Построение пирамиды
Проблема с определениями
Изобилие – концепция радикальная, и, чтобы понять, как достичь изобилия, мы должны прежде всего дать ему определение. В попытках разметить эту территорию некоторые экономисты используют подход «снизу вверх» и начинают с бедности, но здесь кроются сложности. Правительство США определяет бедность,[29] используя две разные шкалы: «абсолютная бедность» и «относительная бедность». Абсолютная бедность измеряет число людей, живущих ниже порога определенного дохода. Относительная бедность определяется при сравнении индивидуального дохода со среднестатистическим доходом в экономике всей страны. Но сложность в использовании обоих терминов заключается в том, что изобилие – глобальная концепция, а данные термины плохо подходят для других стран.
Например, в 2008 году Всемирный банк пересмотрел международный критерий бедности[30] (то есть меру абсолютной бедности). Определение «люди, которые живут меньше чем на 1 доллар в день» изменилось на «люди, которые живут меньше чем на 1,25 доллара в день». То есть это те, кто работает шесть дней в неделю в течение сорока двух недель в году и получает за год в целом 390 долларов. Однако в том же году правительство США объявило, что 39,1 миллиона человек в 48 континентальных штатах (у Аляски и Гавайев были немного другие цифры),[31] зарабатывающие 10 400 долларов в год, также «живут в абсолютной бедности». Очевидно, что между этими цифрами весьма большой разрыв. Каким образом его исправить – а это необходимо сделать, если вы ставите перед собой общую задачу сокращения бедности в глобальных масштабах, – вот проблема, связанная с критерием абсолютной бедности.
Проблема с мерой относительной бедности заключается в том, что неважно, сколько ты зарабатываешь по сравнению со своими соседями, если ты все равно не можешь купить на заработанные деньги то, что тебе нужно. Легкая доступность товаров и услуг – еще один важный фактор в определении качества жизни, но эта доступность очень сильно варьируется в зависимости от места жительства. Сегодня большинство бедных американцев пользуются телевизором, телефоном, электричеством, водопроводом и канализацией. Если вы предоставите товары и услуги, доступные бедняку в Калифорнии, среднестатистическому сомалийцу, живущему менее чем на 1,25 доллар в день, этот сомалиец внезапно станет сказочно богат. В результате любой критерий относительной бедности при попытке выработать всемирный стандарт оказывается бесполезным.
Более того, оба эти термина становятся еще более размытыми, если взглянуть в исторической перспективе. Сегодня американцы, живущие за чертой бедности, не только опережают на несколько световых лет большинство африканцев; они опережают на несколько световых лет и самых богатых американцев, живших всего около столетия назад. В наши дни 99 % жителей США, находящихся за чертой бедности, пользуются электричеством, водопроводом, канализацией и холодильником; у 95 % есть телевизор; у 88 % есть телефон; у 71 % есть автомобиль; у 71 % даже есть кондиционер.[32] Это может показаться не слишком впечатляющим, но сто лет назад в распоряжении людей вроде Генри Форда и Корнелиуса Вандербильта, принадлежавших к числу богатейших в мире, были лишь очень немногие из этих благ.
Практическое определение
Возможно, наилучший подход к определению изобилия – это начать с того, о чем я говорить вообще не собирался. Я не буду говорить о небоскребах Дональда Трампа, о «мерседесах» и одежде от Gucci. Изобилие – это не обеспечение роскошью каждого, кто живет на этой планете. Речь скорее о том, чтобы обеспечить всех жизнью, полной возможностей. Чтобы жить такой жизнью, нужно иметь возможность обеспечить самые базовые потребности – и еще кое-что сверх того. А еще для этого нужно остановить обескровливание человечества, которое в наше время кажется нелепым. Накормить голодных, предоставить доступ к чистой воде, прекратить загрязнение воздуха в помещениях и истребить малярию[33] – означает решить четыре совершенно решаемые проблемы, которые каждую минуту убивают, соответственно, семерых, трех, трех и двух человек в мире. Но самое главное: изобилие – это создание мира возможностей, мира, в котором жизнь каждого проходит в мечтах и действиях, а не в нищете и борьбе за выживание.
Конечно, вышеперечисленные идеи пока еще слишком расплывчаты, но у нас есть неплохая отправная точка. В попытках более четко определить цель я посмотрел на уровни потребностей, имеющие отдаленное отношение к знаменитой в наши дни пирамиде американского психолога Абрахама Маслоу.[34] С 1931 по 1951 год Маслоу с большим успехом преподавал в Бруклинском колледже, где познакомился со старшими коллегами – антропологом Рут Бенедикт и гештальт-психологом Максом Вертгеймером. В то время психология по большей части была сосредоточена на терапии патологий, а не на рассмотрении психологических возможностей, но у Маслоу были другие идеи. Он считал Бенедикт и Вертгеймера настолько «выдающимися человеческими существами», что стал исследовать их поведение, чтобы понять, что же именно делает их такими.
