сем недовольны, оттого и бузят. Хорошая мысль — запереть ворота и никого оттуда не выпускать. Чем меньше таких людей останется, тем лучше.
— Да как ты можешь такое говорить! — возмутилась Беллинда Хиггс, сидящая напротив, — там живут и обычные люди, которые не виноваты в беспорядках. К тому же, почему ты думаешь, что бедняки не имеют права на существование? Они такие же, как и мы.
— Да, только у них нет денег, — вставил Сэм Кэсслер.
— Отсутствие денег — не порок, а несчастье, — продолжала настаивать девушка, — и между прочим, такое может случиться с любым из нас. Никто не застрахован от разорения.
— Золотые слова, — подтвердил Питер, доедая кашу.
— Дело даже не в этом, — заговорил Марк, вмешиваясь в спор, — нужно погасить все очаги распространения болезни, иначе мы так и будем жить в страхе перед ней. Закрытые ворота — это полумеры. Кто знает, какими путями путешествует зараза?
Марк рассуждал здраво, тем более, что его отец, занимающий важный пост в Магистрате, думал точно также и часто говорил на эту тему дома. Стало быть, мнение Марка было и мнением городской управы, то есть, тем, чего придерживались власти.
— Но есть и другие, — вспомнил Питер, — те, кто не хочет принимать лекарство, руководствуясь иными соображениями. Это, скажу я вам, вообще ни в какие ворота не лезет.
Беллинда покачала головой.
— Не понимаю, как можно быть таким твердолобым. Отрицать существование магии, когда она здесь, прямо перед носом. Ее можно даже потрогать. До какой степени нужно закоснеть в своих принципах! Ужасно.
— Лучше умереть, чем допустить, чтобы магия тебя исцелила, — фыркнул Сэм, — дурные какие-то принципы. По мне, так собственная жизнь дороже.
— Это ты так думаешь. Но ведь ни для кого не секрет, что такое случается. И не только из-за магии. Сколько людей в прежние времена были готовы умереть, лишь бы не поступиться своими религиозными убеждениями.
— Так что, по-твоему, неприятие магии — это новая религия? — недоверчиво осведомился Питер.
Беллинда пожала плечами:
— Я не знаю, что это. Но я не удивлюсь, если так.
— Ерунда, — сказал Марк, — какая это религия! Дурость сплошная, вот и все, проистекающая от элементарной зависти. Магия — это сила и власть, притягательные составляющие. Кто может устоять перед ними? Никто. Но магия либо есть, либо нет. Отсюда зависть и ненависть.
— Марк, ты рассуждаешь как по-писаному, — хмыкнул Сэм.
— Это элементарная вещь. Ты и сам мог бы до этого додуматься.
— Да, с такими способностями тебе прямая дорога в Магистрат, — усмехнулся Питер.
— Все-таки, я хочу вернуться к эпидемии, — вмешалась Беллинда, — с подобным положением вещей следует как-то бороться. Куда смотрит тот же Магистрат?
— Это не так просто. Что прикажешь делать? — сдвинул брови Марк, — в район Задворок было послано десять целителей с лекарством. Вернулась лишь половина. Некоторые серьезно ранены. Предлагаешь ввести туда войска? Солдаты тоже люди, они тоже боятся заразы.
Студенты помрачнели.
— Отвратительное положение, — пробормотал Питер, — но должен же быть какой-нибудь выход!
— Может быть. Возможно, кое-что уже придумано и даже осуществляется. Но все это находится под строжайшим секретом. Подобные вещи никогда не становятся достоянием гласности.
Все уставились на Марка большими глазами.
— Ты что-то знаешь?
— Я же сказал: может быть.
— «Может быть», — фыркнул Сэм, — кому ты это рассказываешь, ведь твой отец служит в Магистрате. Уж ты-то знаешь точно.
— Я не имею права разглашать подобные вещи, — отрезал Марк.
— А как насчет отрицающих? — полюбопытствовала Беллинда, — их нельзя уговорить принимать лекарство, разве что, вливать силком.
— Я представляю себе это, — протянул Питер, — избавьте меня от этого удовольствия.
— Не одни Задворки вызывают беспокойство, — сказал сосед Питера по имени Леон, — что творится в Доках? Там беспорядки похлеще. Эти, как их, Безбашенные моряки.
— Бесшабашные, — поправила его Лу тихо.
— Какая разница! Дело в том, что они почти полностью подчинили себе Доки. Может быть, там не так много заразы, зато куда опаснее. Туда бы войска ввести.
И все с интересом взглянули на Марка. Тот насупился.
— Уставились, как будто я ими командую. Понятия не имею, что там намерены делать. Знаю только, что с моряками всегда были сложные отношения. Никогда не предпринимались попытки полностью их ликвидировать.
— А почему?
— Как наивно, — Сэм скорчил гримасу, — да потому, что кому-то в Магистрате это выгодно. Контрабанда, господа, контрабанда.
— Но ведь властям Макеше контрабанда как раз не выгодна, — удивилась Беллинда.
— Да неужели? Ты подумай, какие пошлины нужно платить за легальные товары. Бесшабашные моряки берут куда дешевле. А уж потом, цены на товары в городе повышают до необходимого уровня. Обычная практика.
— Тебе бы в казначейство, — съязвил Марк.
