Рысцов ошеломленно смотрел на совершенно искренне, по-видимому, убивающегося мужика, и ему было жаль несчастных кенгуру.
– А впрочем, это забота Австралийского союза, – вдруг зло сказал Борис, и авоська, вспрыгнув, как бы подтвердила его слова. – Понавезли сюда туристов! Даже теперь границы не закрыли в С-пространстве. Воистину – непуганые идиоты.
Он печально покачал головой и принялся рыться в своей сумке. Извлек оттуда большой коричневый конверт и протянул Валере.
– Вот, изучите.
Рысцов вскрыл послание и стал читать распечатанный на хорошем принтере текст. По мере углубления в суть письма глаза его все больше расширялись.
– Но кому нужна такая бессмысленная работа? – наконец изумленно спросил он, протягивая лист обратно Борису.
– Вы внимательно прочли? – осведомился тот, бережно убирая письмо в недра авоськи.
– Вроде бы...
– В таком случае вы непременно должны были обратить внимание на сумму, указанную в конце страницы.
– Тем более непонятно... – пожал плечами потрясенный Рысцов, – кто готов платить такие огромные деньги за бессмыслицу.
– Во-первых, как вы сами понимаете, совершить такую бессмыслицу способен только сшиз. Притом далеко не самый слабый. К примеру, я со своей шестой категорией не сумею... А во-вторых, обозначенная сумма потому и настолько внушительна, что не предусматривает лишнего интереса исполнителя к разного рода деталям, не имеющим отношения конкретно к делу. Есть ли разница – кто заказчик? Важно ли – зачем? Ведь, насколько я знаю, деньги в наше время электронных переводов стали пахнуть даже меньше, чем раньше, когда существовали только в золотых кружочках или замызганных бумажонках. Не так ли?
– Работа разовая? – Валера снова машинально притянул в ладонь камушек и задумчиво перекатывал его между пальцами.
– А вот этого, уважаемый Валерий, я не знаю. Будет зависеть от того, как она будет сделана.
– Ясно.
Из-за горизонта подмигнуло солнце, исказив в момент все краски пустынного мира. Структура равнины обрела объем и стала похожа на пупырчатую кожу болезненно-красноватого оттенка. От двух людей шарахнулись на запад длинные насыщенные тени. Повеяло суховатым теплом.
– Ну, что вы решили? – отворачиваясь от жестких скользящих лучей, поинтересовался Борис.
– Где же подвох? – усмехнувшись, вопросом на вопрос ответил Рысцов.
Мужичонка пристально посмотрел на него, покачивая авоськой. Устало промямлил:
– Нет никакого подвоха. Просто сделайте это. Или сразу откажитесь и забудьте о нашей встрече.
– Но такое... мероприятие сопряжено с определенным риском. Все-таки центр Москвы...
– Поэтому сумма и превышает на порядок вашу годичную зарплату.
– Откуда вы знаете... – Валера осекся. Значит, знает. Глупый вопрос, на который он все равно не получит ответа. – Кстати, как вы меня вычислили?
– Мы стараемся держать в поле зрения всех раскрывшихся русских сшизов, – пояснил Борис.
– Раскрывшихся?.. Но разве я...
– Помните тот случай с нашкодившим пацаненком в желтой курточке месяц назад? – укоризненно перебил его мужичок. – Полмагазина ведь чуть не разнесли... Думаете, такое остается незамеченным?
Да, тот инцидент Валера помнил. Он тогда еще не свыкся со своими феноменальными способностями, шатался по С-пространству, бравировал, словно зеленый милиционер, только-только получивший ксиву.
Мальчонка лет десяти стибрил жвачку в супермаркете и попался на выходе. Охранник оказался большой сволочью и принялся буквально вытряхивать из тощего виновника душу. Вот он и заступился за пацана – ну набедокурил, ну засранец, конечно, но не избивать же его за это... А когда накачанный прыщавый ублюдок попытался ударить самого Рысцова резиновой дубинкой, Валера сорвался и устроил дурню такой фейерверк, что четверть супермаркета перекосило. Кажется, даже нескольких посетителей зацепил... Насилу в тот раз от СКСников ноги унес, пришлось даже по переулкам побегать, как последнему рецидивисту. После этого случая он неделю не пользовался С-визором.
А эти, получается, его засекли и взяли на заметку. Да, хорошо ребята работают, профессионально. С одной стороны, услуга, за которую они готовы заплатить баснословные барыши, пустяковая, хоть и связана с небольшим риском. С другой... нелепо как-то.
Также была еще и третья сторона. Самая, честно говоря, неприятная. Согласись Рысцов сейчас на это щедрое, но явно странное и сумрачное предложение, он автоматически начинал играть на два фронта. Ведь от варианта Петровского Валера отказываться не собирался, а там, кстати, тоже наклевывались огромные деньги. И попроси он Андрона дать ему любую сумму, не выходящую за пределы разумного, гений freak-режиссуры не откажет.
В столбце контраргументов высвечивались два с половиной «но».
Первое. Он терпеть не мог просить.
Еще одно. Половинка «но» – этакая «ношка»: наличности у Рысцова осталось на данный момент катастрофически мало.
