- Давайте, Мадлен, давайте, - заторопила меня Софи, подталкивая к туалетному столику.
Вскоре на моей голове возникла прическа, украшенная гребнем, усыпанным жемчугом. Софи взялась за пуховку, чтобы припудрить моё лицо.
- А это обязательно? - поморщилась я, ненавидя пудру от всей души.
- Обязательно! - строго ответила Софи и я вздохнула, закрыв глаза.
Что ж, не могла не признать, что выглядела я отлично, роскошно и в тоже время не вычурно. Наклонившись к зеркалу, я поближе разглядела своё лицо. Софи даже мушку не забыла мне прилепить. Что ж, раз так надо…
- Ну, с Богом, - перекрестилась я. Анна, которая как раз пришла за мной, одобрительно приподняла брови. Наверное, такого быстрого перевоплощения от католички никто не ожидал.
Камердинер распахнул передо мной двери гостиной. Там меня ждал моложавый человек в белом парике. Он церемонно поклонился мне.
- Ваше сиятельство графиня Апраксина, примите мои уверения в совершеннейшем к вам почтении. Позвольте представиться - Зорич Семен Гаврилович, адъютант и корнета Кавалергардского корпуса Её императорского величества. - он говорил с лёгким акцентом, венгерским что ли, или сербским.
- Прошу вас, корнет, присаживайтесь, - я понятия не имела, как к нему обращаться, если это и было неправильно, поправлять он меня не стал.
- У меня депеша к вам от Её императорского величества, - он протянул мне конверт, надписанный, как я поняла самой Екатериной. Руки у меня чуть дрожали, когда я принимала его.
- Мне сейчас его прочитать, Семён Гаврилович? - неловко спросила я.
Он улыбнулся мне одними глазами, они стали вдруг искрящимися и тёплыми. Однако лицо его оставалось серьёзным, официальным. Словно он не имел права на какую-либо вольность.
- Как вам будет угодно, - учтиво ответил он. - Однако императрица дала понять, что ничего не имела бы против ответа сразу.
Я кивнула.
- Тогда дайте мне несколько минут, я сейчас. - уже совсем по-простому сказала я, открывая письмо. Оно слегка прыгало в моих руках.
“Я получила вчера, ваше письмо от 3-го “--------”, полное самых лестных для меня выражений. Я отнюдь не сомневаюсь в вашем усердии ко мне, так как я имею уже тому весьма веские доказательства; ваша репутация в модных и светских кругах не позволяет мне сомневаться, что задержка ваша в пути - святое и благое дело. Вы верно сделали, что приняли христианство, ступив на землю Российскую, так же, как сделала это я. Поздравляю вас и супруга вашего, графа Апраксина с законным браком.
Ваш отчет о проделанной работе во Франции мною так же получен и досконально проверен. Я имею полное основание благодарить вас за бесконечные труды ваши по этому поводу.
Я узнала своевременно о появлении вашем в Петербурге. Вы можете сегодня же располагать моим неофициальным приглашением, тогда можете прибыть сразу же с моим поручителем - Зоричем Семеном Гавриловичем. Если же ваши планы иные на сегодняшний день, то об ином дне вас известят отдельным поручением. И будьте уверены в моем к вам расположении”
Я усмехнулась про себя - вот ведь кокетка - если мои планы иные на сегодняшний день. Да даже если бы у меня было в планах сегодня срочным образом рожать, то пришлось бы это отложить до завтра.
- Семён Гаврилович, я готова ехать тотчас же, - повернулась я к корнету. Тот, ничуть не удивленный, кивнул.
- Как вам будет угодно, ваше сиятельство - карета ждёт.
Кто бы сомневался. Однако, внутренне я затрепетала. Меня ждёт на приём сама императрица! Просто в гости!
Не подав виду, что внутри я всё та же крошка-Мадлен, гордой поступью графини я последовала за корнетом.
Мы ехали по Петербургу. Я старалась отвлечься на такие знакомые и незнакомые виды, чтобы унять волнение. Однако, ничего не получалось. Судя по тому, что уже выехали за пределы города, направлялись мы в Екатерининский дворец.
И, хотя я бывала здесь два раза в прошлом (в будущем!), не могла вновь не восхититься этим прекрасным местом.
Возведенный в стиле барокко, дворец восхищал размерами, каким-то открытым и свободным пространством и живописностью.
Здание было небесной-голубым с золотой отделкой деталей. Фасад, как и прежде, украшали белые колонны с позолотой.
Меня провели через анфиладу второго этажа. Я немного помнила, что эта часть была предназначена для торжественных приёмов, что не могло не наполнить меня какой-то особой гордостью, может быть немного детской.
Наконец, я и мой сопровождающий достигли картинного зала. Стены создавали впечатление мозаики, потому что картины были отделены друг от друга тонкими золочеными рамками.
Мой сопровождающий, Зорич, откланялся и оставил меня одну. Я ходила по залу и любовалась шедеврами живописи. Мне было это так близко.
А вообще от реальности и одновременно нереальности происходящего у меня немного кружилась голова.
Ко мне вернулся Зорич.
- Осталось совсем недолго ждать, графиня, - вежливо сказал он и подвел меня к одной из дверей.
