«Наверное, дневные происшествия, передаваемые из Главной больницы», — решил Кэл, улыбнувшись.
Его секретарь, вдова средних лет, вместе с двумя взрослыми сыновьями были помешаны на рекламных радиопостановках. Она как-то умудрялась одновременно слушать их и, печатая со скоростью девяносто слов в минуту, к другому уху прикладывать трубку, чтобы отвечать на телефонные звонки. И поэтому Кэл не возражал.
— Мой Боже, — воскликнула она, поднимая на него глаза, — Лара Лайтон — вызнаете такую, это кинозвезда, — она хотела покончить жизнь самоубийством. Она сейчас в коме!
Вокруг Кэла все смолкло. Он тупо уставился на женщину, но видел только движение ее губ, повторяющих остальные подробности бюллетеня…
— …помчались в госпиталь, — пересказывала она, — потеряла слишком много крови, так как прошло уже достаточно времени, и врачи не дают полной гарантии, что смогут спасти ее.
Кэл повернулся и пошел в свой кабинет. Он запер дверь и откинулся на нее. Вдруг его ноги подкосились; он едва добрался до своего стола и в изнеможении упал в крутящееся кресло.
Зазвонил телефон. Мэг обычно отвечает на второй-третий звонок. Очевидно, она отошла, чтобы рассказать новости. Телефон продолжал звонить. Он уже не мог выносить этого и поднял трубку.
— Да?
— Ты слышал новости? — спросила его жена, задыхаясь.
Он что-то невнятное ответил ей.
— Ведь это ужасно, — продолжала она, — ей всего было двадцать шесть лет.
— Было? Ты хочешь сказать, что она…
— Да, умерла. Только что объявили об этом. Я думала, что ты уже слышал.
— О Боже, нет, — пробормотал он. — Нет!
— Она перерезала себе вены на обеих руках, — продолжала Джулия Энн, не в силах сдержать ликования в голосе. — Она практически уже была на грани смерти, когда ее обнаружили. Я понимаю, это ужасно, но тот образ жизни, который ведут эти люди, — наркотики, алкоголь, дикие кутежи, — что можно ожидать от этого? Слава Богу, ты взялся за ум и оторвался от них прежде…
Кэл с силой бросил трубку. Звонок телефона зазвенел снова. Он знал, что это Джулия Энн. Но сейчас его ничто не могло бы остановить.
Он бесцельно слонялся по улицам, не имея никакого представления о времени, не обращая внимания на толпу, окружавшую его и снующую во всех направлениях. Ссутулившись, с руками в карманах, он шел быстро, пытаясь оторваться от своих воспоминаний, сжигавших его изнутри. Неожиданно для себя он остановился и, когда посмотрел наверх, понял, что ноги привели его к «Ловер Дэбтс». У театра был репитиционный период: дверь была заперта. Он стал стучать с такой силой, что зазвенели стекла. Вдруг за дверью показалась тень.
Пат открыла дверь, ее гнев превратился в удивление, когда она увидела его. Ей достаточно было только мельком взглянуть, чтобы понять, что ему уже известны новости. Отступив в сторону, она пропустила его внутрь.
Пока Пат запирала за ним дверь, Кэл окидывал взглядом опустевший театр. Рабочий свет, расположенный в центре сцены, обнажал незаконченные щиты размером два на четыре, банки с красками и плотницкие инструменты. Запах краски и свежеспиленного дерева перехватил горло.
Он считал, что все это время убегал от своих воспоминаний, а оказалось, он бежал к ним. Они нахлынули на него с новой силой.
Кэл увидел себя, стоящим за кулисами, когда Лорис, не задумываясь, бросилась в его объятия. Ее радостный смех звучал у него в ушах, ее тело прижалось к его, нежное и теплое. Кэл вспомнил тот ослепляющий момент, когда уже было невозможно притворяться, и то, что они чувствовали, отразилось в глазах каждого; тот момент, когда он впервые понял, что она любит его.
— Сейчас должны начаться шестичасовые новости, — сказала Пат, разрушая его грезы. — Обещали сообщить еще что-то. В моем кабинете есть телевизор.
Он последовал за быстро удаляющейся Пат и замер, слушая подробности происшедшего с Лорис. Ему было необходимо понять, что привело ее к такому отчаянному поступку. Крупным планом на экране появилось прекрасное лицо Лары, излучавшее живую энергию.
— …Для освещения событий передаю слово Джуди Филдсу, нашему корреспонденту из Лос-Анджелеса, — говорил Бил Бьютел.
— С вами Джуди Филдс. Я нахожусь сейчас рядом с больницей «Вест Сайд Госпиталь», где более тысячи поклонников Лары Лайтон собрались с самого утра, чтобы организовать постоянное дежурство у постели всемирно известной секс-богини.
Камера показала толпу, стоявшую за кордоном полиции; многие держали зажженные свечи.
— Согласно последним сведениям, на съемочной площадке во время работы над последним фильмом у звезды случилось нервное расстройство.
— Почему же тогда же и не отправили ее в больницу? — возмутился Кэл, а диктор, как эхо, повторил его вопрос.
— Кажется, этого не знает никто, Билл, — ответил Джуди Филдс. — Медсестра, работающая на этой фирме, ввела ей успокоительное и клянется, что ушла от нее, чтобы выпить чашку кофе, когда актриса крепко спала в своей спальне. Вернувшись, она обнаружила, что миссис Лайтон заперлась в ванной и не отвечала на ее зов. Когда взломали дверь, то нашли ее без сознания в луже крови. Лара Лайтон перерезала себе вены на обеих запястьях.
