А теперь перейду к тексту романа.
Заметим для начала, что роман-эпопея Толкиена – сказка, что это та литература (речь в данном случае идет, разумеется, об английской литературе), вроде пьес Шекспира, вроде «Робинзона Крузо», «Путешествий Гулливера», «Приключений Алисы», которую можно начинать читать с десяти-двенадцати лет и продолжать читать всю жизнь, открывая новые смыслы и жизненные пласты, ранее от тебя скрытые. Эту книгу читаешь так, как подростком читал разве что «Три мушкетера» или «Айвенго»: проглотив целиком, но затем снова и снова, обращаясь к любимым эпизодам, да и просто открывая на любой странице и завороженно втягиваясь в дальнейшее чтение. В результате книга становится воистину «обжитой», воистину твоей. И только отстранившись от нее, начинаешь понимать всю сложность и обширность замысла, действительно попытку создать эпос, миф, историю придуманного писателем мира – Средиземья: в пространстве – на много стран и народов, и во времени – на много веков.
Именно это – чувство простора, пространства, свободного дыхания составляет одну из особенностей эпопеи. Движение героев в романе Толкиена, их блуждания полями, лесами, горами, когда им приходится то подниматься на высокие вершины, то опускаться в мрачные пропасти земли и под землю, несмотря на напряженный драматизм этих странствий, оставляют ощущение света и духовной радости, потому что движение – это и вправду жизнь, оно оптимистично, оно говорит, что у человека еще есть силы и, значит, еще есть надежда. Надежда на что? Да на победу. Несмотря на поражения и потери. Движение, путь – здесь не просто географические понятия, но и духовные. Герой действует в настоящем, но его движение устремлено в будущее, а предопределено оно историческим прошлым. Как говорит могучий маг и мудрец Гэндальф (один из центральных персонажей «Властелина колец»): «Летописцу должно быть известно, что в одиночку начать историю невозможно: даже самый могучий и великий герой способен внести лишь крохотный вклад в историю, которая изменяет мир». И это чувство истории составляет самую душу сказочной эпопеи.
Перед знаменитым своим романом Толкиен опубликовал одну небольшую повесть. Называлась она «Хоббит, или Туда и обратно» и повествовала о путешествии за сокровищем, которое стерег дракон, тринадцати гномов и одного хоббита по имени Бильбо (кстати сказать, «хоббит», не встречавшийся ни в одном фольклоре сказочный герой, целиком придуман Толкиеном, и слово это вошло в словари английского языка с указанием на его происхождение). В этой сказочной повести герои испытывали невероятные приключения, и каждый раз их выручала удачливость неуклюжего и нерешительного на первый взгляд хоббита Бильбо. Вообще идея удачливости очень важна для сказки, где властвует волшебство, где действие и поступки не подвластны рациональному исчислению, и только добрый везунчик (что, разумеется, не означает, что он не напрягает ума и всех своих сил), который делится своей удачливостью с друзьями, может победить.
Эта повесть послужила своеобразной прелюдией к эпопее «Властелин колец». Во-первых, чисто сюжетно. В повести рассказывается, как хоббит Бильбо находит кольцо, которое делает его невидимым. В эпопее мы узнаем, что на самом деле он нашел Кольцо Всевластья, принадлежащее Черному Властелину, Всеобщему Врагу, злому магу, пытающемуся покорить мир и поработить свободные народы Средиземья – гномов, эльфов, хоббитов и людей. В эпопее, в свою очередь, рассказывается, как племянник старого Бильбо хоббит Фродо Торбинс пробирается в самое логово Всеобщего Врага, в страну Мордор, чтобы в пламени Роковой горы Ородруин уничтожить доставшееся ему по наследству Кольцо Всевластья. Но за этим Кольцом охотится и Черный Властелин, который, обретя его, станет непобедимым. Так что если в первой повести опасности, встречавшиеся героям, в известном смысле случайны, то здесь они поэтически и сюжетно неизбежны. И герои сами это сознают.
«Опасное, говорите, путешествие? Гораздо хуже! – восклицает Фродо. – Это вам не поход за сокровищами, не прогулка “Туда и обратно”. Смерть со всех сторон и за каждым поворотом». И все же Фродо и его друзья отваживаются на это путешествие. И именно хоббиты, а не мужественные воины-люди, не отважные гномы и эльфы, и даже не могучий маг Гэндальф, явившийся душой этого похода, окажутся той стойкой, несгибаемой силой, о которую разобьются все злые чародейства врагов: умертвий, троллей, орков и беспощадных Черных Всадников.
