— Это лучшее, что я могу сделать с тем, что у меня есть, — сказала Пат с притворной улыбкой, кладя губную помаду на японский поднос, забитый макияжными кисточками всех видов и размеров.
— Ты выглядишь потрясающе! — воскликнула Лорис.
Они были в спальне-алькове Пат. Пат сидела на треугольном столике, впихнутом в угол, а Лорис — в разбитом шатком кресле напротив нее. Низкий плоский деревянный туалетный столик Пат, купленный в магазине «Армии спасения», стоял в другом углу, совмещая обязанности ночного столика, так как кровать королевских размеров занимала всю остальную часть комнаты.
На протяжении получаса Лорис, изумленная, наблюдала, как Пат наносила себе макияж, как самый настоящий гример. Она еще не привыкла к тем изменениям, которые произошли с ее подругой с тех пор, как она вышла из монастыря. Пат была толстовата и, как гласил журнал недостатков сестры Терезы, откровенно незаботящаяся о своем внешнем виде. За последний год от размера 14 перешла к размеру 10, научилась одеваться по моде и с яркой индивидуальностью.
Лорис всегда знала, что Пат ужасно переживала из-за своего большого носа и широких скул; она причесывалась так, чтобы волосы постоянно прикрывали щеки, тем самым создавая видимость сужения лица. Теперь она носила свои каштановые волосы прилизанными назад, что трагически, почти вызывающе подчеркивало величину ее носа и скул. Большой, широкий рот блестел от помады медно-золотого цвета. Щеки, дымчато-золотого цвета, оттеняли ее замечательные глаза.
— Я даже не могу тебе выразить, как прекрасно ты выглядишь, Пат.
— Принимая в расчет, что я хорошо поработала, — согласилась она с самоуничтожающей улыбкой. — Я полагаю, потому Бог и создал хирургов-косметологов, что не можем же мы все быть от природы такими красивыми, как ты.
Как всегда, Лорис вздрогнула от комплимента.
— Как актриса, я бы все отдала, чтобы иметь твои строгие трагические черты лица.
— Как женщина, я бы все отдала, чтобы иметь твои груди, — парировала Пат.
Лорис рассмеялась.
— Я бы в момент обменялась с тобой на неистовую индивидуальность.
— Когда молочные железы девушки недостаточно развиты, — продолжала Пат, — она, ни к черту, не создает в себе индивидуальность. Вот посмотри на них.
Она расстроенно махнула рукой в сторону зеркала.
— Мои прыщи стали не намного больше, с тех пор как я выросла из подросткового возраста.
— Может, ты прекратишь? Нет ничего плохого в твоей груди.
— Ничего такого, что бы могла определить хирургия. Я действительно подумываю, что должна сделать силиконовую имплантацию. Я твердо знаю, что это в корне изменит мою жизнь.
Кончиками пальцев Пат приподняла халат на уровне сосков и оттянула материю.
— Уже лучше, — сказала она с ухмылкой, которая быстро погасла, когда она посмотрела в зеркало на свой профиль.
— И я изменю форму носа, когда попаду туда.
— Ты серьезно?
— А то нет. Ты слышала выражение «Красота не снаружи, а внутри»? Но я еще не встречала человека с глазами рентгеновского излучения. Боюсь, что милые мальчики интересуются только одним.
— Ты имеешь в виду… секс?
— Они помешаны на сексе, и что они действительно видят в женщине — это большие груди.
Лорис опять засмеялась.
— Ты на самом деле ненормальная.
Пат отвернулась от зеркала, чтобы посмотреть на Лорис.
— Я понимаю, что прожив большую часть жизни в монастыре, который придерживается порядков на уровне средних веков, ты полный невинный младенец, — сказала она. — Но даже ты должна была заметить, как большинство парней на вчерашней вечеринке смотрели на тебя. Может быть, тебе удалось заметить, куда конкретно они смотрели?
— Ну… да.
Соглашаясь с этим, Лорис почувствовала себя слишком неуютно и, поставленная в тупик, в замешательстве сказала:
— Некоторые из них.
— Некоторые? Парни просто не могли отвести от тебя глаз! В тебе присутствует все то, что они хотят…
— Парни? — перебила Лорис. — Кто они такие?
Пат подумала не развивать дальше свою мысль. Это все равно что объяснять устройство компьютера аборигенам, только что обнаруженным в джунглях Бразилии.
— Лорис, единственно, что ты должна была вчера сделать, — это поманить своим маленьким пальчиком, и любой из… — Она решила отбросить слово «здоровый», но забыла слово «бисексуальный». — И любой мужик в комнате подскочил бы к тебе, чтобы оказаться с тобой в постели.
— Но я ни словом, ни чем другим не дала понять…
— А тебе и не нужно, — перебила ее Пат, — потому что ты настолько великолепна и так красиво сложена. Это мое мнение. Ты только посмотри, что ты сделала с Кэлом Ремингтоном!
При упоминании его имени Лорис почувствовала странное урчание в желудке.
— Что я с ним сделала?
— Прекрасный пример, — Пат подвинула свой стул и теперь сидела напротив Лорис. — Хорошо. Это человек, который посещал все собрания и обычно, усевшись где-нибудь в углу, уходил в себя, редко кто мог вызвать его на разговор. Столько девиц буквально пожирали его глазами, но он никогда не обращал на них внимания. И вдруг прошлой ночью он вошел в такой тяжелый разговор с тобой.
