— Все признались?
— Пока еще нет. Полный расклад дает Фараон.
— Как насчет обреза?
Анисимов, резко нахмурившись, озабоченно проговорил:
— Все идет к тому, что они передали угонщикам обрез. Фараон об этом случае не знает, остальные пока молчат.
— А что говорит предатель? Признался?
— Об этом мы ничего не знаем, комитетчики нас к нему не допускают. Ну да ладно, главное из этого обреза не убили заложников.
— Ну и черт с ним, с этим обрезом, — махнул рукой Артеменко и, сделав загадочное лицо, объявил: — Для нас один приятный сюрприз.
— Что за сюрприз? — спросил его Анисимов. — Угольщики выставили ящик водки?
— Бери выше! — крикнул оперативник. — Сегодня вечером директор разреза организовал ресторан и пригласил всех задействованных в операции!
— Вот это дело, вот это я понимаю! — удовлетворенно причмокнул губами Анисимов. — Заодно проводим нашего героя домой.
— Да ну, ребята, какой я герой? — засмущался Седов и добавил: — В таком случае все мы герои!
— Урааа! — протяжно крикнул Артеменко. — Вечером встречаемся в ресторане!
Двадцать второго августа угнанный самолет Ту-154 с пассажирами, побывшими трое суток в аду, но рожденными вновь, вернулся обратно в Чульман. В это же самое время Седов садился в другой самолет, чтобы лететь к себе домой. Что его ждало впереди? Он станет офицером и поступит на службу в отдел по раскрытию тяжких телесных повреждений со смертельным исходом и убийств городского отдела милиции и найдет возможность заняться делом о пропаже своего друга и его жены. Сможет ли он найти супругов и установить причину их исчезновения? На этот вопрос у оперативника ответа не было, но он твердо решил, что всегда будет держать рядом это дело и, что бы ни случилось, не бросит его на дальнюю полку. Еще сыщик с нетерпением ожидал встречи со своей девушкой, с которой он познакомился совсем недавно, за неделю до отъезда в ответственную командировку, и непременно пригласит ее в кино.
Не знал Седов, что впереди его ждут еще развал страны, несколько войн, участником которых он станет, борьба со старыми боевыми ранениями…
Начальник уголовного розыска Жуков встретил оперативника радостным возгласом:
— А вот и наш герой! Проходи, проходи, рассказывай, а то мы, сидя тут, уже наслышаны о твоих подвигах!
— Сергей Петрович, не нахваливайте меня, — смущенно произнес Седов. — Обычная оперативная комбинация, ничего сверхсложного там не было.
— Ладно, не скромничай, — похлопал его по спине руководитель. — Напишем представление о поощрении. А теперь садись и пиши рапорт.
— О чем?
— Как о чем? Согласие о переводе в убойный отдел. Ты же хотел там работать?
— Да, хочу.
— Мечтаешь раскрыть убийство своего друга?
— Да, мечтаю.
— Вот и пиши рапорт.
Не прошло и недели, Седов уже служил в подразделении, специализирующемся на раскрытии преступлений против личности. Всего там работало семь оперативников — все прожженные волки, раскрывшие не одно убийство, задержавшие десятки вооруженных преступников, и он восьмой — новоиспеченный офицер милиции, которого теперь коллеги будут уважительно называть сыщиком убойного отдела.
На второй день работы, когда опер только входил в курс дела, выезжая со старшими товарищами на места преступлений, допрашивая подозреваемых и потерпевших, его вызвал Жуков. В кабинете у начальника уголовного розыска находился незнакомый ему мужчина в штатской одежде, которого Жуков представил как майора госбезопасности Фесуненко.
— Он хочет уточнить кое-какие обстоятельства относительно разработки группы Чудова Лаврентия Павловича по прозвищу Бугор, — объяснил руководитель и кивнул в сторону комитетчика: — Пожалуйста, Александр Иванович, задавайте вопросы.
Сотрудник госбезопасности, пододвинувшись поближе к оперу, спросил:
— При разработке фигурантов вы были в качестве внедряемого?
— Да, меня внедрили в банду Бугра.
— Кто рекомендовал вас в качестве кандидата на выполнение оперативной комбинации?
Не зная, как лучше ответить на этот вопрос, сыщик бросил взгляд на Жукова. Тот выручил его:
— Это я предложил его кандидатуру.
Кивнув в знак согласия, комитетчик задал следующий вопрос:
— Как прошло внедрение? Были ли какие-нибудь препоны, нестыковки?
— Да вроде нет, — пожал плечами опер и подумал:
«К чему весь этот допрос? Что он хочет от меня? Обрез? Точно обрез! Он сейчас подведет разговор к теме об оружии! И что? Хочет в чем-то меня обвинить? В чем? Ладно, послушаем, что он скажет дальше».
Догадки сыщика подтвердились. Фесуненко, выдержав многозначительную паузу, задал вопрос:
— У преступников было оружие?
— Да, обрез охотничьего ружья.
— Калибр, приметы оружия помните? И вообще, как вы увидели этот обрез в руках у преступников, и конкретно в чьих?
— Обрез был в руках Купченко или Купца. Он приставил его к моей голове, и мне показалось, что это одноствольное, курковое ружье шестнадцатого калибра.