Со временем он начал изучать и других исключительных представителей человеческого рода. В зону его пристального внимания попали Альберт Эйнштейн, Элеонора Рузвельт и Фредерик Дуглас[35]. Маслоу искал общие черты и обстоятельства в их жизнях, стремясь объяснить, почему эти люди смогли достичь таких небывалых высот, в то время как множество других так и не оторвались от земли.
Чтобы проиллюстрировать свои мысли, Маслоу создал «Иерархию человеческих потребностей»[36] – теорию, оформленную в виде пирамиды. Его пирамида состоит из пяти уровней человеческих потребностей, и ее верхушка – это самоактуализация, то есть потребность человека полностью раскрыть свой потенциал. В соответствии с теорией Маслоу потребности на каждом уровне должны быть удовлетворены, прежде чем человек сможет перейти на следующий. Поэтому физиологические потребности, такие как доступ к воздуху, воде, пище, теплу, сексу и сну, лежат в основании пирамиды, и сразу над ними находится потребность в безопасности: чувство защищенности, закон, порядок и стабильность. Средний уровень занимает потребность в любви и принадлежности: семья, отношения, привязанности и работа, – а выше располагается потребность в уважении: достижения, статус, ответственность и репутация. И, наконец, самая верхушка пирамиды – потребность в самоактуализации, касающаяся личного роста и самовыражения, хотя на самом деле эта потребность основывается на стремлении человека к высшей цели и желании служить обществу.
Моя пирамида изобилия, хоть и немного более сжата, чем пирамида Маслоу, следует похожей схеме по схожим причинам. Она состоит из трех уровней. Первый – это пища, вода, укрытие и другие базовые потребности выживания; второй посвящен катализаторам дальнейшего роста, таким как изобилие энергии, достойные возможности образования и доступ к информации и средствам коммуникации; верхний уровень зарезервирован для свободы и здоровья – двух ключевых условий, позволяющих индивидууму сделать вклад в общественное благо.
Давайте присмотримся к этой пирамиде более внимательно.
Основание пирамиды
Создание глобального изобилия, которое лежит в основании моей пирамиды, начинается с обеспечения простых физиологических потребностей: достаточного количества воды и пищи, а также укрытия. Минимальные требования для оптимального состояния здоровья человека – это доступ к 3–5 литрам чистой питьевой воды ежедневно[37] и к 2000 и более калорий сбалансированной и питательной еды в день.[38] Настолько же важно обеспечить каждого человека полным набором витаминов и минералов – либо в пище, либо через специальные добавки. Например, если просто гарантировать населению достаточное количество витамина А,[39] то одно это уже вычеркнет основную причину предотвратимой детской слепоты из глобального уравнения здоровья. Сверх этого необходимо еще 25 литров воды в день для мытья, приготовления пищи и уборки,[40] а также, учитывая, что в данный момент 837 миллионов человек живут в трущобах[41] – и ООН предсказывает, что к 2050 году это число возрастет до двух миллиардов, – каждому человеку нужно убежище, которое защищало бы его от стихии и при этом было бы снабжено освещением для чтения, вентиляцией и отвечало бы санитарным требованиям.
Конечно, для жителей развитых стран все это может показаться мелочью, но практически во всем остальном мире это фактор, кардинально меняющий положение вещей, и не только по очевидным причинам. Неочевидные причины начинаются с тех, что описаны в The World Is Flat[42] Томаса Фридмана. На нашей маленькой планете самые серьезные вызовы не изолированы друг от друга. Скорее, они составлены в ряд, как костяшки домино. Если повалить одну костяшку (то есть решить какую-то одну проблему), то повалится и множество тех, кто стоят за ней. В результате возникает цепь благотворной обратной связи. Что еще лучше – отзвуки этого каскадного эффекта распространяются далеко за пределы государственных границ: это означает, что решение базовых физиологических потребностей в развивающихся странах улучшает качество жизни и в странах развитых.
Это настолько важный момент, что, прежде чем мы вернемся к пирамиде изобилия, нам стоит вникнуть глубже в одну из таких проблем: как обеспечить каждого человека на планете чистой водой.