Подобные разговоры были не редкостью в Академии. Происходящее в Макеше обсуждалось серьезно и с горячностью, поскольку тех, кто был равнодушен к этому, было мало. Слишком много здесь было жителей города, и его проблемы они принимали близко к сердцу.
Ариана никогда не принимала участия в этих беседах-спорах. И не потому, что ей было нечего сказать. Но подобная болтовня была для нее слишком болезненной. Конечно, из-за родителей. Их и им подобных называли отрицающими. Скажи о таком вслух, резонанс был бы до небес. Друзья, правда, знали об этом, но помалкивали, сочувствуя подруге.
Девушка прекрасно представляла себе реакцию своих родных на лекарство. Никто из них не прикоснулся бы к подобному зелью. Неужели, они в самом деле предпочли бы умереть? От подобной мысли внутри Арианы все сжималось. Это было просто чудовищно.
Оставалась одна надежда, что ситуация в Доках не столь напряженная, чем на Задворках. Говорили, что больных там немного и они все на излечении. Ну, почти все. А Бесшабашные моряки девушку не пугали. Она с этим жила целых двенадцать лет. Доки всегда были их территорией. Боишься же того, чего не знаешь. Жители Доков давно привыкли сосуществовать с полулегальными контрабандистами, это стало обыденным.
Тем не менее, Ариану сильно беспокоило происходящее. Она не знала, что можно сделать в этом случае. Или Беллинда права, лекарство следует вливать насильно? Применять заклинание подчинения?
В процессе обучения девушка нашла время для того, чтобы вернуть взятые когда-то книги в библиотеку. Все равно, они уже ничем не могли ей помочь и не сообщили ничего нового. Она прочла их от корки до корки и знала содержание почти наизусть. Ей удалось даже выбрать подходящий момент, когда ее никто не видел, чтобы поставить книги обратно на полку.
Однако, уйти из библиотеки незамеченной ей не удалось. Вернувшийся Римериенн поинтересовался, что именно ее интересует.
— Целебные снадобья, — назвала девушка первое, что пришло в голову.
— Да, сейчас такие книги становятся наиболее популярными, — отозвался библиотекарь, — но пока вы находитесь в Академии, вам не грозит опасность заражения.
— Я знаю, — согласилась девушка.
— А как продвигаются ваши изыскания в другой области? — спросил Римериенн, выделив последние слова.
— Успешно.
Он приподнял брови.
— Но мне еще не все ясно.
— Это оказалось трудной задачей, не так ли?
Ариана кивнула.
— Но я уверен, что вы справитесь.
Она снова кивнула и взяв книгу, отправилась к выходу. Правильно ли она поступила, не сказав библиотекарю правду? Ведь это он вручил ей шкатулку и наверняка имеет право знать, открыла ли она ее. Но с другой стороны, в этом деле было много непонятного. И много «зачем» и «почему». Спросить у него напрямую Ариана пока не решалась.
Оказавшись у себя, девушка села за стол и раскрыла книгу по целебным снадобьям. Вдруг в самом деле, в ней отыщется что-нибудь полезное. Никогда нельзя пренебрегать даже такой мелочью. До сих пор она игнорировала зелья, но пришло время, когда эти знания оказались необходимыми. В Академии ничего не бывает лишним. Наверняка, даже история и философия.
Ариана уснула в конце третьей главы, уронив голову на скрещенные руки. Прошлую ночь она плохо спала, тревожные мысли об эпидемии мешали ей. Вот теперь усталость и дала о себе знать.
Впрочем, сон, который ей приснился, назвать обычным было нельзя. Во сне она оказалась у себя дома на Тенистой улице. Умиротворяющая тишина, привычная особенность этого места становилась зловещей. Все вокруг дышало не умиротворением, а опасностью и угрозой.
Ариана вошла в дом, еще раз поражаясь возникшим переменам. В доме царило запустение, словно его обитатели покинули его много лет назад. Кругом было грязно и пыльно, в гостиной темные окна выглядели так, словно к ним года два не прикасались. А пол уже давно не сверкал чистотой.
И было пусто. Пусто и тихо. Ариана поднялась наверх, исполненная тревоги и беспокойства. Такого просто не могло быть. Мать убирала в доме каждый день, здесь не было ни пылинки, не говоря уже об осколках и обрывках бумаги, которые вольготно гонял по коридору ветер, врывающийся из распахнутых окон.
Дверь одной из комнат распахнулась. На пороге стояла Лорена Эвериан. Ариана с трудом признала в этой женщине свою мать. Она очень изменилась с тех пор, как девушка видела ее в последний раз. Этой женщине можно было дать все пятьдесят. Неопрятная, с распущенными, всклокоченными грязными волосами, наполовину седыми, с лицом, изборожденным морщинами, худая, с ввалившимися щеками, она указывала костлявой рукой в глубь комнаты.
— Шенон, — сказала женщина, — Шенон умерла.
Ариана проснулась, как от толчка. И вздрогнула, когда почувствовала чью-то руку на своем плече.
— Успокойся, это я, — проговорила Лу, — я собиралась разбудить тебя.
Подруга смотрела на нее остановившимся взглядом.
— Да что с тобой, Ари? — встревожилась девушка, — проснись же. Ты в Академии. Все в порядке.