Та рассмеялась и закрыла книгу.
- Ну еще не совсем, мадмуазель, но границу миновали - да, мы в России!
Я вскрикнула и прыгнула ей на шею, забыв о своей больной ноге и приличиях.
Впрочем, Софи радовалась не меньше меня. Конечно, не столько тому, что мы в России, а, скорее тому, что наша долгая дорога, порядком измотавшая нас, подходила к концу.
Дормез немного замедлил ход и мы поняли, что к нам сейчас кто-то явится с визитом. Я поспешно вернулась под одеяло.
Дверь распахнулась и влетела Машенька. Растрепанная, раскрасневшаяся. Она смеялась и плакала одновременно. Ну что за чудо моё! Маша кинулась на колени перед моей кроватью и стала целовать край одеяла.
- Мамзеля моя дорогущая! Да чтобы вы счастливенька и здоровехонька были всю жизнюшку! Чтобы Богородица вас, как свою кровинушку оберегала!
- Маша, Маша, ты что, милая, встань! - однако я понимала, что чувствовала эта девушка и невольно тоже заливалась слезами.
- Мадленушка, мамзеля моя! Я же до последней капельки тряслась, пока не проехали полицаев энтих дорожних! А ну вдруг чего бы удумали, да как лишний груз нас бы отобрали! Ой, боялась яаааа! - Мария еще немного пораскачивалась, потом утёрла концами платка рот и успокоилась.
Софи, проникнувшись этой сценой на разрыв русской души, тоже утирала слёзы.
Маша глянула на неё и вдруг прыснула со смеху:
- Ото правду говорят - что ни день, то радость, а слёз не убыват! - Далее она переключилась на повседневные заботы. - Барыня, мамзеля моя, щас как обычно травки попьём, а только потом завтракать. А ножку дайте щас намажу.
- Не надо, Машенька, прошло уже всё, и травок не надо, и мазать не надо. Я сейчас оденусь и мы все вместе в окошко посмотрим.
Мария собралась было поспорить, но в этот момент в дверь дормеза постучали.
Мы вразнобой закричали, как в известном только мне, среди присутствующих, фильме - “Нельзя-нельзя! Можно-можно, войдите!!”
В итоге всё-таки сошлись на том, что нам нужно несколько минут. Софи с Машей помогли мне быстро одеться и причесаться. Ну а Маша урвала-таки минутку, чтобы намазать мне ногу мазью, прежде чем натянуть на неё чулок.
Дверь приотворилась и внутрь аккуратно проникла голова Архипа.
- Барышни, что за крик у вас стоит, ото как будто котеек душат. За мной ужо послали, чтобы присмотрел.
- Это мы радуемся, Архип! С приездом! - мой голос был ликующим и звенящим. Конечно, для них всех моя ничем не прикрытая радость выглядела странноватой. Ну и пусть. Всё равно они все радовались вместе со мной.
И я прильнула к окошку, впитывая глазами и всеми фибрами эти, казалось бы, обычные, пейзажи.
Однако, Архип не уходил. Наоборот, присев на краешке сиденья, чуть отодвинув Машу, он сказал полушепотом:
- Сватать едем вас, барышня!
Сказать, что я онемела - значило не сказать ничего. Я только прокаркала судорожно:
- Куда?
Архип полюбовался произведённым впечатлением и начал рассказывать:
- Если сделать небольшой крюк, мы как раз окажемся в имении Михайловском, где, стало быть проживают маменька и сестричка нашего графа. Обоз наш по прямой дальше потянется, а мы на день-два задержимся. Ну а после в Питерград, да.
Я подпрыгнула, чуть не ударившись о балку. Как, так сразу, это невозможно!
- А-а-а-архип, но ведь я не просто так еду! Ведь я по вызову самой императрицы, как можно задерживаться? Нет, это невозможно! Да и у графа будут неприятности!
Архип, тем не менее, посмеивался, утирая белые усы. По всей видимости он не тревожился ничуть.
- Барышня, мы последнюю неделю гнали почём зря - наш Михаил Владимирович эээх какой дока в дороге - у нас дней трёх в запасу точмо есть, ну и остановки нам положены, там тоже скоротали чуток. Не переживайте, барышня!
И он, ободряюще потрепав меня по плечу, покинул наш дормез.
Я сидела, ошалелая, не зная, что я чувствую.
- Софи…- беспомощно произнесла я. Потом перевела взгляд на Машу, которая сидела тихо, как мышь, прикрывая рот концами платка.
- Это я вот так, сразу к нему в дом? Софи, что ты молчишь?
Софи немного помолчала, глядя на меня. Взгляд её был от чего-то не столь весел и игрив, как обычно.
- Мадлен, милая моя. Вы простите, что я вот так запросто. - Она еще немного помолчала. Затем продолжила. - Вы радуйтесь и благодарите Бога, что вот так сразу и сразу к нему в дом. У меня, например, было по-другому...Вы, я вижу, любите Михаила. Он готов пойти на уступки, только ради того, чтобы вы стали его женой. Радуйтесь, милая, что всё именно так.
Я взглянула на Машу - та отчаянно закивала головой и снова уткнулась глазами в свой платок, который измочалила окончательно.
Глубоко вздохнув, я приняла решение. Хотя, это было смешно - всё и так решили за меня. Ладно, я пойду навстречу. Слово “встреча” меня снова встряхнула. Мне хотелось заснуть до неё, чтобы не мучиться и не думать.