Потенциал воды
В данный момент примерно у миллиарда человек отсутствует доступ к безопасной питьевой воде,[43] а примерно 2,6 миллиарда человек живут без водопровода и канализации. В результате половина госпитализаций по всему миру происходит из-за того, что люди пьют воду, зараженную возбудителями инфекции, токсичными веществами и радиацией. Согласно данным Всемирной организации здравоохранения,[44] всего только один из этих возбудителей инфекций – бактерия, вызывающая диарею, – повинен в 4,1 % случаев всех заболеваний в мире, в том числе убивает 1,8 миллиона детей в год. В данный момент больше жителей Земли имеют доступ к мобильной связи, чем к ватерклозету.[45] Даже древние римляне пили воду лучшего качества, чем половина наших современников.
Так что же получится, если мы решим эту проблему? Согласно расчетам, которые сделал Питер Глик из Тихоокеанского института,[46] к 2020 году 135 миллионов человек умрут в результате антисанитарии и нехватки питьевой воды. То есть доступ к чистой воде прежде всего означает спасение этих жизней. Но это также означает, что субэкваториальная Африка перестанет лишаться 5 % валового внутреннего продукта (ВВП),[47] которые сейчас тратятся на лечение заболевших или теряются в результате снижения работоспособности и продуктивности, – и все это связано с грязной водой. Более того, поскольку обезвоживание снижает способность человека усваивать питательные вещества, доступ к воде также поможет людям, страдающим от недоедания и голода. И в качестве бонуса будет стерт с лица земли целый букет болезней и переносчиков инфекций, а также будут решен ряд проблем окружающей среды (не придется вырубать столько лесов только для того, чтобы кипятить грязную воду, и сжигать столько ископаемого горючего, чтобы ее очистить). И это только начало.
Одно из преимуществ, которыми мы сегодня вооружены, пытаясь справиться с мировыми бедами, – это информация. У нас ее очень много, особенно в том, что касается роста населения, факторов этого роста и его последствий. Например, если объединить все наши знания о емкости окружающей среды планеты и о темпах роста населения, неудивительно, что столь многие предчувствуют катастрофу. Угроза перенаселения кажется настолько серьезной, что критики концепции изобилия часто выдвигают следующий аргумент: если мы действительно обеспечим всех людей чистой водой, едой и т. д., то, при всем благородстве порыва, это приведет лишь к увеличению популяции и, соответственно, ухудшению ситуации.
На определенном уровне это совершенно верно. Если 884 миллиона человек, которым в данный момент не хватает воды, вдруг получат ее в изобилии, это определенно продлит им жизнь, то есть приведет к популяционному всплеску. Но есть основательные эволюционные причины, по которым этот всплеск не продлится долго.
Homo sapiens обитает на планете примерно 150 тысяч лет, однако до 1900 года только в одной стране мира уровень детской смертности был меньше 10 %.[48] Учитывая, что дети, став взрослыми, начинают заботиться о своих родителях, в местах, где детская смертность высока, люди стараются обзавестись большой семьей, чтобы увеличить шансы на более комфортную старость. Хорошая новость заключается в том, что верно и обратное. Как отметил основатель Microsoft Билл Гейтс в одном из своих недавних выступлений,[49]
ключевая вещь, которую вы можете сделать, чтобы уменьшить рост популяции, – это улучшить здоровье… Существует идеальная корреляция: как только вы улучшаете здоровье, меньше чем через поколение популяционный рост пойдет вниз.
Гейтс знает об этом, поскольку он ознакомился с огромным количеством данных о росте народонаселения, которые были собраны в ходе последних сорока лет. Марокко, например, – очень молодая страна.[50] Более половины марокканцев – это люди моложе 25 лет; почти трети еще не исполнилось пятнадцати. То, что сейчас в стране столько молодежи, – это сравнительно недавнее явление, но вовсе не потому, что раньше марокканцы не хотели иметь много детей. В 1971 году, когда уровень детской смертности был высок, а ожидаемая продолжительность жизни низка, марокканские женщины рожали в среднем 7,8 детей. Но после того как были сделаны огромные шаги в улучшении качества воды, санитарии, заботы о здоровье и правах женщин, уровень рождаемости в Марокко пошел на спад. Сегодня среднее количество детей на женщину сократилось до 2,7, а рост населения снизился до отметки менее 1,6 % – и все это потому, что жизнь марокканца стала более долгой, более здоровой и более свободной.