Что же это за народец – хоббиты, который был придуман в первой сказочной повести и (это во-вторых) послужил психологическим и художественным материалом, на котором выросла сказочная эпопея? По своему складу, характеру и образу жизни эти «невысоклики», любящие хороший стол, уют, камин, неповоротливые толстяки, ни о чем так не мечтающие, как о веселом пиршестве или вкусном обеде, постоянно пребывающие в «одиннадцатичасовом настроении», как Винни Пух, все время размышлявший, как бы «подкрепиться», удивительно напоминают соотечественников автора, изображаемых, как правило, в юмористических сочинениях, – этаких неуклюжих домоседов-холостяков, вдруг пустившихся в путешествие, наподобие пиквикистов Чарльза Диккенса. «Во дни мира и благоденствия хоббиты жили, как жилось, – а жилось весело… Лица их красотою не отличались, скорее добродушием – щекастые, ясноглазые, румяные, рот чуть не до ушей, всегда готовый смеяться, есть и пить. Смеялись от души, пили и ели всласть, шутки были незатейливые, еда по шесть раз на день (было бы что есть). Радушные хоббиты очень любили принимать гостей и получать подарки – и сами в долгу не оставались». Не узнаем ли мы в этом описании мистера Пиквика и его друзей?.. Но эти толстячки, как оказывается, не только любят хорошую жизнь и радость, и веселье, но и умеют постоять за них. И в этом отстаивании себя, своего свободного и доброго образа жизни они оказываются непреклонны. «То они мягче масла, то вдруг жестче старых древесных корней», – говорит о хоббитах их старинный друг маг Гэндальф.
Интересно, что в романе рисуются не только опасности и борьба, но с не меньшей силой и смаком описывается, как путешественники отдыхают среди друзей, их пиры и застолья, веселые и весьма серьезные дружеские беседы. Толкиену кажется – и это свое мнение он подтверждает всем строем книги, – что радость и полнокровность жизни могут испытывать только чистые сердцем и добрые существа. Черный же Властелин наслаждается только сознанием своего всевластья, мучениями и страданиями других. Таково одно из основных для Толкиена отличий Добра и Зла, которые вступили в бой на страницах его эпопеи. И если раньше для сказки ему было достаточно идеи доброго везунчика, то теперь, в новой ситуации, герой должен понять как некую нравственную проблему выбор своего пути, его неслучайность, он должен “отважиться взять проклятье на себя”, как говорится в магических стихах, приснившихся одному из персонажей книги. А взвалить на себя крест – это принципиально иное, чем пуститься очертя голову в самое отчаянное авантюрное путешествие. Тут нужны стойкость и выдержка самого высшего разбора. И тут каждый решает сам за себя. И естествен для героев страх и вопрос: почему я? почему не другой? более подготовленный, более умный и смелый… Но в том-то и дело, что к крестному испытанию никто не готов, и каждый хотел бы, чтобы чашу эту пронесли мимо него. Здесь и вправду нужна та высшая решимость и порядочность, когда, не охнув, взваливают на себя всю тяжесть, вступая в неравный поединок со Злом. И приступая к своему путешествию, Фродо задает все эти вопросы: «Только пусть это не я, пусть кто-нибудь другой, разве такие подвиги мне по силам? Зачем оно вообще мне досталось, при чем тут я? И почему именно я?
– Вопрос на вопрос, – сказал Гэндальф, – а какие тебе нужны ответы? Что ты не за доблесть избран? Нет, не за доблесть. Ни силы в тебе нет, ни мудрости. Однако ж избран ты, а значит, придется тебе стать сильным, мудрым и доблестным».
Разумеется, речь здесь идет об избранности в высшем смысле, когда переплетение судеб людей и истории невольно ставит в центр событий какую-то личность, которая осмеливается принять на себя груз общей ответственности. В своей эпопее Толкиен, рассказывая об извечной борьбе Добра и Зла, рассматривая ее как коренную проблему бытия, проявляющуюся заново в каждую эпоху, всем своим повествованием убеждает, что Силы Добра всегда должны осознавать себя противостоящими Злу.
Эпопея начинается с веселого празднества, но постепенно рассказ приобретает тревожный оттенок, который поначалу слышится в словах героев, в слухах, долетающих до Хоббитании; во второй главе об угрозе, нависшей над счастливым миром, говорится уже впрямую, а потом все больше и больше читатель узнает о Завесе Тьмы, которая наползает на Средиземье из страшного государства Мордор. И это ощущение мировой катастрофы, края пропасти настолько пережито самим автором, что читатель не просто с увлечением следит за интригой, за приключениями, ожидающими героев почти на каждом шагу, он и сам приобщается к их чувству смертельной опасности, когда за ними по пятам гонятся Черные Всадники, самые могущественные слуги Саурона, Черного Властелина, потому что и впрямь кажется, что от того, сумеют или нет скрыться хоббиты и сохранить Кольцо Всевластья, или у них его отберут слуги Зла, зависит судьба мира не только сказочного, но и того, что за окнами твоей квартиры. Если учесть, что роман писался в те годы, когда мир и вправду был охвачен эпидемией фашизма в разных его национальных обличьях, и вопрос о том, выживет ли свобода в этом мире или и впрямь наступает Закат Европы, стал вопросом личного существования каждого достойного человека, когда Завеса Тьмы, так убедительно-символично изображенная в романе, и в самом деле расползалась над миром, и германские фашисты по приказу своего Черного Властелина бомбили города разных стран, в том числе и английскую столицу, то можно понять причину, почему сказочная история оказалась для писателя вполне жизненной, живой, а вечные проблемы наполнились злободневным содержанием, разогрев и одухотворив больными проблемами современности канонические сказочные схемы и сюжеты.