– Отказывается? Сеть?!
– Вот что, Рэн, понимай как хочешь, но она потребляет энергию, нормально коммутирует каналы… Да что я говорю?.. Это нормальная телефонная сеть, как все сети мира. Стоит только снять трубку…
И тут все пять телефонов, установленных на столах кабинета Слайда, зазвонили разом. Пять рук потянулись со всех сторон и сняли трубки.
– Слайд, так сколько ты мне должен?
– Кто ты? Дьявол или человек? – как безумный заорал Слайд.
Ченг осуждающе качнул головой и, прикрыв свой микрофон ладонью, сказал негромко:
– Не надо, Тим, кричать. Поговори, поторгуйся. Служба контроля у тебя ведь наготове? Ну, а парни Сколонни не подведут.
– Разве важно, кто я? – тем временем донеслось до всех слушателей. – Главное, твой долг мне!
– Но!.. Так дела не делаются! – нашёлся Слайд, готовый разбить трубку о стол. – Полмиллиона!.. Откуда у меня… у нас такие деньги? И нам надо подумать, посоветоваться…
– До завтра! – во всех трубках установилась тишина – ни шороха, ни треска.
– Алло!.. Алло!.. – сипло кричал ещё Слайд, вытирая тыльной стороной ладони пот со лба. – Это же невозможно!
Он отшвырнул от себя трубку как неожиданно взятую в руки ядовитую тварь.
– Вот теперь ты сам всё слышал, – сказал он Ченгу. – Так что не теряй времени, и найди мне эту… скотину!
– Шантажиста, хотел ты сказать? Но надо подождать результатов от службы контроля.
Через несколько минут к Слайду угловатый человек с холодным неподвижным лицом и, склонив голову к плечу, положил перед Слайдом листок бумаги.
–– Готово! – оживился Слайд. – Ну, ну, посмотрим, кто жен это… – Он пробежал глазами текст. Нахмурился, Пожевал губами, выказывая недоверчивость к прочитанному. Посмотрел на руководителя службы контроля. – Ты это… серьёзно?
– Да! Мы успели проверить неоднократно и независимыми способами… Сами понимает невероятность выводов. Но так оно и есть.
– Час от часу не легче, – буркнул Слайд и протянул листок Ченгу.
Ченг прочёл: – «25 марта, 18-00. Идентификация. Разговор мог вестись из любого 253-тысяч телефонных аппаратов города».
– Это возможно? – поинтересовался он, хотя ответ уже знал.
Слайд пожал плечами и посмотрел на руководителя службы контроля, давая ему право на ответ. Тот после небольшой паузы, словно собирался с силами, сказал коротко и категорично:
– Нет!
– Так что же, будем проверять всех?.. А, может быть, ты, Тим, был прав, когда говорил о взбунтовавшейся сети.
– Я этого не говорил.
– Э, нет. Что-то подобное у тебя проскользнуло. Мол, сеть отказывается передавать информацию.
– Не передавать, а перемещать. Впрочем, какая разница?
– Я тоже так думаю. Дело не в терминологии. Неважно как сказать, но твои слова и это, – Ченг кивнул на листок с выводами службы контроля, – привели меня к… как бы сказать… к забавной мысли. А что, если и вправду сеть?
– Кабели, провода, распределите, кроссы, коммутаторы?.. Бред! Это им деньги понадобились что ли?
– Да, деньги. Тут ты прав. Но ведь сеть для вас всех тоже деньги. Средство, так сказать, их получения. А для кого-то другого она может служить тем же самым средством, а?
– Это не средство, а грабёж среди белого дня!
Ченг поднял руку, останавливая Слайда.
– Вот что, Тим, подумайте со своими специалистами вот о чём… Сейчас появились вычислительные машины. Можно ли вообще управлять сетью так, как она сейчас ведёт себя, скажем, подключив такую машину? Вам виднее. Посмотрите. Мне кажется, в этом что-то есть.
Слайд переглянулся с членами правления.
– Иди, Рэн, ко мне работать, – сказал он. – У тебя мозги набекрень, а это иногда полезно… Никогда не думал добиваться интеллекта от сети или искать его у неё.
– Я, признаюсь, об интеллекте сети не думал. Но, скажи, ведь придумано неплохо… – Ченг усмехнулся. – Просто ты забыл о предложении Хеенига.
– Этого полу умного с загибами?
– Нет, нет, ты не прав… Ладно. У вас есть дело, а у меня кое-какие соображения. Если будет что-нибудь новое, то меня можно найти… Чуть не сказал по телефону. Можно, пожалуй, связаться по рации через Сколонни. До завтра!
Телефонная связь в Сармате не работала уже второй день. Но если вчера деловая часть города была практически парализована, то сегодня транспортные линии запрудили посыльные, курьеры, наспех набранные из безработных, не чаявших уже найти хоть какую работу.
Работали почта и телеграф. Тарифы на их услуги резко подскочили вверх, вызывая откровенную ярость у одних или тайную радость других.
Весело насвистывая, монтёры связи, как в старые добрые времена, протягивали вдоль и через улицы телефонные провода для обеспечения прямой связью особо важных персон с отцами города.
Казалось, отключение городской телефонной сети не только растревожило людской муравейник, но и придало ему новый созидательный импульс.