Джон Олдфилд,[51] управляющий директор правозащитной организации WASH, деятельность которой направлена на решение глобальной проблемы чистой воды, объясняет это таким образом:
Лучший способ контролировать ситуацию – это увеличить выживаемость детей, давать образование девочкам и как можно шире распространять знания о контроле над рождаемостью. Наиболее важная из этих трех проблем – сокращение детской смертности. В сообществах, где ее уровень составляет почти треть от общего числа детей, большинство родителей предпочитают иметь семью как можно большего размера. Они рожают новых детей вместо умерших, рожают «для подстраховки», в надежде, что хотя бы часть из них выживет, – и в итоге население растет. Это может показаться парадоксальным, но искоренение оспы, предотвращение других болезней с помощью вакцинации, а также борьба с желудочно-кишечными инфекциями и малярией – это лучшая программа планирования семьи из всех, что когда-либо изобретали. Высокий уровень заболеваний, особенно тех, что поражают более бедные слои населения, повышает уровень детской смертности, а это, в свою очередь, повышает уровень рождаемости. Чем меньше детей умирает, тем меньше рождаемость – связь между этими явлениями действительно самая прямая.
Решая проблему доступа к воде, мы также избавляем людей от голода, облегчаем жизнь бедноте, снижаем глобальный уровень заболеваний, замедляем стремительный рост населения и сохраняем биосферу. Если детей больше не будут выдергивать из школ, чтобы они таскали воду и собирали хворост, который требуется для ее кипячения, уровень образования начнет расти. Учитывая то, что женщины тратят в день по несколько часов на те же занятия, обеспечение их чистой водой также улучшит всё: от качества семейной жизни до уровня семейного дохода (теперь у матери будет возможность работать). Но вот что самое лучшее: вода – лишь один пример этого взаимосвязанного феномена. Все наши большие проблемы цепляются друг за друга, и решение одной опрокидывает костяшки домино, запуская положительную цепную реакцию. И это еще одна причина, по которой глобальное изобилие ближе, чем многие думают.
В погоне за каталлаксией
Удовлетворив базовые потребности, мы переходим к следующему уровню пирамиды, на котором помещаются энергия, образование и информация/коммуникация. Почему именно эти три актива? Потому что они приносят двойные дивиденды: в краткосрочной перспективе повышают уровень жизни, а в долгосрочной – прокладывают путь к двум величайшим историческим преимуществам изобилия: специализации и обмену. Энергия предоставляет средства для выполнения работы; образование позволяет работникам специализироваться; изобилие информации/коммуникации не только углубляет специализацию (через расширение образовательных возможностей), но и позволяет специалистам обмениваться опытом в своих сферах, а это, в свою очередь, создает явление, которое экономист Фридрих Хайек назвал каталлаксией (catallaxy)[52] – постоянное расширение возможностей, порожденное разделением труда. Мэтт Ридли в отличной книге The Rational Optimist: How Prosperity Evolves[53] описывает это явление более подробно:
Если я сегодня сошью вам накидку из звериной шкуры, а вы сошьете мне такую же завтра, то эта схема обеспечит лишь ограниченное вознаграждение и убывающую отдачу. Но схема «я делаю одежду, а ты добываешь пищу» приносит гораздо бóльшую отдачу. У обмена есть прекрасное свойство: он не обязан быть справедливым. Чтобы обмен работал, вам не обязательно предлагать друг другу вещи одинаковой ценности. Обмен часто неравноценен и тем не менее устраивает обоих участников.[54]
Из этих трех факторов энергия определенно сильнее всего может изменить ситуацию. Так сколько же энергии нужно, чтобы поменять правила игры? Давайте начнем с Нигерии. Среднее домохозяйство в самой густонаселенной стране Африки – это пять человек, живущих в одной комнате.[55] В таких условиях для освещения достаточно четырех лампочек (обычно для чтения хватает лампы накаливания в 60 ватт, и именно эту цифру мы будем использовать в наших подсчетах, но сегодня такое же количество света может обеспечить флуоресцентная лампа в 15 Вт, а в будущем будет тратиться еще меньше энергии благодаря использованию более эффективных светоизлучающих диодов). Давайте добавим к списку хороший холодильник объемом 450 литров, который потребляет 150 Вт и не дает испортиться важным продуктам и лекарствам; электроплитку на две конфорки (1200 Вт), два вентилятора (100 Вт каждый), пара ноутбуков (45 Вт каждый), а также – гулять так гулять – ЖК-телевизор, DVD-плеер и радиоприемник на 100 Вт (хотя ноутбук постепенно заменит все эти устройства). Добавьте еще 35 Вт на подзарядку пяти мобильных телефонов – и в итоге мы получаем 1,73 кВт пиковой нагрузки. Если мы прикинем средний режим использования всех этих устройств, то определимся с минимумом нагрузки: 8,7 кВт на домохозяйство в день. И хотя это лишь примерно четверть энергии, потребляемой среднестатистическим домохозяйством в США[56] (в нем живут 2,6 человека, потребляющие 16,4 кВт в день, то есть 6,32 кВт на человека, не считая газа или нефти, необходимых для отопления), это все равно было бы радикальным улучшением ситуации в Нигерии.
