Первые газеты
В 1605 году молодой книготорговец по имени Иоганн Каролюс предстал перед городским советом Страсбурга с необычной просьбой. Помимо книготорговли, Каролюс выпускал еженедельный информационный бюллетень. В тот период рукописные новостные бюллетени были весьма популярны среди европейских элит. Впервые появившиеся в Риме и Венеции, рукописные информационные бюллетени распространились по всей Германии, от Аугсбурга и Нюрнберга до Брюсселя и Антверпена в Нидерландах. Страсбург, расположенный недалеко от Рейна, вдоль которого курсировала имперская почтовая служба в Рейнхаузене, был идеальным местом для подобного бизнеса. Каролюс мог быть уверен как в регулярном поступлении новостей от императорского почтмейстера, так и в постоянных коммерческих перевозках. Более того, в таком оживленном городе, как Страсбург, у него не было бы недостатка в клиентах.
Его предприятие явно процветало, так что к 1605 году Каролюс купил типографию, решив оптимизировать существующий формат рукописных новостных бюллетеней и начав выпускать печатную версию. Это действие было логическим ответом на ситуацию, когда растущий спрос ограничивал возможности существующей технологии. Однако затраты на покупку станка истощили ресурсы Каролюса, поэтому он обратился за помощью в городской совет, доложив, что уже отпечатал двенадцать выпусков своего информационного бюллетеня. Очевидно опасаясь, что другие последуют его примеру и лишат прибыли, он попросил совет предоставить ему привилегию, то есть монополию, на продажу печатных информационных бюллетеней[451]. Страхи были вполне обоснованны, любой предприниматель — пионер нового промышленного или производственного процесса будет искать защиты от злоумышленников, желающих скопировать инновацию, и просьба подобных привилегий была обычным делом в книжном мире[452]. У Каролюса были все основания надеяться, что члены городского совета Страсбурга, большая часть которых являлась его клиентами, войдут в его положение.
Для такого судьбоносного события намерения Каролюса были на удивление скромными. Он просто искал способ упростить процесс производства все большего количества копий, и, таким образом, ускорить процесс. Сам формат бюллетеня при этом оставался неизменным — сухое перечисление новостных событий. Тем не менее этот шаг спровоцировал появление новой формы коммуникации, которая со временем изменит европейский рынок новостей: Каролюс изобрел газету.
Рассвет Севера
Если Каролюс действительно начал издавать свою газету Strasbourg Relation («Вести Страсбурга») в 1605 году, то, к сожалению, все самые ранние выпуски были утеряны: первые сохранившиеся экземпляры датируются 1609 годом[453]. По этой причине считалось, что газета впервые вышла в свет только в 1609 году, однако недавно благодаря обнаружению в Страсбургском архиве петиции Карла к городскому совету, у нас есть новые данные[454]. То, что самые ранние выпуски за четыре года исчезли, вовсе не удивительно. Очень редко удается найти полный тираж самых первых газет, а многие известны только по нескольким разрозненным экземплярам: иногда уцелеет только один номер, свидетельствующий о существовании газеты[455].
Тем не менее мы можем с достаточной уверенностью сказать, что Каролюс действительно начал выпуск газет в 1605 году. В конце концов, в его петиции к совету говорится об уже опубликованных двенадцати выпусках. Первые уцелевшие экземпляры 1609 года определенно соответствуют заявленному им намерению сделать газету механизированной версией рукописных бюллетеней. У первых газет зачастую не было титульного листа, и начинались они как новостные брошюры avvisi с даты и места, откуда прибыла новость: «Из Рима, 27 декабря»; «Из Вены, 31 декабря и 2 января»; «Из Венеции, 2 января». Порядок отражал последовательность, в которой сообщения с этих различных станций прибывали в Страсбург. А сами новости все так же касались политических, военных и дипломатических отчетов, которые преобладали у avvisi.
«Страсбургские вести» задали тон для всех первых немецких газет. Сохраняя формат рукописных новостных бюллетеней, первые газеты были не очень привлекательны для покупателей. Не было ни заголовков, ни иллюстраций. Описания событий в газетах были очень краткими и без объяснений, не было в них и страстной пропаганды или дебатов, характерных для печатных новостных брошюр. Газеты также не использовали приемов типографий, которые помогали читателям брошюр ориентироваться в тексте. Поля в газетах отсутствовали: фактически единственной уступкой для удобочитаемости был случайный перенос строки между отчетами. Несмотря на то что газетные листы вскоре стали выходить в очень большом количестве, издатели не думали о том, что новые читатели не так хорошо разбираются в международных и политических делах, как узкий круг придворных и официальные лица, которые привыкли читать рукописные информационные бюллетени[456]. И если читатели не знали, кто такой кардинал Понтини, недавно прибывший в Равенну (или даже не догадывались о местонахождении Равенны), в бюллетенях не предпринималось никаких попыток этого объяснить.
