— У меня нет времени выслушивать их.
Улыбка, которой он ее одарил, была такой же снисходительной, как и его тон. Она обиженно выпрямилась.
— Мы ведь опережаем график, почему бы нам не попробовать эту сцену так, как мы ее сначала репетировали?
Он уставился на нее с недоумением:
— Вы уверены, что чувствуете себя нормально? Вы выглядите… очень бледной.
Участливый взгляд его, когда он разглядывал ее лицо, не обманул Лару ни на секунду. Единственное, что он пытался узнать, сколько волнений она доставит им сегодня? А она донимала всех. Настроившись на то, чтобы выполнять все ее просьбы, они в конце концов просто отказывались ее понимать. Она вполне допускала их враждебность к ней за улыбками вежливости.
— Это будет очень жестокая сцена, — говорил Мадден. — Как физически, так и эмоционально. Если вы чувствуете себя не совсем уверенно, то, может быть, лучше…
— Я никогда так хорошо и уверенно себя не чувствовала, — перебила Лара.
В этот момент легкой прогуливающейся походкой вошел ее муж. Он держал под руку очередную победительницу конкурса своего журнала; ее длинные рыжевато-блондинистые волосы были в беспорядке Она была в полной боевой форме: голубые тени на веках были того же цвета, что и глаза, ресницы в несколько дюймов длиной, и лишь маленькое пятнышко от красной губной помады осталось на ее губах. У всех одновременно возник один и тот же вопрос: что она здесь делает с таким ртом? Гриф выглядел как никогда веселым и расслабленным.
Все остолбенели и уставились на девицу. Тишина стала настолько плотной, что Лара подумала, что она сможет разрезать ее только своей золотой бритвой. Все повернулись в ее сторону, чтобы быть свидетелями ее унижения. Но она отказала им в этом удовольствии.
Не глядя в ее сторону, Гриф сопроводил свою грудастую восемнадцатилетку к креслам, обитым дамасским шелком, откуда они смогут видеть все действие. На девице был костюм из кружева слоновой кости. Ларе не нужно было дополнительной дозы кокаина, чтобы понять посыл Грифа: «Тебе можно найти замену».
Она показала, что поняла его.
Высоко подняв голову, Лара подошла к своей стартовой позиции у покрытой шелком кровати, где ожидал Род, ее партнер, для съемки сцены изнасилования.
— Прервемся, — выкрикнул режиссер, заставив Лару замереть. — Как она смотрелась в камере, Боб?
Оператор кивнул.
— По-моему, хорошо. В этот раз она сделала правильный акцент на деньгах.
Мадден успокоился.
— Снимаем.
Лара медленно выдохнула воздух, который она задержала. Первая картина в четыре строчки диалога между Доминик, фавориткой Людовика, и Тонио, ее бывшим пажем, а ныне революционером, потребовали двадцати четырех дублей. Как только задвигались камеры, все ее прекрасные идеи исчезали. Она так волновалась и боялась забыть свою роль, что пропускала реплики. У нее так пересохло во рту, что она не могла вымолвить ни слова, а ее руки и ноги были ватными. Вся ее энергия неожиданно исчезла.
— Приготовились к следующей сцене, — скомандовал Мадден.
Оператор и сценарист переглянулись, потом посмотрели на режиссера, словно им показалось, что они ослышались.
— Может быть, мы сделаем еще несколько хороших дублей? — спросил Рон.
Это всегда было привычной процедурой.
— Думаю, нам бы лучше сначала снять сцену в тюрьме, вот если…
Мадден умолк, взглянув на Гриффина, который кивнул утвердительно.
— Следующую сцену.
Мадден сорвался со своего режиссерского кресла, и вся бригада пришла в движение.
— Сейчас мы приступаем к съемке сцены изнасилования, — пояснил он, подходя к кровати: — Я не хочу никакой игры, я хочу полной естественности.
Он улыбнулся.
— Маленький фильм о настоящем сексе. И я хотел бы, чтобы вы оба вытянули его со всеми моими криками «стоп». Это будет апофеоз всего фильма. Сейчас у нас нет времени на разглагольствования. Все вы помните, что мы делали во время репетиций, Доминик?
— Конечно.
Вот почему она боялась этой сцены. На всякий случай он пробежался по ее роли.
— Сначала вы до последнего боретесь с Тонио. Потом вы начинаете возбуждаться, невзирая на ваше нежелание. В конце концов вы сами так же, как и он, стремитесь к близости. У вас есть какие-нибудь вопросы в связи с этим?
— Никаких, — дерзко отозвалась она. — Каждый знает, что в душе женщина любит, когда ее насилуют, — добавила она, но ее сарказм не подействовал на Маддена.
— Вот коротко схема этой сцены, — сказал он, удивленный ее восприятием.
Лара решила, что пришло время для дополнительной дозы. Она должна была действовать быстро и с очень большой предосторожностью. Режиссер повернулся к ней спиной, возвращаясь на свое место; вся бригада была занята необходимыми приготовлениями, чтобы следить за ее действиями; Гриф мурлыкал со своей пассией. Лара встала за спину Рода, занятому разглядыванием своих мышц на груди. Она щелчком открыла свой перстень. С помощью ногтя она подцепила небольшое количество кристалликов и моментально вдохнула сначала одной, затем другой ноздрей. Она повторила это еще раз. В носоглотке началось жжение. Из глаз потекли слезы. Боль должна была пройти через несколько минут, заверила она себя, возвращаясь к своему месту, так как режиссер уже подал сигнал.
