- Скажите, неужели вы никогда не задумывались о том, как снять мачехино заклятие? Вряд ли оно необратимо, наверное, можно что-то сделать! Вы ведь облетели множество обитаемых земель, и наверное, знаете каких-нибудь приличных магов. Вдруг бы вам помогли?
- Мы пробовали поначалу, - вздохнул самый старший брат. – Но не смогли найти никого.
- И сколько раз пробовали? – нахмурилась я.
Потому что доведись до меня, я бы из шкуры вылезла, но не успокоилась, пока не нашла выход.
- Пробовали, - сказал тот, показывая всем своим видом, что разговор окончен.
И вообще, они совсем не пытались разобраться в здешней политике-экономике. И по всем насущным делам по-прежнему бегала Лиза со шпагой, ну или не бегала, а с важным видом совещалась с советниками. Меня даже король спросил однажды – а чего же ты, дорогая моя, одета как не пойми кто, и всё время бегаешь? Пришлось вздохнуть, закатить глаза и сказать – ах, папенька, вот как только вы на ноги встанете, а братики перья посбрасывают – так и переоденусь обратно в принцессу. А пока недосуг.
Однажды утром я поднялась, оделась, позавтракала наскоро с Лансом, проведала короля, и попросила фею о приватном разговоре.
- О чём вы хотели поговорить, принцесса? – улыбнулась та.
Она по-прежнему проводила много времени с королём, и я даже подумывала – не завертелось ли у них там что-нибудь. Но фактически-то король женат! И я до сих пор не знаю, что сделать с королевой, она живёт себе в темнице, и даже не протестует. Наверное, тихо ждёт своего часа, думалось мне. И скорее всего, готовит какую-нибудь новую подлянку.
- О моих братьях, - я глянула на фею довольно хмуро, так мне показалось. – Вы не знаете, как бы можно было их расколдовать? Так-то не дело, что принцы плавают в пруду и питаются корешками и мухами!
О нет, они и поужинать приходили. В гвардейскую столовую. И спрашивали – а отчего не накрыли парадный ужин в большой обеденной зале дворца. В последний раз я уже и ответила – что перья сбросьте сначала насовсем, а потом уже и пиры накрывать будем. А пока – по-походному.
Они, кажется, даже и не обижались, святые люди. Говорили – наверное, ты слишком устала, Элиза, отдохни. И всё будет хорошо.
Как там в сказке было? Обед свари, избу подмети, потом спи-отдыхай? А потом еды скотине задай, хлеб испеки и снова спи-отдыхай? Вот, у меня так же.
И поэтому я пошла к нашей фее – вестимо, отдыхать. И задала свой насущный вопрос.
- Готовы ли вы услышать ответ? – спросила она.
- Готова, мне же деваться некуда, - пожала я плечами.
- Тогда слушайте. Да, способ есть, но он непрост. Видите эту крапиву? - она отошла к своим запасам снадобий и склянок и взяла оттуда стебель травы. – Она растёт на кладбищах. Если её собрать, хорошенько размять, спрясть из волокна нитки и сплести из них рубашки для принцев, то заклятье перестанет на них действовать. От крапивы у вас мгновенно появятся ожоги и волдыри, но вам придётся перетерпеть. Но помните, с того мгновения, как вы начнёте эту работу, вы не должны произнести ни слова до её окончания, пока все одиннадцать рубашек не будут готовы! Если хоть одно слово сорвется с ваших уст, это погубит ваших братьев. Их жизнь и смерть будет в ваших руках, помните, если решитесь.
Она коснулась моей руки крапивным стеблем, и кожу мгновенно обожгло. Более того, не просто обожгло, ну, я видела, как это бывает у нормальных людей. Покраснело, погорело, а потом и перестало. У меня на тыльной стороне ладони образовалась тонкая цепочка волдырей, вокруг них кожа покраснела и начала чесаться.
- Я услышала вас, госпожа фея, спасибо что рассказали. Могу я подумать немного?
- Конечно, принцесса, вы можете подумать. Тем более, что ваши братья, кажется, не стремятся к переменам в жизни, - вздохнула она.
Я поклонилась и ушла думать. И думала примерно сутки.
Ну что, варианта два – делать или не делать. Слова сказаны, я задала вопрос и получила на него ответ. Я не могу не отреагировать, это уже будет не сказка, или не та сказка. А эти чёртовы крапивные рубашки – весомая часть именно этой сказки, раз никуда от них не денешься. Может быть, тот дурацкий Дед Мороз имел в виду именно это? Сделать то, что делает сказку сказкой, именно этой сказкой? Показать не только, что умеешь рулить, но ещё умеешь смиряться и терпеть ради ближнего? Изменить-таки себя?
К слову, я уже изменила. Дома мне никогда не доводилось рулить так долго и так плодотворно. И вообще не любила я это дело, побаивалась. А сейчас – ничего так.
И ещё… существовал, конечно, небольшой шанс, что мой организм, получив ударную дозу аллергена, адаптируется к нему. Или нужно наоборот, постепенно? В общем, шанс. Но шанс на анафилактический шок был намного сильнее. С другой стороны, наша фея тут, и если что – она меня вытащит, уже вытаскивала.
Выходит, нужно рискнуть?
