Он собирался вчера утром один в деревню поехать — всего на часок, чтобы вещи кое-какие забрать, — но тёща вцепилась, как жирный клещ: я с тобой, я с тобой! Она хотела комнатные растения из деревенского дома в городскую квартиру перевезти. Этот дом ведь продавать собирались и покупатель имелся. Почти все вещи уже перевезли, осталась всякая мелочь.
Ехал на часик всего, но из-за тёщи задержались — всё шлялась по дому, искала, чтобы ещё забрать. Потому и попали в эту заварушку. Обидно до чёртиков.
Гена с отвращением пихнул мёртвую женщину ногой.
— Всё из-за тебя, Анастасия Марковна.
Погано ещё и то, что жратвы мало. Почти все соленья, банки с вареньем и компотами уже в гараж в городе перевезли. Тут оставались лишь две банки с огурцами, банка с маринованным чесноком и банка с квашенной капустой. На кухне в шкафчике — пачка лапши. И всё. Не густо. Скоро придётся где-то жратву искать. Проблема. Ну, ничего, найдёт. Или украдёт. В любом случае, подыхать с голодухи он не собирался. Нужно только какое-то время продержаться — возможно, неделю, а может, и две.
Гена верил, что рано или поздно всё вернётся на круги своя. Чёрная пустыня исчезнет, а вместо неё появится нормальный мир с деревьями, домами и облаками в небе. Он внушил себе это нынешней ночью, и разубеждаться не собирался даже под натиском сотен аргументов. Гена был упёртым человеком и упёртостью своей гордился. Ему так было проще существовать.
Он понятия не имел, что случилось с привычным миром, откуда взялась эта пустыня. И у него не было ни малейших предположений. Версии деревенских, а тем более утырка Банана, ему казались полным бредом. Научный эксперимент? Испытание нового оружия? Перемещение на другую планету? Всё это чушь собачья! Чушь, которую может придумать только дурачьё. Лучше уж вообще ничего не придумывать, а сказать: «Случилась поганая хрень!» И остановиться на этом. Так тоже было проще.
Почесав живот, Гена нагнулся, взял труп за руки и потащил его к дверному проёму. Тяжко! Так и надорваться недолго. Он в очередной раз мысленно выругал тёщу за то, что она такая жирная. Сдвинул её всего на метр, а силы уже кончились.
Гена задумался… А может, ну её нахрен? Пускай себе валяется. Завоняет — да и ладно. Он ведь сам сдохнет, пока дотащит эту тушу до первого этажа. А потом ещё на улицу волочь, закапывать…
Нет, баста! Себя нужно поберечь!
Ему даже как-то хорошо стало от этого решения. Он отпустил руки тёщи, брезгливо вытер ладони об штанины и снова подошёл к окну. Фигурка женщины едва виднелась вдалеке. Мужик устало двигался по чёрному песку, возвращаясь.
Мимо ворот прошёл Прапор с чёрной птицей в руках. Гена ухмыльнулся: вот придурок, птицу какую-то подобрал! Что старикашка с ней делать будет? Жрать? Хотя, почему нет, он, Гена, сожрал бы. Мяса в ней, конечно, с гулькин хвост, но червячка заморить хватит. Вот же ушлый старикан!
Версию, что Прапор просто хочет позаботиться о покалеченной птице, Гена не допускал. Такое не могло уложиться в его голове.
И Марине и Капельке понравилась идея перебраться в дом Виталия. Для того, чтобы перенести все припасы — соленья, варенье, содержимое неработающего холодильника — пришлось сделать несколько ходок. Это Марина настояла на том, чтобы забрать всё съестное:
— Мало ли что. Вдруг кто заберётся и украдёт. Люди-то в отчаянии.
Борис рассудил, что это более чем разумно. Страх и отчаяние заглушают голос совести, стирают грань между «можно» и «нельзя». Кто-то выдерживает это испытание, кто-то нет. Глупо надеяться, что все в деревне стойкие к искушениям святоши. Если ничего в лучшую сторону не изменится, следует ожидать мародёрства, воровства.
Закончив переносить припасы, позавтракали бутербродами с чаем, после чего занялись домом тёти Иры. Она была женщиной запасливой — полный шкаф круп, макарон, сухофруктов. А в погребе — соленья, мешки с картошкой, банки с компотами и берёзовым соком, который Борис просто обожал. Он с детства помнил, что тётя Ира каждую весну уделяла особое внимание заготовке берёзового сока. Она добавляла в него немного сахара, мяту или лимонный сок, потом закатывала в трёхлитровые банки. Говорила, что берёзовый сок — это жизнь. Чай и кофе она не слишком-то жаловала, а соки и компоты обожала.
Когда делали последнюю ходку, к ним подошла пожилая пара. Борис вспомнил, что эти интеллигентного вида мужчина и женщина вчера, во время собрания в поле, стояли возле периметра и обнимали друг друга.
— Мы заметили, вы вместе решили держаться? — сказал мужчина. У него были густые седые брови, редкие зачёсанные назад волосы и глаза чуть на выкате. Он чем-то напоминал Борису старого мудрого филина из известного советского мультика.
— Да, Валерий Сергеевич, — ответил Виталий. После инцидента с Анфисой он был угрюм и мало разговаривал. Однако сейчас заставил себя приветливо улыбнуться. — Вместе ведь лучше, спокойней.