Для многих других мест это было бы столь же радикальным улучшением. Например, электрическая плита на две конфорки – элементарное устройство, но оно значительно облегчило бы жизнь 3,5 миллиардов человек, которые в настоящее время готовят еду и получают свет и тепло, сжигая биомассу:[57] дрова, навоз и отходы обработки урожая. Согласно докладу Всемирной организации здравоохранения от 2002 года,[58] 36 % острых респираторных инфекций, 22 % хронических обструктивных легочных заболеваний и 1,5 % всех видов рака вызваны загрязнением воздуха внутри помещения, которое возникает из-за подобной практики. Таким образом, электрическая плитка смогла бы на 4 % снизить общий уровень заболеваний в мире. И более того: так же, как и доступ к воде, электрическая плитка решает сразу несколько проблем. В докладе ООН от 2007 года приводятся данные,[59] согласно которым 90 % всех древесных отходов в Африке используются для получения света и тепла. Электроплитка помогла бы сохранить находящиеся под угрозой истребления тропические леса и сложнейшие экосистемные сервисы, которые эти леса обеспечивают. Под экосистемными сервисами я подразумеваю такие явления, как опыление сельскохозяйственных культур, поглощение углерода, регулирование климата, очистка воды и воздуха, рассеивание и утилизация питательных веществ и отходов, предотвращение наводнений, нашествий вредителей, эпидемий и так далее – то есть всё, что окружающая среда бесплатно нам предоставляет. Это очень важное дело по двум причинам: во-первых, общая стоимость этих (бесплатных для нас) экосистемных сервисов[60] оценивается примерно в 36 триллионов долларов в год – сумма, сопоставимая с объемом всей мировой экономики.[61] И во-вторых, как убедительно показал эксперимент «Биосфера-2»[62], стоивший 200 миллионов долларов,[63] ни один из этих сервисов мы пока не можем обеспечить сами.
Однако преимущества электрической плитки существенны не только с точки зрения экологии. Если женщин и детей освободить от бесконечного собирания топлива, они смогли бы получить работу и образование, а это сократит детскую смертность и обеспечит больше прав женщинам – и, соответственно, приведет к замедлению роста населения. Более того, если одна электрическая плитка может принести столько изменений к лучшему, то представьте себе, в какой степени улучшит ситуацию описанный выше комплект устройств, потребляющих 8,7 кВт.
Умеешь читать, писать? Готов!
Еще одним глобальным сдвигом стало бы образование, в первую очередь обучение каждого ребенка на планете чтению и письму, азам арифметики и необходимым жизненным навыкам (в том числе и навыкам критического мышления).[64] Это тоже может показаться слишком скромным предложением, но большинство специалистов считают, что эта четверка школьных азов – фундамент, на котором можно возводить здание дальнейшего самосовершенствования, то есть это очевидный краеугольный камень концепции изобилия. Более того, самосовершенствование в наши дни означает уже не то, что прежде. С появлением интернета эти школьные азы стали необходимой основой, без которой невозможно понимание значительной части онлайн-контента – то есть доступ к величайшему инструменту самосовершенствования в истории.
Этот акцент на личностный рост и личную ответственность – ключевой момент, так как мы сейчас находимся в разгаре революции образования. Как уже не раз повторяли эксперты – такие, например, как сэр Кен Робинсон[65], получивший рыцарский титул за вклад в образование,[66] – наши старомодные учебные помещения – это меньшее, о чем стоит беспокоиться:
Внезапно научная степень перестала иметь значение. Во времена, когда я был студентом, если у тебя была степень, у тебя была работа. Если у тебя не было работы, значит, ты просто ее не хотел.
Проблема заключается как в том, что в мире есть множество мест, где отсутствует инфраструктура образования, так и в том, что там, где эта структура все-таки есть, она базируется на приниципиально устаревшей педагогической модели. Большинство современных образовательных систем построены на одной и той же иерархии дисциплин:[67] во главе угла – математика и естественные науки, затем – гуманитарные предметы, в самом низу – искусство. Причина в том, что эти модели разрабатывались в XIX веке, в ходе Промышленной революции, и тогда эта иерархия в самом деле обеспечивала лучшие перспективы для успеха. В наше время ситуация изменилась. В стремительно меняющейся технологической культуре и постоянно развивающейся информационной экономике на первое место выходят творческие идеи. Однако современная образовательная система очень мало делает для того, чтобы подпитывать креативность и изобретательность.