Помощник режиссера поднял хлопушку.
— Дубль первый. Съемка.
— Мотор.
— Камера.
— Отмечаем.
— Доминик. Сцена четырнадцатая. Дубль первый.
Неожиданно начавшаяся нервная дрожь удивила Лару. Перед ней все закачалось… «Что-то не так», — подумала она. Прежде чем она смогла выйти из этого состояния, Род схватил ее, грубо бросил на кровать и навалился на нее. Его большое тело вмяло ее в матрас. Она стала бороться, чтобы сбросить его, но все было тщетно. Ее ноги почувствовали такую тяжесть, что не могли двигаться. Она едва могла поднять свои руки. С силой раздвигая ее губы, он так глубоко засунул язык, что она чуть не подавилась. Каким-то образом ей удалось схватить его за волосы и оттянуть голову.
Ей казалось, что все ее действия напоминали замедленную съемку, тогда как вокруг нее все двигалось с бешеной скоростью.
Она не сознавала, с какой силой оттягивала его волосы. Одной рукой он схватил ее запястья и тряс их до тех пор, пока она не отпустила его. Другой, свободной рукой он отвязал шелковый шнур, поддерживающий шторы, и быстро без особых усилий привязал ее руки к спинке кровати. Затем он сел спиной к ней и стал раздвигать ее бедра; усмешка искривила его рот. Теперь он мог делать с ней все, что захочет.
Она уже не имела сил сопротивляться. Тот возбуждающий прилив эйфории, который всегда возникал в ней, был где-то внутри. Сердце забилось, словно взбесившись. Мясистые пальцы Рода расстегивали ее платье, стягивали с нее кружевной корсет. С яростью раненого зверя она бросалась из стороны в сторону, стараясь хоть как-то освободиться, но была беспомощна перед его силой. Он взял ее обнаженные груди и стал яростно мять их. Когда он своими коленями начал раздвигать ее сжатые бедра, Лару охватила паника. Она перестала осознавать разницу между игрой и реальностью.
Перед ее широко распахнутыми застывшими глазами все поплыло. Род сначала превратился в Тони Сторпио, которого сменил Дан Гордон, и вдруг стал похожим на Гриффина, вобрав в себя всех мужчин, которые когда-либо принуждали ее спать с ними. Наконец под действием ее неимоверных усилий шелковый шнур, связывающий руки, поддался. Ногтями она впилась ему в лицо.
— Перерыв, — объявил Мадден, вставая. — Доминик, тебе больше не надо с ним бороться, ты забыла?
Он неохотно подошел к кровати:
— На этом достаточно, и дальше по сюжету тебе должно понравиться это. Это то, что мы хотим увидеть, а не…
Он оборвал себя на полуслове, только взглянув на Лару. Род поднялся и, отодвинувшись от нее, сидел на коленях у подножия кровати, также непонимающе поглядывая на нее. Мадден понял, что она задыхается.
Лара все еще лежала на спине, вздрагивая, словно через нее пропустили электрический ток. Все ее мышцы были парализованы. Сердце неистово билось, отдаваясь резкой болью в спине. «Вот будет смешно, если это сердечный приступ», — подумала она с изумлением.
— Мне кажется, что-то не так, — сказал Род. — Я чувствовал, что она вся дрожит и покрывается холодным потом.
— Джоэль, позови медсестру. Она там, внизу, — крикнул режиссер через плечо.
Вокруг кровати тут же образовалась толпа, потом она расступилась, создавая проход Гриффину.
— Лара, ты слышишь меня?
Ей понадобилось время, чтобы осознать, что перед ней ее муж, а не галлюцинация. Он сел на кровать рядом с ней.
— Ты сейчас успокоишься.
Он заботливо наклонился над ней.
— Мы сделаем перерыв, пока ты не придешь в себя. Осталось снять одну картину. Ты же сможешь все это повторить, правда?
Лара открыла рот, чтобы ответить, но оттуда вырвался крик. Она кричала до тех пор, пока ей не сделали укол в руку.
Она, моргая, смотрела на яркий свет флуоресцентных ламп, горящих на полную мощь.
«Зачем я пришла сюда?» — недоумевала она, прикрывая глаза от яркого света в ванной.
Последнее, что она помнила, что кто-то вонзил ей в руку иглу. Она всегда боялась уколов. Сколько же она так пролежала?
Она умирала от жажды.
Вот почему она пришла сюда, наконец-то поняла она. Ей нужно налить воды в стакан.
Она еще чувствовала себя в состоянии наркоза, и вроде бы нет. Лара нетвердыми шагами подошла к раковине; в зеркале, висевшем над ней, увидела свое отражение… А золотая бритва блестела так соблазняюще…
4
По пути в свой кабинет Кэл задержался у стола секретаря, чтобы забрать почту и отдать свои заметки о совещании, которое только что закончилось.
— Мэг, Чарли Барнет не звонил, пока… — начал он.
— Ой, мой Бог, — вскрикнула Мэг Даун. Ее левая рука оторвалась от печатной машинки, чтобы поглубже вставить наушник от радио. Ее карие глаза расширялись по мере того, как она слушала сообщение по маленькому телевизору, лежащему в ящике стола.