Промелькнули пара дней и пара десятков деревень. Я попросила Михаила не посещать нас лишний раз, чтобы он не видел моего тягостного состояния.
Софи не понимала меня.
- Мадлен, ну что в этом такого? Это обычный визит, представьте себе это так.
Я закутывалась в плед и отвечала ей:
- Софи, вы не понимаете. Ведь я как бы со своей будущей матерью встречаюсь. Как я им понравлюсь? Или совсем нет?
А про себя думала: “Какая-то француженка, баронетка” - так слышались мне перешептывания дворовых имения Михайловского.
Когда мы, наконец, въехали на порог усадьбы, у меня был вид от волнения “краше кого-то в гроб положили”
Я подала дрожащую холодную руку Михаилу и на слабых ногах двинулась к крыльцу, где стояли по-моему все проживающие в этом имении. Там было человек двести.
- Маменька, - голос Михаила был преисполнен тревогой, волнением и радостью. - Позвольте представить вам мою невесту - баронессу Мадлен де Вивьер.
Я робко подняла глаза и встретила взгляд, преисполненный любовью, нежностью и поистине материнской заботой.
- Мишенька, сыночек! Мадемуазель Мадлен! Добро пожаловать!
Дальше я смутно помнила, что нам сунули каравай, я отломила его хрустящую корочку, макнула её соль и сморгнула слёзы. А потом меня обняла мама Миши, и я смогла спрятать своё заплаканное лицо у неё на плече.
62
Я пришла в себя, только в комнате, которую мне выделила матушка Михаила – Наталья Александровна. От волнения у меня даже затряслись руки, и я сцепила их в замок, стараясь унять дрожь. Софи поселили рядом со мной, за что я была благодарна хозяйке этого прекрасного дома. Мне нужно хорошенько рассмотреть его, как только представится возможность.
На душе стало тепло и уютно, как только я увидела иконы в серебряных окладах, висевшие в углу спальни – истинно русская особенность, радовавшая взор и сердце. Некоторые из них были украшены шитым бисером и речным жемчугом, что говорило о том, что к их украшению приложила руку хозяйка дома. Глаза Божьей матери смотрели на меня немного строго, с легкой грустью и повинуясь какому-то порыву, я перекрестилась и поклонилась образам.
Вся обстановка просто кричала о достатке хозяев, я бы даже сказала о богатстве, но ничего вычурного или аляповатого в ней не наблюдалось и оставалось лишь отдать дань вкусу Натальи Александровны, ведь по словам Михаила, весь дом был в её подчинении.
Драпировка спальни была выполнена из *штофа лавандового цвета – от пышных занавесей на окнах, до надкроватного балдахина. Даже сидения на стульях были обиты этой же тканью. В комнате находились большая кровать, два изящных кресла, ночной столик, на котором лежало Евангелия и красивый шкаф темного дерева. Кроме этого, в будуарной части стоял чайник столик с мраморной столешницей, и я с восхищением взяла в руки одну из кружек сервиза «тет-а-тет» - предназначенного для двух персон. Нежный, почти прозрачный фарфор…
В дверь постучали и, поставив кружку на место, я отозвалась:
- Да! Войдите!
Это была Наталья Александровна собственной персоной, а за ней маячил слуга, держащий в руках таз с кувшином.
- Знаю, что хотите умыться с дороги, мадмуазель Вивьер, - сказала женщина и протянула мне белоснежное полотенце и кусок душистого мыла. – Освежиться перед ужином.
- Благодарю вас, мадам, - ответила я, и она с улыбкой сказала:
- Мне Миша сказал, что вы хорошо изъясняетесь по-русски, но вижу, что ваша речь, мадмуазель, совершенно не отличается от нашей. Это удивительно!
- Я всегда очень интересовалась Россией, меня привлекала эта страна, - искренне произнесла я, немного смущаясь под её внимательным взглядом. – И я хочу здесь остаться.
Наталья Александровна задумчиво прошлась по комнате и остановилась возле окна, а я невольно залюбовалась её благородной статью, высокой прической и ровной линией спины. Темные волосы были лишь слегка тронуты сединой и со спины она казалась ровесницей собственного сына. Она волновалась за сына, и это было понятно, но её волнение передалось и мне.
- Мадлен… Могу я вас так называть? – она повернулась ко мне, и её лицо было серьезным. Я уже знала, что матушка Михаила пришла не просто так.
- Да, конечно…
- Вы меня простите, но мне нужно вам это сказать, - женщина обвела меня внимательным взглядом, словно пытаясь разглядеть каждую мелочь в моем облике.
Я начинала нервничать еще больше и вцепилась в спинку стула, чтобы чувствовать хоть какую-то опору. Мне казалось, что она сейчас скажет нечто неприятное для меня.
- Я всегда хотела, чтобы у Миши была хорошая жена, большая семья и уютный дом, где его будут ждать с нетерпением, - тихо сказала Наталья Александровна. – Мне кажется, это нормальное желание любой матери. Но я никогда не думала, что моей невесткой станет чужестранка…француженка…Я бы сказала, что это очень необычный выбор.
Я похолодела, сжимая спинку стула все сильнее. Она хотела сказать, что я не пара ему? Француженка… Мне показалось или в этом слове прозвучало пренебрежение?
- Мадлен, вы любите Мишу?