Более того: существующая сегодня педагогическая модель основана на обучении фактам – хотя практически все эти факты может мгновенно предоставить интернет. Это означает, что мы обучаем детей навыкам, которые им почти не понадобятся, и игнорируем действительно нужные. Поощрять в детях любознательность и творчество, давая им при этом надежную основу в виде критического мышления, грамотности и азов математики, – вот лучший способ подготовить их к жизни в мире стремительно изменяющихся технологий.
Впереди нас ждут изменения в самой технологии обучения. В отличие от существующей сейчас одноразмерной системы образования, завтрашняя ее версия, поскольку она будет реализовываться с помощью компьютера (или смартфона), будет децентрализованной, персонализированной и в полной мере интерактивной. «Децентрализованность» означает, что авторитарные правительства будущего не смогут с легкостью ограничивать образование и что оно будет обладать значительно бóльшим иммунитетом к социально-экономическим потрясениям. «Персонализированность» означает, что учебный курс будет подбираться с учетом индивидуальных потребностей ученика, в том числе и предпочитаемого стиля обучения. Оба эти фактора очень важны, но многие считают, что именно интерактивность сможет решить больше всего задач. Как объясняет Николас Негропонте,[68] основатель Медиалаборатории Массачусетского технологического института (МТИ) и инициативы «Ноутбук каждому ребенку» (One Laptop Per Child, OLPC):
Эпистемологи, от Джона Дьюи до Паулу Фрейре и Сеймура Пейперта, согласны в том, что мы обучаемся в процессе деятельности. Это предполагает, что, если вы хотите научиться большему, вы должны больше делать. Таким образом, OLPC делает основной акцент на программном обеспечении, которое поощряет исследование и самовыражение, а не просто дает инструкции. Любовь – более действенный стимул, чем долг. Когда мы используем ноутбук как средство вовлечения детей в процесс конструирования знаний, основанный на их личных склонностях и интересах, и предоставляем им инструменты, чтобы делиться этими конструктами и подвергать их критике, мы ведем их к тому, чтобы они становились одновременно и учениками, и учителями.
Подключение к информационному потоку
Последний пункт на этом уровне нашей пирамиды – это информационное и коммуникационное изобилие. Мы уже касались этой темы, но влияние этих улучшений невозможно переоценить. В Кении, например, рекрутинговое агентство под названием KAZI 560[69] использует мобильные телефоны, чтобы связываться с потенциальными работниками и потенциальными нанимателями. За первые семь лет существования агентства около 60 тысяч кенийцев нашли таким образом работу. В Замбии фермеры, у которых нет банковских счетов,[70] пользуются мобильными телефонами для закупки семян и удобрений, повышая тем самым всю прибыль почти на 20 %. В Нигере в 2005 году мобильные телефоны служили де-факто национальной системой распределения еды и эффективно отразили угрозу массового голода. В 2007 году кенийская бизнес-леди Асис Нионго[71] (в то время занимавшая руководящий пост в MTV) заявила в интервью BBC, что влияние, которая оказала мобильная связь на Африку, «было похоже на переход к демократической системе правления». Что, возможно, еще более важно – мобильные телефоны произвели эту перемену совершенно органично. Технологию не нужно было «продвигать» в традиционном смысле – мобильные телефоны распространились подобно вирусу, повсеместно и практически неостановимо. Если позаимствовать термин у Малкольма Гладуэлла, это был «переломный момент».
Как только люди освоились с технологией и как только она стала относительно доступной (относительно – потому что мобильные телефоны в третьем мире зачастую поддерживаются с помощью микрофинансирования), темпы роста стали ускоряться в геометрической прогрессии – достаточно взглянуть на пример Нигерии. В 2001 году 134 миллиона нигерийцев пользовались примерно полумиллионом стационарных телефонных линий.[72] В том же году государство начало поощрять конкуренцию в области беспроводных коммуникаций – и рынок с готовностью на это откликнулся. В 2007 году в Нигерии насчитывалось 30 миллионов пользователей сотовой связи. Очевидно, что это значительно подтолкнуло развитие местной экономики, но важно помнить и о том, что не только сами нигерийцы получили от этого выгоду. Когда прибыль компании Nokia[73] в 2009 году достигла миллиарда долларов, компания объявила, что в значительной степени это произошло благодаря проникновению на африканский рынок. В 2010 году, когда этот финский гигант продал свой миллиардный телефон, неудивительно, что он был продан в Нигерии.
