— Что если бы она меня схватила?! — брызжа слюной, заорал Гена. — Шла прямо на меня! Вы же видели, как она шла прямо на меня! — он обращался к Фёдору и Семёну.
Те закивали, как китайские болванчики, в их глазах горело негодование. Воодушевлённый поддержкой Гена всё больше распалялся:
— Она была заразная с прошлой ночи и всех нас могла перезаражать! — он поочерёдно ткнул пальцем в Фёдора, Семёна и их жён. — Тебя, тебя, тебя, тебя и меня! Всех нас! И знаете, что я скажу… — повернулся и с презрением уставился на Бориса, Виталия и Прапора. — Вы всё знали! Знали, что с ней эта хрень случилась, но молчали! Мы что для вас, какое-то быдло, которому ничего рассказывать не нужно? Вы, значится, умные, а мы дурачьё?
— Пасть закрой! — процедил Прапор.
— А чего это я должен пасть закрывать? Вы только гляньте на него! — Гена подошёл ближе к своей группе поддержки. — Вы, суки, молчали, скрывали от нас правду, а мы всё это время были в опасности! Будете говорить, что нихера не знали? Да кто вам поверит? Я видел как эти двое, — кивнул на Бориса и Виталия, — утром во двор Марго заходили. Видел, как они с Валькой базарили! Всё они знали! Что скажете, а?
— Почему молчали? — набычился Фёдор.
— Отвечайте! — одновременно с ним сказал Семён. — Вам что, плевать на всех нас?
Его жена Тамара демонстративно плюнула себе под ноги.
— И кто вы после этого?
Виталий поднял руки в примирительном жесте.
— Мы знали, что он приболела, и всё, — соврал он. — Мы не думали, что всё так серьёзно.
— Брешет, падла! — мгновенно раскусил его Гена. Он едва не задыхался от возмущения. — Брешет и не краснеет! Он нас всех за баранов держит! Мы для тебя бараны, да? Ну, давай, скажи! Слышь, Фёдор, он тебя бараном считает! И тебя, Семён!
— Хватит орать! — встрял Борис.
Ситуация накалялась и он опасался, что драки не избежать. Гена выглядел тщедушным, а вот эти два типа у него за спиной — те ещё амбалы. Особенно Фёдор — кулачищи здоровые, да и сам этот мужик похож на кряжистый дуб.
— Ты кому это сказал? — как боевой петух встрепенулся Гена. Он буравил Бориса взглядом гиены. — Вы слышали, мужики? Это хер московский хочет, чтобы мы заткнулись, чтобы мы засунули свои языки в жопу и молчали в тряпочку! Ты этого хочешь, мудила, да? Ну, тогда давай, попробуй, заткни нас! Зассал?
Прапор неожиданно развернулся и зашагал прочь. Борис раздосадовано посмотрел ему вслед. В драке от старика толку мало, но хотя бы рядом бы постоял для поддержки.
Гена ухмыльнулся.
— Греби, греби отсюда, старый! — он снова посмотрел на Бориса и Виталия. — А может, простим их, а, мужики? Но пускай сначала жратвой поделятся. Я видел, как они вчера жратву таскали в свою зелёную халупу. У них там припасов, как у куркулей. Некоторым жрать нечего, а эти падлы жируют. Нормальные люди сразу же всё поровну поделили бы, а эти — хрен там. Жмотьё паскудное!
Глаза у Фёдора, Степана и их жён злобно блеснули. Этих людей было всего четверо, но они словно бы подтверждали правило, что даже четыре человека могут быть легко манипулируемой толпой. Стоило одному заводиле бросить боевой клич — и вот, пожалуйста, готовые образцы коллективного бессознательного.
К Виталию подошёл и встал рядом Кирилл, всем своим видом говоря, на чьей он стороне. Борис рассудил, что силы теперь почти равны — и то хорошо. На одной стороне он, Виталий, пожилой Валерий и Кирилл, на другой — Гена, двое амбалов и две тётки, которые явно в стороне не останутся. Эх, вот только мордобоя сейчас и не хватало! И так дела хуже некуда, а тут ещё и драка.
Гену как будто не смутило, что у противной стороны стало на одного человека больше. Он лишь фыркнул презрительно и указал пальцем на Валентину.
— И, может, кто-нибудь скажет, как с ней быть? Что, Валька, думаешь, мы под шумок про тебя забыли? — он говорил так, словно высказывал мнение огромного коллектива. «Я» исчезло, теперь было только «МЫ» — судьи и палачи. — Ты постоянно была рядом с Марго, и зуб даю, что заразилась! Насчёт этих не уверен, не видел, что они к ней в дом заходили, но ты-то постоянно с ней рядом была. И что нам теперь с тобой делать?
Валентина глядела на него с вызовом, без тени страха. Слёзы в её глазах высохли, губы были плотно сжаты.
— Вы ведь с ней, как сёстры были, — Тамара смотрела на неё с упрёком. — Ты ведь заразилась, да?
— Отвечай! — рявкнул Фёдор.
Виталий вышел вперёд.
— Ничего она не заразилась. Всё с ней нормально.
Гена покачал головой.
— Ну зачем ты опять нам брешешь? Вы, суки, своим враньём только хуже делаете. Мы и так тут в жопе полной, и ещё не хватало, чтобы Валька нас всех перезаражала. Я лично, не хочу стать такой же серой тварью, в которую Марго превратилась. Мы все этого не хотим!
— Я буду сидеть в доме и не выйду из него, обещаю, — заявила Валентина.
