Королева вышла, оглядела нас обоих, поджала губы. Вообще она выглядела какой-то особенно разъярённой в тот день. Мы пошли за ней следом, довели её до покоев короля, вошли за ней, остались в приёмной. В личные покои короля мы никогда не ходили. Стояли себе да стояли. Ждали, пока или вернётся, или отпустит.
Прислушиваться к доносящимся голосам я уже просто привыкла – и потом рассказывать Лансу о самом интересном из услышанного. И тут прислушалась – благо, дверь осталась приоткрытой. Обычно королева не позволяла себе ничего подобного, а тут не то злость пересилила осторожность, не то ещё что.
- Это невозможно, душенька моя Лоэлия, то, о чём вы говорите. Невозможно, - громко говорил король.
- Отчего же? Ещё как возможно, - фыркнула королева.
- Где-то по свету бродят мои родные сыновья, понимаете? Я не могу передать престол вашему сыну, душенька, пока не узнаю о них хоть что-нибудь. Какая злая сила изгнала их? Почему они вдруг исчезли? Все эти годы я спрашивал вас, но вы молчите. Наверное, вы что-то знаете?
- Почему вы так подумали, о мой король? Откуда же я могу знать? – спросила королева, совсем не так растерянно, как могла бы.
- Потому что мне правильно сказали – нужно найти того, кому выгодно. Кому выгодно, чтобы ваш Тристан был объявлен моим наследником? Вам и только вам.
- Кто это вам сказал? – в голосе королевы зазвучала такая ярость, что я бы испугалась, стой я перед ней в ту минуту.
- Этого человека здесь уже нет, как и многих других, - вздохнул король.
- Вот и хорошо, что нет, нечего вам слушать всякие глупости, - внезапно завершила королева умильным тоном.
- Отчего же глупости? – растерялся король.
- Ну как ещё это назвать? Хорошо, мой несравненный, я подожду, я ещё подумаю, как же вам помочь. Как по мне – ваши дети неблагодарны и бессовестны, они не чтят родителей, иначе мы бы что-то знали о них! И вы бы не беспокоились ни капельки. Они же даже не подают о себе весточки!
- Если они живы, конечно, - вздохнул король.
- Да, если живы, - в тон ему вздохнула королева.
- А если нет – то это ж нападение на нас, хоть и неявное!
Надо же, наш король иногда соображает.
- О чём вы, о чём? Не может такого быть, поверьте! Послушайте меня, пойдёмте, - и голоса удалились куда-то вглубь.
Через четверть часа королева вышла и вернулась в свои покои, и мы с ней. Она отпустила нас, и в тот день, как оказалось, король ни разу не выходил из личных покоев. Придворным сказали – отдыхает, не велел беспокоить.
Честно, я забеспокоилась, так Лансу и сказала. Потому что на вид король здоров и крепок, и что там с ним может быть? И способен на вполне здравые мысли, как оказалось. Ланс согласился со мной и велел нам с Жермоном молчать, что мы ему и обещали. Он же обещал нам, что воспользуется этими сведениями только на благо короля и королевства, и никак иначе. Но вид у него был хмурый, а как нас послушал – так и вовсе. И тут я вспомнила. Что он у нас вроде как из старой знати, из тех семей, кто был при королевской семье ещё до воцарения нынешней королевы. И наверное, имеет какое-то мнение обо всём, что происходит.
А на следующий день в городе был праздник, и мы отправились гулять. Просто так и в таверну.
9.
Таверна «Толстый кот» находилась недалеко от дворца – на узкой извилистой улице Святого Духа. Парней из нашей компании там знали преотлично, а я до сего момента была ровно два раза – когда сама проставлялась по поводу первого жалованья, и ещё раз, когда то же самое делал Жермон – через неделю после меня.
Мне таверна нравилась. На вывеске гнул спину котяра – толстый и полосатый, и очень похожий встречал гостей внутри за стойкой. Толстый, холёный, хвост трубой, уши торчком. Красавчик. Позволял себя гладить – но только спокойным и трезвым посетителям. Впрочем, сегодня по улицам туда-сюда перекатывалась толпа, и в подвальчик матушки Жанетты то и дело заглядывали мастеровые, стражники, прислуга из богатых домов, кого сегодня отпустили погулять, и приезжие торговцы, и даже довольно выпендренного вида мужики – не придворные, но наверное, какие-то там дворяне. И в эту распрекрасную компанию вломились ещё и мы.
Свободный стол сыскался только в самой середине зала – ну и ладно, нам, вроде, тут не от кого прятаться. Мы его радостно заняли, и парни подзывали девушек-разносчиц, и просили вина, бобовой похлёбки – её тут на удивление вкусно готовили, я сама не поверила, когда мне рассказали, а потом попробовала, и тоже подсела, как все наши. И сейчас - да, вина, много, похлёбки на всех и ещё чуть-чуть, и свежего хлеба, и мяса, запечённого на углях мяса – кто говорил, что сегодня будет поросёнок? Говорили? Значит, тащите, да поживее!
Уж конечно, гвардию во дворце не морили голодом. Но всегда же интересно пойти и попробовать что-то новенькое! Летом в отпуске мы так и делали – сначала с родителями, а прошлым летом ездили на две игры и на фестиваль, и вот тоже сравнивали, где как кормят. А раз у меня тут не то ещё туризм, не то уже эмиграция – нужно приобщаться.