На вершине пирамиды
Изобилие – всеобъемлющая идея. Изобилие возможно только для всех и для каждого. В этой концепции каждый человек имеет значение – и такое значение, как никогда раньше. В свете этого моя пирамида изобилия завершается двумя ценностями, которые увеличивают возможность индивидуума иметь значение: свободой и здоровьем.
Начнем со здоровья. Если каждый человек имеет значение, то имеет значение и его состояние здоровья. Поэтому ключевые компоненты мира изобилия – это поддержание здоровья и доступ к качественной заботе о нем. И вот что самое главное: строительство мира изобилия неизбежно начинается с необходимости отменить миллионы смертей, которые произойдут в результате заболеваний, которые легко предотвратить или вылечить.
Острые респираторные инфекции – одна из главных причин,[74] провоцирующих серьезные заболевания по всему миру; от этих болезней умирает каждый год два миллиона человек, и это главный фактор, который учитывается при подсчете скорректированных по нетрудоспособности лет жизни[75] в развивающихся странах. В группе риска – прежде всего дети, старики и люди с иммунной недостаточностью. В чем же причина? В том, что эти инфекции обычно не диагностируются. Пневмония – болезнь, которую мы умеем лечить уже около ста лет, – до сих пор становится причиной 19 % смертей детей до пяти лет. Что еще более странно: лекарства, которыми лечат это заболевание, дешевы и вполне доступны. Значит, проблема в основном заключается в диагностике и/или распределении медицинской помощи.
В наше время, чтобы сдать анализ крови, необходимо стерильное оборудование и квалифицированный персонал. Конечно, взять кровь не так уж сложно, но ведь ее нужно еще отправить в лабораторию, а затем предстоит несколько дней (а то и недель) ждать результатов анализа. Мало того что анализы в странах третьего мира непомерно дороги – транспортная система во многих регионах практически отсутствует, поэтому для большинства людей добраться до врача даже один раз – серьезная проблема. Что уж говорить о том, чтобы повторить путешествие через несколько недель, чтобы узнать результаты и получить лечение.
Сейчас в разработке находится технология, известная как «Лаборатория на чипе» (Lab-on-a-Chip, LOC), которая потенциально способна решить эту проблему. LOC помещается в небольшом устройстве размером с мобильный телефон и позволяет врачам, медсестрам и даже самим пациентам брать образцы биоматериалов (мочу, слюну, каплю крови) – и тут же, на месте, проводить десятки, если не сотни анализов, причем весь процесс будет занимать всего несколько минут. Джон Ти Макдевитт, профессор биоинженерии и химии в Университете Райса, один из пионеров этой технологии, говорит:
В странах развивающегося мира «Лаборатория на чипе» обеспечит надежным здравоохранением миллионы людей, которые в данный момент его лишены. В развитых странах, таких как США, где цены на медицинские услуги растут на 8 % в год и 16,5 % бюджета расходуется на здравоохранение, подобные персонализированные медицинские технологии просто обязаны изменить ситуацию, иначе дело окончится банкротством страны.
Еще одно преимущество технологий LOC – их способность собирать информацию. Поскольку чип подключен к интернету, информация, которую он собирает, – например, указывающая на начало эпидемии свиного гриппа, – будет мгновенно загружена в облако, где ее можно будет проанализировать более тщательно. Макдевитт продолжает:
Впервые у нас есть доступ к огромным объемам медицинских данных по всему миру. Это невероятно важно с точки зрения противостояния новым заболеваниям и пандемиям.
LOC – не единственная подобная технология, находящаяся в разработке. По данным доклада компании PricewaterhouseCoopers за 2010 год,[76] индустрия персонализированной медицины, которая практически не существовала до 2001 года (ее началом считается расшифровка человеческого генома), растет со скоростью 15 % в год. К 2015 году всемирный рынок персонализированной медицины, согласно прогнозу, должен составить 452 млрд долларов[77]. Все это означает, что мы скоро будем располагать средствами, методами и стимулами для того, чтобы ценить здоровье каждого человека так высоко, как никогда раньше.
Свобода
Последний элемент нашей пирамиды изобилия – это свобода. Может показаться, что добиться ее очень трудно, почти невозможно, но без этого не обойтись. В своей книге Development as Freedom[78], вышедшей еще в 1999 году, лауреат Нобелевской премии экономист Амартия Сен указал, что политическая свобода «шагает в ногу» с устойчивым развитием. Учитывая то, что изобилие – по определению устойчивая цель, определенный уровень свободы необходим для ее достижения. К счастью, определенный уровень свободы также достигается естественным образом как ответ на определенные новые технологии – особенно те, что касаются коммуникационного и информационного разнообразия.