— Нет, нет, так не пойдёт, — поморщился Гена. — Лично я вижу только один выход, хотя он мне и не нравится. Ты, Валька, уйти должна. Туда уйти, — он небрежно махнул в сторону пустыни. — Что если ты станешь, как Марго и пойдёшь по деревне всех заражать? Может, сейчас ты этого и не хочешь, но потом кто тебя знает… Вон у Марго ведь совсем крышу снесло, выла как зверюга, бегала на четвереньках. На меня, мать вашу, бросилась! А когда ты такой станешь, нам что, в погребах от тебя прятаться? Не-е, мы на такое не согласны.
Четверо за его спиной возмущённо загомонили.
— Валентина останется здесь, в своём доме! — заявил Виталий, сжав кулаки.
— Твоего слова никто не спрашивал, хрен бородатый! — вперил в него гневный взгляд Гена. — Она уйдёт, а потом мы решим вопрос с жратвой.
Борис тоже шагнул вперёд, встав рядом с Виталием.
— Ну вот что, шакал вонючий, тебе сказали, что Валентина останется в своём доме и так оно и будет! Ты плохо слышишь? — он посмотрел на Фёдора и Семёна. — Вы хоть соображаете, на что этот урод вас подбивает? Вы действительно готовы сделать это? Готовы прогнать женщину в чёртову пустыню?
— А что ещё остаётся? — выкрикнул Семён и его жена активно закивала. — Что ещё нам остаётся, а? Никому это не нравится, но что делать, когда такое дерьмо творится? Мы не собираемся сидеть и ждать, когда Валька в чудовище превратится и начнёт на людей бросаться!
— Правильно сказал, Семён, правильно, — одобрил Гена. — Мы не собираемся сидеть и ждать. Зуб даю, если Валька останется, нам всем кранты. Она бомба ходячая! — он повернулся к Валентине и даже умудрился изобразить на своём покрытом оспинами лице что-то вроде сочувствия. — Не доводи нас до греха, уйди сама. Ты же понимаешь, так для всех будет лучше. Иначе нам придётся взять вилы и прогнать тебя силой. А никто этого не хочет.
— Я останусь в доме! — твёрдо сказала Валентина. — Я лучше сдохну, но в эту пустыню не уйду!
— Не вынуждай нас, — почти жалобно попросил Гена. — Ну будь человеком, свали по-хорошему.
Иногда Борис задумывался, смог бы он убить человека. Чаши весов «да» и «нет» всегда колебались в зависимости от настроения, но ни одна из чаш сильно не перевешивала. Сейчас же он чётко знал, что да, смог бы. И при этом получил бы удовольствие. Гена не просто его злил и раздражал. Этот мелкий шакал пробуждал в нём что-то тёмное, дьявольское. Борис решил, когда начнётся драка, бить только Гену. Лупить его, пока тот собственной кровью не захлебнётся. Это было сродни безумию, но Борису сейчас даже хотелось драки — в прямом смысле кулаки чесались.
И он больше не мог терпеть.
Быстро подошёл к Гене и нанёс удар в челюсть, совсем как Кирилл во время собрания в поле. Гена, что называется, поплыл. Если бы его не поддержал Семён, грохнулся бы на землю.
Борис нацелился нанести очередной удар мелкому подонку, но раздался пронзительный визг и на него бросились Тамара с Зинаидой. Тут же подскочил Фёдор. Ногти оцарапали шею, здоровенный кулак врезался под дых. На помощь Борису пришли Виталий, Кирилл и Валерий — последний драться совершенно не умел, он совсем уж как-то деликатно схватил Тамару за куртку и попытался оттащить её от места схватки. Семён вдарил ему по уху и Валерий, вскинув руки, рухнул на землю.
Борис заехал кулаком в лоб Семёну, в ответ получил удар по рёбрам. Кириллу на спину запрыгнула Зинаида, схватила его за волосы и принялась трепать, не забывая визжать так, словно в неё черти вселились. Виталий повалил на землю Тамару. Его тут же ударил ногой Фёдор. А Гена ползал, сплёвывал кровавую слюну и скулил:
— Что за хрень? — он косился на дерущихся, явно не собираясь вступать в схватку. — Что за хрень?
Валерий сидел на земле, прижимал ладонь к уху и очевидно уже не совсем понимал, что происходит вокруг. После удара Семёна он был почти контужен. Борис собирался впечатать кулак в челюсть Фёдора, но попал в плечо. Кирилл пытался сбросить с себя визжащую Зинаиду, однако его попытки были тщетны.
— Прекратите! — закричала Валентина. — Да что же вы творите?! Если не прекратите, я заражу вас! Смотрите! — она сорвала перчатку. — Не заставляйте меня делать это! Не заставляйте…
Раздался выстрел — звук был просто оглушительным. Участники драки застыли на месте, даже Зинаида перестала визжать и словно бы сползла с Кирилла как лишённая костей амёба. Всё уставились на Прапора, который приближался с пистолетом в руке.
По-прежнему стоявший невдалеке Кеша разволновался. Мало того, что драка, так ещё и пистолет! Хесс будет очень недоволен, если кто-то погибнет. Нельзя допустить, чтобы всё пошло наперекосяк! Ещё не понимая, что в такой ситуации следует делать, Кеша направился к помятым раскрасневшимся людям. Про газировку и печенье он временно забыл.
Прапор держал пистолет с какой-то привычной небрежностью.
— Знаете, что я заметил? — сказал он, глядя с прищуром на Гену, который с плаксивым выражением на лице стоял на одном колене и прижимал ладонь к челюсти. — Я заметил, что когда случается беда, всегда находится какое-то говно, которое начинает ещё сильнее воду баламутить. Это, скажу я вам, прямо закон какой-то. Закон подлости.