— Какова была длина ствола?
— Не скажу точно, наверное, сантиметров двадцать пять.
— Это точно был обрез, а не муляж какой-нибудь?
— Это точно был обрез. Я изымал ранее похожий, держал в руках. Тоже был курковый.
— Отдельно боеприпасы к нему не заметили?
— Нет, патронов я не видел.
— Ладно, на этом пока закончим беседу, — подытожил разговор сотрудник госбезопасности. — Я вот о чем попрошу вас: вы подробно, поминутно опишете всю вашу роль при проведении оперативного внедрения в преступную группу, при этом не упустите ни одну мельчайшую деталь. На это вам дается ровно сутки, завтра в это же время я зайду к Сергею Петровичу за вашим отчетом.
Когда комитетчик покинул кабинет Жукова, сыщик обратился к последнему:
— Сергей Петрович, к чему все это? Мы в чем-то провинились?
— Скандал поднимается нешуточный, — объяснил начальник уголовного розыска. — Над нашим министром сгущаются тучи. Комитетчики нашли такие нарушения, которые наличествовали в функционировании изолятора временного содержания Нерюнгри, что волосы дыбом встают. Оказывается, там все покупалось и продавалось, арестованным заносились наркотики и другие запрещенные препараты и вещи. Сейчас идет сбор материалов, и дело будет рассматриваться в Москве на совместном совещании МВД и КГБ, где, скорее всего, нашего министра снимут с должности. Вот почему КГБ требует от тебя отчета.
— А что будет с Анисимовым? Он же руководитель операции.
— Да ничего ни с ним, ни с тобой не будет, — махнул рукой Жуков. — Вы действовали правильно, ликвидировали банду, выявили предателя, раскрыли два убийства. Комитетчикам положено все это проверить, так что пусть проверяют. Поэтому успокойся и напиши свой отчет, а завтра занесешь его мне пораньше, чтобы и я, на всякий случай, ознакомился с ним.
Выйдя от начальника, Седов позвонил Артеменко в Нерюнгри. Когда тот поднял трубку, сыщик спросил:
— Где Анисимов?
— Здесь. Дать трубку?
— Пожалуйста.
Услышав рассказ опера о том, что комитетчики интересуются разработкой Бугра, Анисимов поворчал:
— Чекисты нас тут тоже тягают: откуда обрез, зачем обрез, можно ли было предотвратить передачу его угонщикам. Короче — дурдом, но ничего, прорвемся. А ты-то как? Пристроился к своим убойникам?
— Да, Леонид Иосифович, уже два дня пребываю в новой ипостаси. Работа интересная, нравится.
— Погоди, погоди, скоро перестанешь появляться дома, тогда и скажешь, интересна ли она, — засмеялся Анисимов.
— А я уже два дня не был дома.
— Вот, вот, то ли еще будет! Ладно, не переживай, а напиши подробный отчет о командировке, там нечему стыдиться, все сделано на «отлично», можно сказать, по учебнику об оперативно-разыскной деятельности.
Седов всю ночь корпел над текстом отчета о разработке, где он выступил в качестве внедряемого штатного сотрудника милиции в преступную среду.
Закончив под утро поместившееся на пяти листах описание своих похождений в стане врагов, он в задумчивости походил по комнате, достал шестой лист бумаги и добавил свое видение произошедшему:
«Считаю, что предотвратить передачу преступникам обреза охотничьего ружья в изолятор временного содержания арестованных и задержанных мы не могли. К тому времени у нас не было оперативной информации о готовящемся угоне воздушного судна, мы проводили свою разработку, не связанную с этим захватом самолета. Если мы, увидев обрез, сразу приступили бы к его изъятию, то поставили бы под угрозу реализацию операции в целом, в итоге не были бы выявлены хищения из вагонов, убийства двух людей, не было бы произведено совместное с КГБ изобличение предателя, затесавшегося в рядах милиции. Каждый должен делать свое дело. Ответственность за угон самолета полностью лежит на руководстве отдела милиции и, в частности, на сотрудниках, отвечающих за деятельность изолятора».
Утром он положил рапорт на стол перед Жуковым, тот прочитав, довольно хмыкнул и заметил:
— Хорошо написано, особенно последний абзац. Действительно, вашей вины тут нет, пусть отвечает руководство Нерюнгринского отдела милиции. Плохо, что они потянут за собой и министра.
Министром внутренних дел был генерал Балуев, гражданский человек, по партийной линии назначенный руководить беспокойным ведомством. Оперативный состав относился к нему хорошо, поскольку тот не вмешивался в их дела, и, зная, насколько тяжело нести бремя борьбы с организованной преступностью, старался помочь им в первую очередь.
Положив рапорт в папку, Жуков приказал:
— Все твои заняты, поэтому поручаю выехать на место происшествия. Дежурный только что сообщил, что недалеко от кафе «Катюша» в канаве обнаружен труп. Посмотри — криминальный он или нет. Если не криминальный, то собери материалы для отказа в возбуждении уголовного дела.
— А если криминальный? — спросил опер.
— Тогда придется раскрывать преступление, — улыбнулся руководитель. — Давай привыкай уже к новой должности — ты сейчас опер-убойник.