Эта идея не нова. В 1961 году философ Юрген Хабермас в своей книге The Structural Transformation of the Public Sphere: An Inquiry into a Category of Bourgeois Society[79] утверждал, что инструменты для открытого самовыражения, оказавшись в руках граждан, оказывают всё большее давление на недемократических лидеров, одновременно расширяя публичные права. Но даже такой проницательный мыслитель, как Хабермас, не мог предсказать то, что Джаред Коэн открыл в июне 2009 года.
Коэн – молодой представитель поколения Y и настоящий гик, окончил Гарвард и оказался в Госдепартаменте в президентство Барака Обамы под началом госсекретаря Хиллари Клинтон. Именно Коэн в разгар протестов, охвативших Иран в июне 2009 года (причиной протеста были махинации властей на выборах), связался с основателем Twitter Джеком Дорси и уговорил его отложить плановое отключение сервиса (необходимое для проведения каких-то работ), чтобы иранцы могли и дальше писать свои твиты. Учитывая то, что все остальные формы коммуникации в Иране были заблокированы или отключены правительством, Twitter стал единственным средством связи иранцев с остальным миром.
Важность этого связующего звена стала предметом большого количества дискуссий. Webby Awards – самая престижная международная интернет-премия за лучшие веб-проекты – включила так называемую Twitter-революцию[80] в список десяти главных интернет-событий десятилетия (вместе с президентской кампанией 2008 года и первичным размещением акций Google), в то время как другие аналитики отмечали, что «твиты не смогли остановить пули».
В любом случае, иранские события определенно доказали, что информационные технологии могут выступать мощными вершителями перемен. «Используя новые СМИ, чтобы расширить горизонтальные связи и оказать давление на правящий режим,[81] – писал политический аналитик Патрик Квирк в издании Foreign Policy Focus, – это поколение укрепило потенциально мощные силы, способные совершить демократические перемены». И это не только иранский феномен. Шведское агентство по международному сотрудничеству исследовало влияние информационных и коммуникационных технологий (information and communications technologies, ITC) на развитие демократии и расширение гражданских прав в Кении, Танзании и Уганде и пришло к следующим выводам в своем отчете за 2009 год:
Доступ к ITC и их стратегическое использование продемонстрировали потенциальную возможность влиять на экономическое развитие, сокращение нищеты и демократизацию, включая свободу слова, свободный обмен информацией и поддержку прав человека.[82]
Еще более серьезная проблема
Итак, мы бросили первый взгляд на наши глобальные цели. Если говорить о сроках их достижения, все перечисленное на предыдущих страницах (а также многое другое, что мы обсудим позже) должно быть достигнуто в течение 25 лет, причем серьезные перемены возможны уже в течение следующего десятилетия. Конечно, теперь, когда мы определились с целями и расписанием, нужно решить еще одну проблему: все эти цели кажутся не очень-то реальными. Покончить со всеми бедами человечества к 2040 году? Вы что, серьезно? Именно об этом мы и поговорим в следующих нескольких главах.
Части 2, 3 и 5 нашей книги посвящены технологиям, которые помогут произвести нужные сдвиги; часть 4 исследует три силы, которые сообща смогут обеспечить изобилие; и, наконец, в части 6 пойдет речь о способах ускорить этот процесс и направлять его. А в оставшихся главах части 1 мы как раз и обсудим причины, по которым многие из нас, услышав разговоры о грядущем изобилии, просто не могут поверить в то, что оно возможно.
Этих причин немало. Кое-кто считает, что человечество сейчас находится в ужасной яме, полной болезней, голода и войн, и эта яма слишком глубока, чтобы мы могли выбраться из нее. Другие решат, что временные рамки, которые мы обозначили, слишком узки, и никакие перспективы технического прогресса в ближайшие несколько десятилетий не смогут развеять их скепсис. Есть люди, которые чувствуют, что ситуация только ухудшается: богатые становятся еще богаче, бедные – еще беднее, в то время как список мировых проблем (пандемии, терроризм, эскалация региональных конфликтов) все растет и растет. Все это небезосновательные опасения, и мы подробно обсудим их в следующих главах. Но прежде всего нам нужно лучше понять, в чем корни этого скепсиса и почему именно подобная реакция – неспособность человека увидеть изменения к лучшему в море плохих новостей – может стать основным камнем преткновения на пути к изобилию.