На следующий день я посадила троих своих советников перед собой и сказала:
- Господа, я ввязываюсь… куда-то. В скверную, как мне кажется, историю. Если моё дело выгорит, мы получим одиннадцать принцев. Нормальных, без перьев. Если нет… я могу умереть. И если вдруг я начну умирать – нужно звать феечку, она спасёт, - вообще левую руку со вчера нехило разбарабанило, я держала её в холодной воде, это отчасти снимало зуд. - Ещё меня не нужно ни о чём спрашивать, я не смогу ответить. Нужно ждать и надеяться.
Три изумлённых взгляда были мне ответом.
- Что вы задумали, принцесса? – нахмурился генерал.
- Это никак не коснётся нашей политики. Если что – у нас почти здоровый король, и принцев тоже нужно привлекать к делам, а то чего в пруду рассекают с утра до вечера! Пускай днём спят, а ночью дела решают, вот.
Я тоже чертовски хочу искупаться в пруду. Но мне некогда.
Поэтому я поклонилась советнику Илларио, пожала руку генералу, обняла Ланса и пошла к фее. Правда, они пошли за мной, все трое.
Фея с интересом оглядела нашу компанию – они с королём беседовали на балконе. А я поклонилась им обоим и встала ровно.
- Я пришла сказать, что согласна.
14.
Мужчины, все четверо, не поняли ровным счётом ничего, но вздохнули едва ли не хором. А потом Ланс взял мою левую руку, которая, надо сказать, нестерпимо чесалась и отекла, и показал её фее.
- Госпожа, смотрите. Мне кажется, принцесса делает ошибку.
- Принцесса внятно изъявила свою волю, - покачала головой фея.
- Верно, - я сказала, как отрезала, а потом вздохнула и спросила: - Скажите, госпожа фея, а в самом деле нет другого способа? Потому что… сэр Ланселот прав, я могу просто не справиться. И тогда всё, уже мною сделанное, окажется бессмысленным, потому что я и сама не выживу, и нужного результата не добьюсь. Неужели правда нельзя без этого вот – крапивных рубашек, обета молчания и всего такого?
Мужчины смотрели на меня… хорошо смотрели, качественно.
А фея рассмеялась.
- Можно. Просто никто не спрашивал.
Тьфу ты.
А она взяла мою левую руку, чем-то побрызгала, велела положить в миску, залила каким-то пахучим травяным отваром и строго сказала держать. Зуд понемногу начал утихать.
- И… что можно сделать? – осторожно спросила я.
- Убедить королеву снять наложенное ею заклятье.
- Именно убедить? Или… можно заставить? – тут же откликнулась я.
Потому что мысль заработала.
Если прийти к ней в темницу и просто попросить – она только посмеётся, скорее всего. Ну не бывает так, чтобы человек много лет пакостил другим и готовил себе уютную норку, а потом раз – и передумал! Вопрос – что мы сможем ей предложить. Жизнь? Ха-ха три раза. Или нет?
- Я вижу, наша принцесса уже задумалась, - улыбнулся советник Илларио.
Задумалась-то задумалась, но вот…
Правда, тут очнулся король.
- Вы говорите, королева? Постойте, но ведь мне сказали, она в отъезде и вернётся…
Всё так, я распорядилась не рассказывать королю о том, что королева под арестом, пока он не встанет нормально на ноги.
- Простите, батюшка, - повинилась я. – Это я распорядилась не волновать вас. Королева опаивала вас медленным ядом и окружала вредоносными чарами. И если бы не госпожа фея – вы бы уже отдали богу душу.
- И если бы не ваши дети, все, какие есть, и сыновья, и дочь, - дополнила фея, не оспаривая, впрочем, заявления о том, что она нам всем здорово помогла.
- И… где Лоэлия? – спросил король, вмиг помрачневший и сделавшийся очень серьёзным.
- Она под арестом, в темнице, вместе со своим сыном.
- Так это всё она? – в голосе короля было… сожаление.
Да, наверное, он хорошо к ней относился, может быть даже любил. А тут вот такое. С одной стороны любовь, а с другой – вот они, дети, и их, кажется, тоже нужно спасать.
- Ваше величество, - продолжила фея, - ваша дочь собиралась сделать всё, что от неё зависело, чтобы спасти своих братьев, но они ещё и ваши сыновья. И наследники.
- Я понимаю, прекрасная госпожа, - вздохнул король. – Это неправильно – когда одна юная принцесса спасает всех, будто у нас в семье нет мужчин! Я сам поговорю с Лоэлией.
- Это хорошо, отец, но – не наедине, извините, - замотала я головой. – Мы четверо тоже будем присутствовать при вашем разговоре. И госпожа фея тоже.
- Пойдёмте в кабинет, - сказал король. – И приведите королеву из темницы.
В кабинете мы расположились так, чтобы в открытую дверь было видно только короля. И королева попалась.
- Дорогой мой супруг, вы очнулись! – произнесла она самым нежным голосом, на какой только была способна. – Как я рада видеть вас в добром здравии!
- О нет, Лоэлия, пока ещё не в добром здравии, - покачал головой король.
- Но вам уже лучше, я вижу. Это замечательно. Скорей же распорядитесь, чтобы с меня сняли эту мерзость и освободили! – она показала на тонкую цепочку, висевшую поверх простого и практичного платья.
Потому что на лавке в темнице удобнее спать в таком, чем в придворном, я-то знаю.