Пожилая женщина замялась.
— Вы не могли бы…
— Вера Александровна, — по-прежнему улыбаясь, прервал её Виталий. Он догадался, что она хочет сказать, — Валерий Сергеевич, мы будем рады, если вы к нам присоединитесь.
Его поддержала Марина.
— Ну, разумеется! Добро пожаловать в нашу компанию.
— Мой дом — ваш дом! — с пылом заявил Виталий.
— Мы вам очень благодарны, — обрадовался Валерий Сергеевич. — Нам одним жутковато, знаете ли.
— И мы ведь не с пустыми руками к вам, — встряла его супруга. Она была маленького роста, чуть полновата. Собранные в конский хвост волосы — выкрашены в цвет морёного дерева. — У нас тоже кое-какие припасы имеются. Перенести только нужно.
Марина взяла её за руку.
— Мы и без всяких припасов вам рады будем, Вера Александровна, — она взглянула на дочку. — Правда, Капелька?
Та энергично кивнула.
— Будем рады!
Бориса всё это растрогало. Хорошие люди оставались хорошими людьми даже в тяжёлой ситуации. Совсем рядом чёрная пустыня, пугающая неизвестность, а здесь — тёплая человечность, понимание, сочувствие. И это дарило надежду.
Марина, конечно, заявила, что Валерию и Веронике все будут рады и без припасов, однако провизию всё-таки перенесли из их дома в расчудесно зелёный дом Виталия.
Все в деревне, чьи дома граничили с периметром, перебирались к друзьям и знакомым, которые жили ближе к центру круга.
Вероника с Мариной приготовили обед на летней кухне во дворе — использовали продукты, которые быстро портятся вне холодильника. Пообедав, обитатели зелёного дома присоединились к остальным жителям деревни, которые таскали в вёдрах воду из пруда.
Борис обратил внимание, что пруд хоть и обмелел, но совсем немного, словно чёрный песок, разграничивающий водоём почти надвое, не впитывал воду, а, возможно, и отторгал её, как нечто для него чуждое.
Водой запаслись. Наполнили две пластиковые бочки, все банки, которые нашлись, кастрюли, бутылки. Вода была мутной, пахла илом, но если профильтровать через марлю и прокипятить — пить можно. Но пока жажду утоляли консервированным берёзовым соком.
Устроили отдых. Капелька с Мариной уснули на диване. Виталий задремал в кресле. Борис с Валерием и Вероникой разговорились на кухне, и он поведал им, что тётя Ира умерла.
— Мы с ней, к сожалению, мало общались, — тяжело вздохнул Валерий. — Даже странно, жили ведь совсем рядом и даже в гости ни разу друг к другу не зашли. Почему так?
У Вероники на глазах навернулись слёзы. Она промокнула их белым кружевным платком и произнесла:
— Не верится, что всё это происходит с нами, наяву. Как будто случилось то, что нарушает все законы природы. То, что не может произойти ни при каких обстоятельствах, но почему-то произошло. Одно радует, дочка с внучкой не приехали к нам на выходные.
Валерий покачал головой.
— Вот уж действительно… Их словно ангел хранитель уберёг. Знаете, Борис, они ведь ещё в пятницу должны были к нам приехать, но дочка позвонила и сообщила, что Машенька — это внучка наша — внезапно заболела. Ничего страшного, всего лишь лёгкая простуда, но от поездки они решили отказаться. И, слава Богу! Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло.
— Не самая уместная сейчас пословица, — проворчала Вероника.
Борис подумал об ангелах хранителях. Почему его никакая высшая сила не уберегла? Почему не погнала вчера утром за грибами, не удержала от пьянки с Виталием? Может, не заслужил? Да, грехов у него хватало. В его жизни были и наркотики, и пьяные дебоши, и условный срок, и два кратковременных брака, которые походили на периоды полного безумства. Лишь став музыкантом «Дня Тишины» он остепенился, многое переосмыслил. Ребята из группы — Эдик, Инга — повлияли, хотя сами были далеко не поборники морали. А он повлиял на них. Инга даже песню написала на эту тему: «Мы делаем друг друга лучше. Наши души стонут под гнётом грехов, но мы делаем друг друга чище…» Стал ли он лучше, чище? Видимо, недостаточно для благосклонности ангела хранителя. А вообще, сделал вывод Борис, не существует никаких ангелов хранителей, иначе Капельки с Мариной сейчас здесь не было бы. Простое и логичное умозаключение.
Борис выпил стакан берёзового сока и отправился в дом тёти Иры. Ему нужно было сделать самое важное на сегодняшний день дело.
В сарае отыскал лопату, принялся рыть могилу за домом. Работал остервенело, словно наказывая себя за что-то. Скоро ладони покрылись волдырями, мышцы требовали отдыха, но он продолжал копать, с яростью вонзая лопату в землю. В голове то и дело возникал образ тёти Иры. Вот она стоит у открытого окна, ветерок треплет её волосы, на губах лёгкая улыбка. А вот она смеётся, сидя за накрытым столом. И отец рядом, и мать, и маленькая Зоя. Эти образы сейчас причиняли боль.
Могила была готова.
Борис отправился в дом. Труп тёти Иры завернул в простыню, затем в цветастое покрывало. Внутренний голос зудел, что он всё делает неправильно, что нужно подождать, с кем-нибудь посоветоваться, но Борис с презрением этот голос игнорировал.