Немного отдохнув, и поняв, что по большому счету делать мне здесь больше нечего, я решил отправиться назад. То, что не купили в улусе, вполне можно будет пристроить по дороге домой, так что я не особенно расстраивался из-за того, что у меня, что-то еще осталось. Правда выезд пришлось немного отложить. Скоро должен был начаться праздник, который монголы отмечают с гораздо большей радостью нежели какие-то другие. Разве что четырнадцатое июня — день рождения Будды, отмечается всегда с больше пышностью. Любой мальчик, родившийся в этот день считается счастливчиком, так как считается, что он находится под прямым покровительством божества. Девочка же, будут желанной невесткой в любом улусе, причем не зависимо он ее красоты. Считается, что девочка посвящена Буде, а присутствие ее в улусе, и в роду приносит счастье и богатство, всему роду.
Ну, до июня еще было далеко, зато буквально через пару дней должен был наступить февраль и праздник Белой Луны — Цагаан Сар, Лунный Новый Год. Торопиться было некуда, и я остался. Именно из-за этой задержки и произошла встреча, после которой пришлось срочно менять все свои планы, и хотя я многое потерял в материальном плане, но все же многое и выиграл.
Оказывается, этот праздник отмечают не только монголы, но и советские летчики. Хотя скажи любому русскому человеку, что завтра праздник, пусть даже монгольский, вряд ли он откажется от него, тем более, что любой праздник, это повод выпить. А раз праздник монгольский, следовательно, и пить нужно монгольскую водку. А где взять ее, ну конечно же у аборигенов. Похоже, что пить они начали задолго до восхода Белой луны, а когда кончилась водка, купленная в магазине, то путем нехитрой логической цепочки, решили, что у монголов можно разжиться и местным самогоном. Конечно монголы тоже делают нечто подобное, хотя и несколько специфичным способом. Кобылье или овечье молоко вначале кипятят, затем заквашивают с помощью дрожжей или закваски, после чего продукт проходит дистилляцию, то есть его перегоняют, как ту же брагу, в результате чего получается алкогольный напиток, называемый здесь «Архи». Тот «Архи» что когда-то в 1976 году, был загружен в чемоданы будущего Олимпийского «чемпиона» уроненные на землю, несколько отличается от натурального. Там по сути обычная водка, с примесью некоей химии которая добавляет привкус похожий на перегнанное кобылье молоко. И при этом вся эта водка защищена патентами и выпускается только в Китае. Как «чемпиону» удалось ее добыть было совершенно непонятно.
Натуральный «Архи» совершенно другой, правда при этом, имеется маленький нюанс. Из ведра кобыльего молока, получается от силы грамм двести этого напитка, из-за чего, его не при каких обстоятельствах не продают на сторону, а на стол ставят только для уважаемых членов рода и дорогих гостей. Поэтому, пришедших летчиков, сразу отправили ко мне, сказав, что в улусе нет самогона, но здесь находится бродячий торговец, у которого возможно получится разжиться рисовой водкой. Правда не монгольской, а китайской, но водка есть водка.
Я в этот момент, как раз находился возле своих саней, что-то разыскивая среди поклажи, когда позади меня раздался скрип снега и чьи-то шаги. Подошедший, на ломаном монгольском, с трудом выговаривая некоторые слова произнес:
— Уважаемый, ты не продашь нам рисовую водку?
Улыбнувшись про себя, услышанным словам, сказанным с таким чудовищным акцентом, что практически терялся смысл некоторых слов, хотя и было понятно, что человеку понадобился алкоголь. У меня еще оставалось около десятка трехсот тридцати граммовых бутылок водки, поэтому я кивнул, назвал свою цену, вытащил из глубины саней одну бутылку напитка. Мужчина находящийся позади меня видимо увидел, как я достаю одну бутылку и тут же забормотал.
— Угуй, угуй! Тав, тав!* — при этом растопырив свою ладонь и поднеся ее почти к самому моему лицу.
Кивнув, я достал еще четыре бутылки, и выпрямившись, развернулся к нему лицом, передавая ему извлеченную из недр саней водку. И в этот момент произошло узнавание того, кто находился передо мною. И похоже я был далеко не одинок в этом.
— Петр⁈ — Забирая у меня бутылки, и рассовывая их по карманам шинели, удивленно воскликнул мужчина, оказавшийся Павлом Рычаговым. Правда в отличие от того Павла, которого я когда-то знал, этот выглядел уже слегка заматеревшим, хотя и все тем же бесшабашным парнем. Ну какому генералу, взбредет в голову идти за водкой самому, в то время, как у него есть целый полк подчиненных, а ведь на голубых петлицах уже находились три темно-красных ромба говорящих о том, что передо мною находится командир корпуса.
— Ты, здесь откуда взялся? — Воскликнул он, протягивая ко мне руки и намереваясь обнять за плечи. Водка была тут же забыта.
— Оттуда. — только и мог произнести я стремительно мрачнея и слегка сдвинувшись в сторону.
Павел, увидев мой моментально изменившийся взгляд и движение, тут же опустил руки и произнес.
— Ты, что не рад встрече? Я, все тот же Павел Рычагов, ты что не узнал меня?
— Конечно узнал, и именно это и беспокоит больше всего.