Похлёбку смели мгновенно, запечённые куски свинины с хлебом, зеленью и соусами – тоже. В качестве соуса к мясу предлагали горчицу – да такую ядрёную, что мне вот прямо маленькой капельки хватило, чтоб до слёз. А ещё какой-то на основе сметаны с какими-то травками-добавками, с чесноком и ещё чем-то, чего я не знала. Ум отъешь, короче.
Ну, мы не только ели, мы ещё пили. И пели – святое дело. У Дэнниса была гитара, он отменно играл, и пел неплохо, и конечно же, был свой собственный репертуар на поорать в таких вот случаях. Была гвардейская разухабистая песня о том, что мы непобедимы, и слава королю и королевству. Её даже подхватывали за соседними столами, что я сочла хорошим знаком – значит, в городе к гвардии относятся с уважением. Ещё пели о дальних походах, о доблести, о подвигах и славе – это как водится, дома в клубе мы обо всём этом тоже пели.
Ещё танцевали, и тоже, ясное дело, совсем не как во дворце на балу, а попроще и повеселее. Парни хватали местных девчонок и скакали с ними полькой, кружились, подкидывали их к не слишком высокому потолку. Ещё водили хороводы, бегали цепочками и изображали что-то вроде простых контрдансов. Здорово, в общем.
Я сначала немножко тупила, потом немножко стеснялась – ну девчонка же тоже, кого там. А потом хватанула из глиняной кружки добрый глоток вина, вылезла из-за стола – сидела-то я посреди длинной лавки, со всех сторон свои и ещё раз свои, чтоб никто не украл, не иначе – схватила за руку девчонку-подавальщицу, которая стояла у стены и с тоской смотрела на всеобщее веселье, а её никто не пригласил, и потащила её в общий круг, где скакали и вертелись.
- Эй, ты чего? Ты девушка? – она распахнула свои голубые глаза и смотрела на меня очень удивлённо.
- Ну да, но я, знаешь, тоже хочу танцевать, и мне без разницы, за кого становиться, за девушку или за парня!
Та только пискнула, и мы завертелись – как и все остальные. Уф, получилось, думала я, получилось, здорово!
Потом мы с ней встроились в какой-то общий танец, где менялись партнёрами, и я с хохотом и визгом крутила под рукой приходящих ко мне девушек и тётенек, весело было всем.
Музыканты, которые играли для танцев, запросили пощады ненадолго – мол, выпить, закусить да до ветру сходить, а потом продолжим. Мы вернулись за стол, Дэннис снова запел – про деревенский праздник и как туда явилась злая колдунья и увела с собой неосторожного парня. Это всех пригрузило, а колдунья напомнила другую колдунью – которую мы каждый день наблюдаем во дворце. Я и пихнула певца в бок – мол, вспомнила песню, давай подберём мелодию. Она должна быть совсем простая.
Ну, это дома те, кто играл, говорили, что простая, я-то сама не музыкант ни разу. Так, петь люблю, да и всё. Тут я тихонько напела Дэннису мелодию, он быстро въехал, в мелодии оказалось реально три аккорда, ладно, четыре. И говорит мне, такой – ну, давай, твой выход!
- Начальник гвардии дворца был, как обычно, пьян. В одной руке он меч сжимал, в другой руке стакан… - начала я.
Я так понимаю, что песенка была написана в какие-то стародавненские времена по мотивам какой-то конкретной игры, но нам сейчас тоже в строку зашло. И мысль о том, что «а если гвардия трезва – зачем она нужна» - вызвала за столом всеобщее понимание. И когда я допела, мне хлопали и орали, что давайте повторим, но вдруг все замолчали, и уставились на кого-то за моей спиной.
- Что это вы такое тут поёте? – спросил Ланс.
Он не пошёл с нами с самого начала, но сказал, что присоединится. И вот – присоединился.
- Да тут Лиза про тебя песни поёт, - сказал Жермон.
- Правда? А мне споёшь? – он испытующе на меня поглядел.
Я потупилась. Спою, наверное, если попросит, куда деваться-то.
Теми временем музыканты промочили горло и сделали всё прочее, что хотели, вернулись, разобрали свои скрипки и дудки, и заиграли красивую медленную песню.
- А пошли, потанцуем, - Ланс взял меня за руку и вытащил на середину, туда, где уже собрались другие парочки.
10.
- Что ты делаешь? – зашипела я на него. – Болтать же будут, что гвардия, того, друг с другом танцует!
- Я не принц, жениться на иноземной принцессе не собираюсь, и пусть болтают, - отмахнулся Ланс. – Я, может быть, только и ждал момента, чтобы пригласить тебя танцевать? На балу я никогда так не сделаю, а здесь – запросто!
Он подхватил меня в пару и повёл вальсовым шагом, и как же здорово он это делал! Я раньше в упор не обращала внимания, ещё когда могла – пока была принцессой и танцевала на балах. Он тогда был одним из многих противных здешних кавалеров, себе на уме, напыщенных и надутых, и не горел желанием помогать неизвестно откуда взявшейся девчонке. А теперь что поменялось, это ведь он же? Тот же самый Ланс?
Или тот, да не тот? Потому что на церемониях он совсем не такой, как в тренировочном зале, вдруг дошло до меня. Там у него и выражение лица другое, и взгляд другой, и даже движется он иначе! Тоже форма? Тоже маска?