ты будешь стоять под душем, и я не дотронусь до тебя и пальцем. Главное, не отходи…
— Хитрый какой, — медленно выдала Ева и попыталась нервными пальцами собрать мокрые волосы и перекинуть их на плечо. Не выходило. Я помог. Едва касаясь, стянул огненный шёлк в хвост и дотронулся до нескольких пуговиц между лопатками. От моих пальцев разбегались мурашки, и я не выдержал, прижал пальцы к выпуклым позвонкам на шее, провёл вниз, запоминая наощупь эту кожу, словно всю поцелованную солнцем, с маленькими незаметными крапинками морковного или охры.
— Ты мне нравишься…
— Я знаю… — тихо шепнула Ева и расправила спину, опёрлась мне на грудь. Я потянул бретели сарафана вниз, старательно отводя глаза, но один черт умудрялся заметить аккуратные маленькие ареалы сосков розоватого цвета. В мозгу сразу всплыла картинка, как я облизываю грудь Евы, пока она старательно скачет у меня на члене, и как от каждого толчка, от особо сильного прикосновения, от поцелуев с языком, вишенки сосков все сильнее и сильнее твердеют, и тогда их можно перекатывать как жемчужины…
— Поторопись, пожалуйста…
Я тебя просто умоляю, Ева, поторопись, иначе наш первый раз произойдёт прямо здесь и сейчас. Я готов кончить прямо в трусы, потому что сил нет терпеть эту растянутую во времени пытку. Словно палач никак не мог определиться, и поэтому по надрезу, по кусочку, отрубал голову… Хотя я давно ее потерял.
Запах ванили и розы врезался в память. Ева дотронулась губкой до груди, оставляя пенный след на ней, и я не выдержал. Мои ладони легли невесомо, и я приподнял тяжёлую круглую грудь в ладонях.
Боже…
Мне кажется, я готов кончить прямо сейчас.
Пальцы сжали мягкие сочные полушария. Перебрались к соскам…
Нет, нет, нет…
Идеальные, твёрдые вишенки. Просто умопомрачительно. Настолько сильно хотелось развернуть к себе Еву и облизать. От губ до губ…
— Ты обещал… — сдавлено напомнила Ева и уперлась рукой в стену, весьма сильно прогнувшись в пояснице. Просто толкнулась задницей к члену.
— Торопись, — дыхания не хватало, а когда пена снова оказалась на груди, у меня сорвало тормоза. Я скользил ладонями по груди Евы и различал едва слышимые всхлипы. Когда она оттолкнулась от стены рукой, и ее лопатки врезались мне в грудь, я потерял ориентиры реальности. Просто ладонь слетела с груди и прорисовала дорожку по мягкому животу ниже. Скользнул пальцами между ног Евы и ощутил мелкую дрожь во всем ее теле.
Она хотела.
Даже сквозь воду я понял, что между ног у неё все текло. Смазки были много, и я с каким-то кайфом убрал пальцы от набухших возбуждением губ, замечая нити влаги.
Член дёргался непрерывно, требуя выпустить его. Да хоть просто потереться о пахнувшее сексом женское тело.
Но я ж обещал…
И нарушил своё обещание под рваное дыхание Евы. Из-за ее сведённых пальцев на моем запястье.
Она не сопротивлялась. Но и не помогала. Сжатые бедра. Но пальцы быстро, нагло нашли горошину клитора и скользнули по нему. Ева простонала особенно громко, так, что шум воды потерялся. А рука ее просто кандалами сцепилась на моем запястье.
Влажная, горячая, сочащаяся сексом, желанием, возбуждением Ева была нереальной. Я облизал губы. Ещё раз коснулся клитора, раздвинув горячие складки. Положил запястье на лобок и слегка потянул наверх, открывая себе доступ. Ева откинула голову мне на плечо.
— Не надо… я не хочу… — слабо, с придыханием выдала она, и я, зажав клитор между указательным и средним пальцем, слегка сдавил его. Стало нереально влажно. Словно эту девочку не трахали никогда.
— Я держу себя в руках, — попытался оправдаться я.
— А я не совсем…
Слова-вспышки, которые отключили сознание.
Я развернул Еву к себе лицом. Прижал к стене. Ее губы были горячими, влажными, и я впился в них, словно задыхался от жажды. Тонкие ладони скользнули мне по плечам. Я не хотел терпеть. Язык прошёлся по шее. Наконец-то поймал грудь.
Охрененная грудь.
Первая такая соблазнительная.
Ева несмело провела рукой себе по животу, намереваясь опустить ее ниже. И будь у меня меньше планов, я бы посмотрел, как девочка доводит сама себя до финала, а потом предложил бы отсосать. Но сейчас…
Я встал на колени. Укусил все же чувствительный живот и провёл языком по впадине пупка…
Вкусная.
Настолько, что я не мог оторваться, то облизывая идеальные тугие складки, то впиваясь в них губами. Цепляя языком клитор. Пальцами Ева запуталась у меня в волосах. Я понимал, что делаю все правильно, а когда я заметил несмелые робкие шаги, то просто приподнял стройную ножку себе на плечо. Ева пыталась вцепиться в стену пальцами, но они скользили, как и мой язык внутри неё.
Стоны становились громче. А я чувствовал все больше влаги у себя во рту. Тонкие пальчики цеплялись за волосы сильнее.
Растягивая прозрачные нити смазки, я прошёлся указательным пальцем ко входу. Язык не мог просто оторваться от клитора. Мне казалось, как только я отвлекусь, Ева все поймёт и придёт в настоящую себя, слишком строгую для того, чтобы позволить отлизать себе левому мужику.
Она была внутри охрененно тугой. Даже моим двум пальцам было тесно.
Всего несколько движений, рваный стук сердца. Горячее. Нереально влажно. Я прижал клитор языком, едва поводя в стороны, прежде чем очень мелодичный голос сорвался. Ева стонала часто и коротко. Нервная дрожь прошлась по ее телу, сосредоточившись внизу живота. Спазм за спазмом. Нереально сильное сжатие моих пальцев, пульсация клитора, вздрагивающий живот. Крики.
Ну же… кончай, девочка…
Как по заказу Ева несколько раз выдохнула и протяжно застонала, не отпуская меня.
Мне было так кайфово. Так нереально, словно сам кончил. Я медленно убрал пальцы. Ещё несколько раз лизнул клитор, и тихая фраза:
— Боже мой, Андрей…
Глава 38
Кирилл шевельнулся возле меня и дёрнул одно из одеял.
Утреннее солнце резало глаза, а я смотрела на него с маниакальностью мазохиста.
Я все помнила.
Я не ошиблась.
Я просто не хотела давать делу продолжение. Мне очень хорошо было с Кириллом. Настолько, что вообще не могла вспомнить, чтобы с кем-то так же улетала, но…
Это Кирилл.
Хам, наглец и бабник.
И лучше я первая ударю, чем потом буду страдать уже по нему, а не по супругу.