— Что значит беспокоит? Что произошло?
— Не ты, а скорее вон тот коротышка в фуражке с малиновым околышем, который пристально поглядывает в нашу сторону, и развесил свои уши, слушая наш разговор. Это ты у нас уже генерал, и комкор, а я всего лишь беглый зэка. И эта встреча для меня может означать только то, что уже завтра, если не прямо сейчас, меня вновь в лучшем случае отправят, на нары, а в худшем…
— Стоп, не говори ничего. — Тут же оборвал меня Павел, и добавил. — И никуда не уходи, я все решу, и найду тебя.
С этими словами он выхватил у меня последнюю бутылку с рисовой водкой и сунув мне ворох смятых денежных купюр, развернулся и отправился к своим собутыльникам. Проводив его взглядом, заметил как тот коротышка из НКВД, судя по цвету его форменной фуражки и малиновым петлицам на уголках воротника шинели, внимательно взглянул в мою сторону, как бы срисовывая мой портрет и повернувшись поспешил за остальными.
Я же, присев на облучок своих саней, несколько дрожащей рукой, достал из кармана пачку сигарет и закурил. В голову приходило только одно. Нужно срочно бежать, и чем скорее, тем лучше. Уже завтра, меня могут арестовать, и как минимум отправить обратно в союз, а скорее всего просто пришлепнут на месте, не заморачиваясь о законности подобных методов, и на этом все и закончится. Уж очень пристально вглядывался в мое лицо этот мент и было заметно как он пытается понять, о чем мы говорим. А наморщенный лоб скорее говорил о том, что он уже, где то видел мою физиономию, а сейчас пытается вспомнить, где. Тем более, вначале генерал говорил на ломаном монгольском, а после вдруг перешел на русский язык, да и я отвечал ему на том же языке.
И единственное, что меня удерживало на месте, так это то, что бежать было некуда, да и не на чем. Мои кони находились в общем табуне, и выловить их оттуда до рассвета, не было никакой возможности. Да и как объяснить в улусе, что мне срочно понадобилось куда-то ехать. Зимой? На ночь глядя? Никто просто не поверит ни в какую срочность. Объяснять, что я беглый зэка и меня могут арестовать? Да те же монголы первыми меня и схватят и выдадут русским. Числился бы я среди родни, другое дело. Тут бы и прикрыли и сделали бы все от них зависящее. А пока я чужой, рисковать за меня положением рода, никто не станет. Все прекрасно знают, сделай они хотя бы шаг вперед для моей защиты, и о том, что такой род существовал можно будет забыть. Сейчас руководство республики в любом случае встанет на сторону советов, все же как ни крути, а Монголия очень многое получает от СССР. Одна только построенная железная дорога чего стоит, не говоря уже о поставках продуктов питания и инструментов. Да и только благодаря русским, выяснилось, что в Монголии имеются залежи руд, угля и многого другого, так что уничтожение одного-двух родов, ради того, чтобы угодить советам? Даже вопросов не возникнет! А идти пешком, на встречу с волками? Проще пойти и застрелиться, или сдаться этому менту.
Чуть позже в кабинете командира полка, произошел занимательный разговор.
— Вы, узнали этого человека, Павел Васильевич.
— Да, Алексей Викторович, во время войны в Испании, Педро де Пиментель, служил в республиканской армии и обслуживал советские самолеты на аэродроме под Мадридом. Я хорошо знаю этого человека. Он прибыл с нами в Москву, и его в моем присутствии, наградили орденом Красного знамени. Куда он пропал после этого дня я не в курсе. Вроде бы его должны были направить в Ленинскую школу, хотя возможно я ошибаюсь.
— Довожу до вашего сведения, что Петр Иванович Пиментель, так его стали называть после вручения советского паспорта, в январе 1938 года, был осужден по статье 58\7 — Саботаж, умышленный срыв плана и затягивание производства на заводе ГАЗ, в городе Горьком. Именно туда он был направлен, в качестве инженера, после награждения в Кремле. Получив пять лет лагерей, он отбывал наказание в Забайкальском крае, откуда совершив нападение на красноармейца Степана Григорьевича Пантелеева 1919 года рождения, и нанеся ему тяжкие телесные повреждения металлическим прутом, разоружил его и совершил побег, в ноябре 1939 года, и с тех пор находится в розыске. Вот ориентировка на него, которая имеется во всех воинских частях и отделениях милиции приграничных округов СССР, и в отделениях НКВД расположенных в Монгольской Народной Республике. Я, уже связался по радио с Улан-Батором, и завтра, сюда выйдет автомобиль с отделением НКВД, для ареста гражданина Пиментель и доставки его в Советский Союз, где он вновь предстанет перед судом, и ответит за нападение на военнослужащего, свой побег и преступную деятельность.
— Да уж, никогда не предполагал, что такое может произойти. А ведь когда-то мы с ним были хорошо знакомы.
— Времена меняются, товарищ комкор. Вот и вышло, что он пользуясь вашей дружбой, расположением, и доверием товарища Сталина, сумел обмануть всех и пробраться на высокую должность инженера, в с таким трудом, приобретенный за валюту завод грузовых автомобилей, для того, чтобы сорвать план и нанести н