И наконец, последнее, самое толстое и влиятельное «ношище». Пресловутое чутье. Именно оно не давало ему покоя в последнее время. И назойливо подталкивало вперед, прописывая свои въедливые курсивы в сознании. Каким-то необъяснимым сновидным нюхом Валера почуял, что за этой несуразной услугой притаилось нечто гораздо большее, чем могло показаться и, собственно, показалось ему на первый взгляд. За ней стояла сила. Еще не оформившаяся, но даже сейчас пугающая и... зверски манящая сблизиться с ней, слиться, вобрать в себя...
– Я согласен, – негромко произнес он, и какой-то внутренний крючочек будто выскочил из звякнувшего ушка.
– Это очень хорошо, – мотнул головой Борис, вновь принимаясь копошиться в сумке. – Детали таковы...
Кадр седьмойСледующий ярус шахты
Запах сигаретного дыма Таусонский почувствовал сразу. Сам он курил редко, только будучи в подпитии, а в остальное время на дух не переносил приторную вонь тлеющего табака.
Дверь его кабинета распахнулась, и подполковник поднял недовольный взгляд на ввалившегося майора.
– Что, так-сяк, нельзя без этого яда? – хмуро поинтересовался он у замначальника аналитиков Абрамова.
– Паша, гляди сюда, – не обращая внимания на его тон, пробасил кудрявый майор, хлопнув на стол толстую папку. – Мои орлы вчера уцепили детальку одну занятную в истории с этой долбаной стенкой на Манежке.
– Ну? – гулко сказал Таусонский, сморщив широкий лоб и отодвинув папку. – Леша, ты своими словами можешь выразить?
Низкорослый осетин Абрамов почесал крутой мясистый нос и уселся напротив, шумно выпустив упитанную струю противного сизого дыма.
– В общем, так. – Он насупился и задумчиво оглядел окурок. – Там у подрядчика какой-то нечистый замес с холдингом некоего господина Ленцова Хасана Игнатьевича через несколько подставных фирм.
– И что? – устало спросил подполковник, подергав воротник рубашки. – Да затуши ты свой бычок наконец.
– И то, Паша, – растирая сигарету сильными пальцами, сообщил Абрамов. – Почти все московские сшизики, которых ведет наше управление, батрачат на этот холдинг. Аж четверо, Пашенька. У одного, между прочим, третья категория. Друг с другом никто из них незнаком: организация работы такова, что пересекаться им сознательно не позволяют. Такие дела...
Подполковник вытаращился на Абрамова и просипел:
– Фамилии...
– Все тут, Паша, все тут, – похлопал по безымянному форзацу папки курчавый майор. – Ты не суетись. Полистай, освойся и займи своих бойцов делом, а то у них скоро геморрой с тылу выпирать начнет.
– С меня литр, Леха, – быстро сказал Таусонский, развязывая тесемку.
– Два, – тут же поправил Абрамов. – И баня.
– И баня...
– С девками, – не сдавался майор.
– Да хоть с геями-зоофилами... – отмахнулся Павел Сергеевич, вороша бумаги. – Все. Пошел вон.
Материала, который притащил дотошный порой Абрамов, хватило бы, чтоб засадить этих четверых лет на семь-десять. Новое законодательство, устанавливающее меру наказания за несанкционированное изменение структуры С-пространства, такое позволяло, что, по идее, сильно развязало в последнее время руки СКСникам. Но они – салаги. Такого зубра, как подполковник Таусонский, им не переплюнуть, так-сяк...
Интересно, интересненько... Если этот Ленцов Хасан, мать его, Игнатьевич использует сшизов в своих целях... Стоп. В каких, кстати, целях? Вот это и есть самое темное место во всей этой истории.
Примерно месяц назад некая организация, неизвестно каким образом договорившись с московской мэрией, шишками из СКС и комитетом по строительству, выкупила за огромные бабки добрую половину Манежной площади, снесла подземный развлекательный центр и принялась обносить новоприобретенную частную собственность забором. Да не простым забором – это Таусонский почуял сразу. Возводили его медленно, скрупулезно, тщательно отделывая каждый пролет железобетонного чудовища пятиметровой высоты, укрепляя его внутренности не только волокнами обычной арматуры, но и пластинами из легированной стали, забивая пустоты между ними разноцветными кишками проводов. А по ту сторону забора пока ничего стоящего не было – хлам разный, строительные отходы да спецтехника.
Но то, что в этом замешаны сшизы, до этого момента Павел Сергеевич не подозревал. Да и теперь, обладая такой информацией, он крепко задумался. Зачем? Как-то не вязалось с их повседневными проказами. Ленцов, Ленцов... Кажется, влиятельный в прошлом товарищ. Нефтяной воротила, в последние годы как-то сошедший с рельсов большого бизнеса и политики. А вот тебе на – проявился, курилка!.. И все же странно... Что он там отгрохать хочет? Бункер, что ль? Или дворец? На кой он ему в С-пространстве-то спекся, так-сяк?..
Никаких планов строительства и архитектурных документов в папке, как ни странно, не обнаружилось. Ну это не беда...
Таусонский поднял трубку. Набрал четырехзначный номер.
– Максим? Слушай, подними-ка мне информашку о строительстве на Манежке... Что? Да-да, том самом, в эсе. Конкретно? Ну там планы, так-сяк, графики какие-нибудь... Откуда я знаю! Я что, разбираюсь, что ли, в бумажках этих скульпторов?! Работай давай. Успеешь минут за двадцать-тридцать? Вот и ладненько...