— Но все, что он делал, — это разговаривал со мной и ни разу не посмотрел на мое… мое тело.
— Зная Кэла, я могу поверить в это, — согласилась Пат. — Но сигналы, которые он тебе посылал — сознательно или бессознательно, — были настолько мощными, что я чувствовала их через всю комнату.
Даже будучи совершенно наивной в этих делах, Лорис чисто инстинктивно поняла, что Пат была права.
Она пристально посмотрела в лицо своей подруги.
— Он тебе нравится, да?
— А кому, к черту, он не нравится? — согласилась Пат с характерной резкостью. — Но это все бесполезно.
— Ну, конечно, ведь он женат!
Пат скривилась в иронической усмешке. Она уже приготовилась сказать, что в Нью-Йорке женатые тоже не дураки погулять, так же как и холостые, но потом не решилась. Лорис это скоро сама поймет.
— Даже если бы он и не был женат. Ты думаешь, такой, как Кэл, взглянет на меня дважды?
— А почему бы и нет? Он считает тебя потрясающей. Он сам мне сказал об этом.
Пат в удивлении отпрянула.
— Меня?
Потом, взяв себя в руки, она повела плечом.
— Ну, и что же он сказал?
— Он сказал, что ты настоящий человек — лучший из многих.
— Правильно, это я, — бросила она саркастически. — Лучший двуногий друг человека. Когда парню требуется плечо, чтобы в него поплакаться или домашняя еда без напряга, тогда я девушка.
Лорис ошарашенно уставилась на свою подругу. Как можно за год так круто измениться?
— Ты же никогда никому не подчинялась, Пат. Ты всегда была такой независимой.
Пат посмотрела на ярко-красный лак на своих длинных красиво обработанных ногтях.
— Ты можешь быть независимой только сама с собой. Я знаю, что многие мужчины кричат, что предпочитают независимых женщин, но неужели ты в это веришь?
— Ты всегда гордилась тем, что ты феминистка Ты не помнишь все наши разговоры — как ты часто страдала от монахинь из-за своих мыслей?
— Женская свобода — это прошлый год, Лорис. Что бы мы ни делали и каких бы результатов ни достигали, мы все равно возвращаемся назад — в пятидесятые.
Она вскочила на ноги.
— Вот, посмотри на это.
Подойдя к кровати, она похвасталась платьем из батиста — цельнокроенной рубашкой с рукавами: по нежно-зеленому полю ткани были разбросаны белые цветы, словно весной на поляне.
— Феминистские стили вовсю возвращаются назад. Так же, как обувь. — Она указала на перепончатые белые сандалии, стоящие перед гардеробом. — А сексуальное белье?
Ее трусы висели тонкой полосочкой на талии и на бедрах были вырезаны очень глубоко, что делало ее длинные ноги еще длиннее.
— Я знаю женщин, — продолжала Пат, вылезая из робы и отбрасывая ее в сторону, — и поэтому я могу говорить о карьере женщины, такой, как я, которая наносит макияж, делает стильные прически и одевается по последней моде. Не имеет значения, насколько хорошо и четко женщина выполняет свою работу, если у нее потрясающая внешность.
Она быстро переоделась в платье.
— В следующие пять лет, если мы продолжим двигаться в этом направлении, женщина снова будет выходить замуж девственницей.
Застегивая платье, она рассмеялась тем смехом, который всегда потрясал Лорис.
— По крайней мере, я совершенно не хочу беспокоиться на этот счет.
Она покрутилась, чтобы получше рассмотреть себя в зеркало и неожиданно отрезвела, ее глаза потускнели, и в них появилось горькое чувство поражения, казалось, совершенно нехарактерное для нее.
— Я не знаю, что было не так. Но из собственного опыта я точно знаю, что мужчина чувствует угрозу со стороны женщины, которая пытается с ним соперничать. Если женщина борется за восьмичасовой рабочий день, у нее не остается сил бороться дома за свои права.
Она вставила серьгу в ухо.
— Таким образом, она сдается своему мужу и выполняет все, что он от нее требует.
— Но ты же была первой, которая никогда не выполняла, Пат, — напомнила ей Лорис. — Ты же была единственной в школе, у которой всегда было мужество перечить монахиням.
В действительности Пат всегда была противоречивой, когда дело касалось работы. Она работала помощником режиссера в небольшой фирме, специализирующейся на коммерческих программах ТВ, где не было ни одной женщины-режиссера. Она была первой женщиной — театральным режиссером во всей стране.
Но когда дело касалось мужчин, Пат была совершенно другим человеком. Казалось, что у нее было умение нравиться пробивающим себе дорогу артистам. За последний год у нее были дела с замкнувшимися в себе писателем и актером. Она была им матерью, нянчила их талант, пестовала их уверенность в себе, практически обеспечивая всем. Но как только они встали на ноги, оба начали принимать ее за безмозглую маленькую пустышку с красивым личиком.
— Вспомни то время, когда ты отказалась попросить прощения у сестры Терезы, и она заставила тебя выползать по-пластунски в холл.