Однако так могло показаться только со стороны. На самом деле все понимали, что такая активность равносильна агонии насмерть раненого животного. Оно ещё живёт, борется, мобилизует остатки физических и моральных сил, и всё-таки обречено на гибель, так как основа его – мозг, потерял способность выполнять свои бесчисленные функции управления организмом. И пока он ещё в сознании, но импульсы, генерируемые им в виде управленческих воздействий, не доходят до исполнительных членов. А это – паралич, смерть.
Поиски правдоподобного объяснения феномена сети, оказавшейся при полной своей работоспособности служить людям, продолжались и шли во всех направлениях. Предположения появлялись и исчезали. На некоторых останавливались, обсуждали и анализировали, другие – лишь высказывались.
Появились люди, объяснявшие случившееся происками дьявола. Во весь голос заговорили о бунте техники.
Банк, атакованный Слайдом, отбивался как мог. Да, такой счёт есть, но чей не мог ответить.
К концу второго «без телефонного» дня город будто бы обрёл себя, но завершился он отказом в работе телеграфной сети и той куцей, наспех смонтированной телефонной, которую удалось создать за день.
Хозяин телеграфа Бастерсон, до того потиравший от удовольствия руки, обнаружил на ленте абонентского аппарата в своём кабинете телеграмму, в которой говорилось о его долге в полмиллиона долларов с приложением расчётного счёта в банке.
И это была последняя телеграмма, переданная в тот день по телеграфной сети. После неё всякая электрическая связь в городе перестала существовать.
Уже через полчаса Бастерсон не прошенным гостем сидел в кабинете Слайда. Непримиримые противники, они сегодня были похожи друг на друга: растерянные и подавленные.
– Кто же это сыграл нами такую шутку? – сокрушённо говорил Бастерсон, переживший за день взлёт на немыслимую ещё третьего дня высоту своей значимости, но тем неприятнее было его падение с перспективой получить заметный синяк в виде кругленькой суммы выброшенных неизвестно куда денег.
Слайда в это время удручало другое. До прихода Бастерсона в нём тлела надежда, что тот может быть виновником всех неприятностей. Можно было лелеять мечту о возмездии. А теперь бы он простил, пожалуй, сопернику по альтернативной связи, будь он даже виновником молчания телефонной сети. В конце концов, соперничество – внутреннее дело. Конечно, пришлось бы, наверное, поступиться для начала толикой доходов, зато через час-другой сеть вновь стала бы работать. А позже он нашёл бы не один способ расквитаться с прибытком для себя.
Так недавно думалось Слайду. Но Бастерсон – вот он. Сидит напротив и пытается вызвать его на разговор. А разговор не получается. И не получиться, хотя следует объединить усилия для борьбы с общим врагом.
Пришёл Ченг. Пиджак расстёгнут, галстук сбит на сторону.
– Ни-че-го! – возбуждённо выпалил он. Налил воды и выпил большими глотками стакан. – А Ваши инженеры, мистер Слайд, за день, похоже, поглупели на порядок… А-а, мистер Бастерсон!.. Ваши тоже сообразительностью не блещут. Вбили себе в головы одни формулы и схемы и ни о чём больше не хотят думать и слышать. Видите ли, законы Кирхгофа и Ома… Какой от них прок? Если в системе связи по каким-то причинам произошёл, возможно, качественный скачок… Эволюционный, если хотите. И она осознала себя!
По мере того, как он высказывался, густые брови Бастерсона поднимались вверх, а на лице появилось выражение удивления, снявшее растерянность.
– Вы, я смотрю, здесь уже далеко зашли… Мы пока ещё… – туманно выразился он и покачал головой.
– Наш Рэн решил, что электросеть обрела сознание и ожила для того, чтобы обеспечить свою старость, – с иронией в голосе сказал Слайд. – Иначе для чего ей потребовался от нас должок, как она это жульничество называет?.. Я правильно излагаю, Рэн? Бред Хенига не даёт тебе покоя.
– Всё правильно. – Рэн потёр лоб. – Сам думаю об этом. Зачем её деньги? А Хениг… Не такой уж и бред, хотя… Кто его знает?
– Вот именно! Сеть связи это вещь, средство! – Голос у Бастерсона был сильным и басовитым. – Это как пистолет в руках гангстера. И даже не сам пистолет, а рука, которой он зажат, и направляет его в висок или в грудь… Если, Рэн, ты не понимаешь этой простой истины, грош цена твоим поискам. Мои специалисты идут по другому следу безо всяких этих… мудрствований. – Бастерсон помолчал, уперев взгляд на пальцы рук, положенных им на столешницу. – К тебе, Тим, в последнее время никто не обращался с каким-нибудь предложением или изобретением?
– Нет. После того как я вышвырнул Хенига с его дурацкими фантазиями, теперь ко мне никто не рискует приходить со своими глупостями.
– Хениг… Он у меня тоже был. Ты строг к нему… – медленно проговорил Бастерсон. – Чем он сейчас занимается? Рэн?
– До недавнего времени подвязывался предсказывать людям судьбу. Но вот уже месяца два о нём не слышно ничего.
– Ну, бог с ним. Мне тоже никто ничего не предлагал. Значит ни чего такого нового не придумано, и с этой стороны возможное вмешательство в работу сетей, я думаю, отпадает.