- Что вы, для меня это честь, - смущенно ответила я, понимая, что ни черта не смыслю в дворцовом этикете. Что будет, если я сейчас опозорюсь? Я запаниковала. Зорич посмотрел на меня внимательно и сказал негромко:
- Прежде всего склонитесь в поклоне, затем поцелуйте руку императрице. А дальше Её величество сама заговорит с вами.
Я благодарно глянула на него и прошептала:
- Спасибо...
Наконец, одновременно отворились две распашные двери одновременно, какой-то невидимый моему взгляду распорядитель произнес моё имя и титул и я сделала шаг вперёд.
Екатерина стояла вполоборота ко мне, затем повернулась и с почти непроницаемым лицом смотрела, как я подхожу к ней. Когда я поклонилась, она протянула мне руку для поцелуя. Не особенно приятная процедура, но я знала, что в этом нет ничего унизительного - таковы были правила.
Когда я выпрямилась, её лицо заметно изменилось - лёгкая улыбка, глаза лучились небольшими морщинками.
- Bienvenue en Russie, comtesse, - произнесла она по-французски. “Добро пожаловать в Россию, графиня” - автоматически про себя перевела я.
- Счастлива встрече с вами, Ваше величество, - ответила я на чистейшем русском языке.
Лицо императрицы выразило глубочайшее изумление.
- Вы так хорошо говорите по-русски??? - спросила она с лёгким немецким акцентом, справившись с удивлением.
- Ну ведь я уже и есть почти русская, - ответила я.
- Давайте вернёмся в картинный зал, я покажу вам свои любимые полотна, а вы расскажете мне всё о себе, - любезно проговорила императрица.
68
- Эти полотна, написали современники Петра первого и императрицы Елизаветы Петровны, - с вполне обоснованной гордостью сказала Екатерина, когда мы вернулись в картинный зал. – Вам нравится живопись, графиня?
Императрица внимательно посмотрела на меня своим живым и проницательным взглядом, будто проводила некий экзамен, понятный ей одной. Я отметила в её речи некую, впрочем, вполне приятную слуху неправильность. Вспомнила, что когда-то давно читала о том, что хотя царица хорошо говорила на русском, немецкий акцент остался у нее до конца жизни.
- О да, - я, конечно же, была знакома с живописью и вполне могла говорить на эту тему, не боясь прослыть невеждой. – Я всегда восхищалась талантом людей с невероятным мастерством передающих игру света и тени на своих полотнах… Душа художника никогда не успокаивается и не бывает удовлетворенной, они всегда желают написать ту самую, гениальную картину…
- И чьи полотна вам больше всего по душе? – поинтересовалась она, продолжая свое «собеседование».
-Манера живописи Рембрандта близка мне. Он был настоящим мастером светотени. Все образы на его картинах, будто выступают из темноты, и от этого внутренний мир полотен приобретает некую драматичность, - я вспомнила его «Данаю» в Эрмитаже - пройдет совсем немного времени и императрица купит её для картинного зала.
- Я так и думала, - взгляд Екатерины стал теплее и приветливее. – Человек, создающий такие прекрасные наряды, не может быть слеп к прекрасному и не чувствовать все его тонкости. Искусство учит нас понимать себя, помогает заглянуть внутрь души, а порой и успокаивает, отвлекает от насущных проблем.
Мы медленно шли по начищенному паркету, который сам по себе был произведением искусства, и некоторое время лишь шорох наших платьев разбавлял тишину, царившую здесь.
Было так удивительно и волнующе идти рядом с великой женщиной, вошедшей в историю, как реформатор и просветительница. И снова меня посетило чувство нереальности происходящего.
Императрица была среднего роста, но при этом имела величественный вид и царскую осанку, что вызывало некий трепет – возможно в этом была повинна и её сильная энергетика.
Одета она была в платье светло серого цвета с изображением цветущей яблони по всей ширине юбки, которое перемежалось полосами тончайших кружев. Туго затянутый корсет очерчивал плавные линии талии, а воздушные рукава придавали силуэту легкости.
Императрица не была красавицей, но прекрасный цвет лица, живые и умные глаза, приятно очерченный рот и роскошные, блестящие каштановые волосы, делали Екатерину очень привлекательной.
- Вы разглядываете меня? – её голос прозвучал несколько неожиданно, даже резко и я немного растерялась, но тут же нашлась, что ответить.
- Прошу прощения, ваше величество, но мне бы хотелось понять, какие ткани подойдут вам, какие расцветки подчеркнут ваши достоинства.
- Хитра, хитра… - мягко рассмеялась Екатерина, и я слегка покраснела, мысленно поблагодарив Софи за пудру, так щедро нанесенную на мое лицо. – И что же вы посоветуете носить мне, графиня?
- Мы могли бы сделать нечто новое, непохожее на то, что носят в Европе, - осторожно начала я, не совсем понимая, как правильно вести с себя с ней. – Возможно, это наряды с элементами национального костюма. Ведь русские орнаменты настолько прекрасны…
- Национального костюма? – императрица резко остановилась и я даже испугалась, решив, что сказала глупость. Но ведь это общеизвестный факт, что императрица стала противиться всему иност