— Черт! Такое впечатление, что они не считают ее актрисой, — с обидой в голосе пробормотал Кэл.
— Они никогда и не считали ее актрисой, — напомнила ему Пат с горечью.
— Муж звезды, Гай X. Гриффин, — продолжал корреспондент, — не сопровождал свою жену в больницу. Его представитель сказал, что всемирно известного издателя журнала «Плезир» сейчас нет в городе, чтобы прокомментировать это событие. Из наших источников стало известно, что он находится на вилле одного из своих друзей в Малибу.
— Проклятый сукин сын! — Кэл ударил кулаком по ветхому картотечному шкафу, около которого стоял.
— Миссис Лайтон находилась еще без сознания от большой потери крови, когда ее привезли в приемный покой. Разрезы на ее руках зашили, сделали переливание крови, но она все еще находится в коме…
— Что он сказал? — вскрикнул Кэл, но Пат зашикала на него, боясь пропустить остальное.
— …и доктора говорят, что шансов выжить у нее сейчас пятьдесят на пятьдесят.
Камеры снова прокатились по толпе людей, когда те от радости, что их богиня жива, подняли свои зажженные свечи над головами.
— …единственное, что мы можем сейчас делать, — это ждать, ждать и молиться за ее выздоровление.
Кэл вздрогнул. Только сейчас до его сознания дошло, что Лорис жива. Его охватила жгучая радость. Он уперся руками в стену, как бы поддерживая себя, и та мука и боль, которые владели им, вырвались наружу. Он заплакал.
Пат с удивлением взглянула на него: она никогда не верила в его глубокую любовь к Лорис. Теперь сомнения исчезли. Она подошла к нему:
— Лорис вытянет, Кэл. Я уверена в этом.
— Я думал, что она умерла… Она сказала мне, что она мертва.
— Кто мог тебе сказать такое?
Кэл с трудом произнес:
— Джулия Энн.
— Зачем же она сказала тебе такую жестокую ложь?
— Потому что знала, как это разбередит мои раны. Боже, как же должна ненавидеть меня эта женщина!
— Неужели тебе потребовалось так много времени, чтобы понять это?
Пат выключила телевизор. Пока Кэл вытирал лицо носовым платком, она набрала номер телефона бюро путешествий, в котором работала ее подруга.
— Сюзан, не можешь ли ты найти мне ближайший рейс на Лос-Анджелес?
Кэл обернулся к Пат.
— Закажи и мне тоже билет.
— Подумай, ты сейчас злой и расстроенный, — уговаривала его Пат. — Почему бы тебе не подождать, пока ты немного не остынешь, не придешь в себя и не сможешь спокойно, уравновешенно решать какие-то дела? Сейчас все может кончиться тем, что ты что-нибудь натворишь.
— Я просто обязан сейчас обдумывать каждый свой шаг. На этот раз я в ладах со своими чувствами. Забронируй мне билет, Пат.
— Кэл, тебе незачем туда лететь. Эта поездка для тебя будет бесцельной. Когда Лорис выйдет из комы, ты будешь последним человеком, кого она захочет увидеть.
— Я знаю это.
Достав из кармана свою кредитную карточку, он бросил ее Пат на стол.
Пат покачала головой, затем выслушала Сюзан, сообщившую ей несколько рейсов и время вылета.
— Первый самолет из «Ла Гвардия» вылетает через девять часов. Тебе достаточно времени, чтобы заехать домой и собрать вещи?
— Давай, бери на этот рейс. Я не поеду домой. Все необходимое куплю в Лос-Анджелесе.
Пат так и не изменила своего мнения, но по настоянию Кэла заказала билеты на самолет, забронировала напрокат машину и два номера в гостинице «Холидей Инн».
Белые неясные очертания безмолвно двигались вокруг нее, поправляя одеяло, меняя капельницы, отслеживая ее жизненно важные функции, когда она в состоянии комы дрейфовала в окутавшей ее темноте, как зародыш в чреве матери. Это продолжалось уже тридцать шесть часов. Ее поклонники все это время терпеливо дежурили за воротами больницы. В конце концов боль, постоянно настойчиво пульсировавшая под повязками, вернула ее к осознанию того, кто она и что она сделала.
Ей сняли капельницу, но правый рукав больничной одежды был еще пристегнут к одеялу большой безопасной булавкой, а широкий кожаный ремень все еще крепко прижимал ее к постели.
Лорис стало интересно, где лежала ее мать, и было ли то место похоже на это. На окнах были решетки, дверь в ванную отсутствовала. Когда ей принесли обед, то дали пластмассовую ложку и, как только она закончила, сразу же все убрали. Ей сделали укол. Она даже не спросила зачем.
Ночью, когда она спала под действием большой дозы снотворного, Лорис тайно перевезли на частной машине «Скорой помощи» в «Висперинг Палмс» — медицинское заведение, которое обслуживает исключительно клиентов из Голливуда. В любое время года там было много актеров, писателей и режиссеров, и эта резиденция процветала. В отличие от Лорис основная часть пациентов приходила сюда добровольно: одни — чтобы выйти из запоя, другие — снять стресс. Многие из них были частыми гостями этого заведения. Все они, выйдя отсюда, рассказывали друзьям, что отдыхали в самом отдаленном уголке мира.