При этом новый жанр оказался очень популярным. В 1609 году появляется второй немецкий еженедельник Wolfenbüttel Aviso («Вольфенбюттель»). Новое издание выпускалось с титульным листом с красивой гравюрой. Это придавало газете Wolfenbüttel схожести с новостной брошюрой, однако сильно сокращало пространство для новостей. Поскольку обратная сторона титульного листа была пустой, оставалось только шесть страниц восьмистраничной брошюры для текста. В случае с «Вольфенбюттелем» это, вероятно, не имело решающего значения, поскольку издание почти наверняка субсидировалось герцогом Вольфенбюттель-Брауншвейгом, известным охотником за новостями. Газета, таким образом, не очень подходила исключительно для коммерческих целей.
Новый жанр публикации новостей очень быстро распространился по немецким землям. Еженедельные газеты также стали выходить в Базеле в 1610 году, а вскоре после этого во Франкфурте, Берлине и Гамбурге. Начало Тридцатилетней войны в 1618 году стимулировало появление новых еженедельных газет, а после шведского вторжения в 1630 году на прилавках появилось более десяти новых изданий. В следующее десятилетие ряд авторитетных газет, ответивших на рост интереса к общественным делам, начал публиковать новости чаще одного раза в неделю. Обычно эти газеты выходили два или три раза в неделю, однако в 1650 году владельцы Leipzig Einkommende Zeitungen («Известия из Лейпцига») решили выпускать свои газеты каждый будний день. Также быстро увеличивались и тиражи. В 1620 году Frankfurter Postzeitung («Вести Франкфурта») напечатали тиражом 450 экземпляров; Гамбургская Wochentliche Zeitung печатала до 1500 экземпляров. Средний тираж, вероятно, составлял от 350 до 400 экземпляров[457]. В целом мы можем документально подтвердить существование около 200 наименований, изданных в Германии к концу XVII века: всего около 70 000 сохранившихся выпусков. С учетом тех, которые были утеряны, общий объем изданных газет составляет около 70 миллионов копий. Очень быстро доступ к новому формату новостных изданий получила большая часть грамотного населения Германии, особенно если учесть, что эти 200 газет издавали в восьмидесяти различных местах. Самым значительным событием стало открытие газетных издательств в двух главных северных торговых центрах — Франкфурте и Гамбурге. Frankfurter Postzeitung основана в 1615 году императорским почтмейстером Иоганном фон ден Биргденом[458]. Именно фон ден Биргден отвечал за расширение имперской почтовой сети на Северную и Восточную Германию, в частности за создание важнейшего маршрута между Франкфуртом и Гамбургом. Газета во многом была побочным продуктом этой деятельности. К сожалению, фон ден Биргден не привнес в публикации того же концептуального гения и внимания к деталям, которые характеризовали его работу с почтовыми дорогами: его газета столь же традиционна и ничем не отличается от других ранних газет. Однако он был первым, кто обратил внимание на тесную связь между почтой и новостями в названии своей газеты. Его современный успех и широкое распространение издания подтверждается тем, что экземпляры Frankfurter Postzeitung сохранились почти в тридцати библиотеках и архивах[459].
Ситуация в Гамбурге была несколько иной. Этот крупный торговый город на севере Германии находился довольно далеко от основных новостных маршрутов из Италии в Нидерланды. Город полагался на собственные курьерские службы, которые к XVI веку связали ганзейский порт с торговыми партнерами в Балтии, Нидерландах и Англии. Основатель первой гамбургской газеты Иоганн Мейер принимал активное участие в торговле и грузоперевозках. Опираясь на связи, возникшие в результате этого бизнеса, Мейер создал службу рукописных новостей; подобно Каролюсу в Страсбурге, создание его издания Wochentliche Zeitung auss mehrerley orther («Еженедельные известия») было попыткой механизировать существующий бизнес. В Гамбурге, крупном региональном центре торговли и новостей, предприятие Мейера было очень успешным. Полученная прибыль вскоре вызвала споры. После заседания городской совет решил, что Мейер может продавать свою бумагу в розницу в течение первых трех дней недели, а после этого он должен был продавать газеты местным продавцам книг партиями по 100 штук по 9 пфеннигов за экземпляр[460].
9.1. Ранний выпуск Frankfurter Postzeitung. Газета хорошо освещает новости из Северной Европы, особенно из Нидерландов
Гамбург вскоре стал поставщиком новостей для всей Северной Германии; другие региональные газеты, по сути, перепечатывали тексты, доставленные из Гамбурга[461]. Гамбург был также первым городом в Германии, где потенциальная прибыль от публикации газет привела к серьезному соперничеству между конкурирующими газетами. В 1630 году Мейер столкнулся не только с жалобами местных книготорговцев, но и с появлением потенциально серьезного соперника — императорского почтмейстера Ганса Якоба Кляйнхауса. На пике имперского военного успеха в Тридцатилетней войне почтмейстер основал свою собственную газету Postzeitung, и, казалось, был полон решимости вывести Мейера из игры[462]. Соперничество продолжалось до смерти Мейера в 1634 году, а его газету унаследовала его вдова, Ильсабе, которая хотела сохранить бизнес. В 1637 году городской совет составил указ, согласно которому претензии почтмейстера на монополию печати в Гамбурге были опровергнуты, хотя исключительное использование им названия Postzeitung было оставлено в силе. Тем не менее Ильсабе не сдавалась. В тот период владельцы часто меняли названия своих газет. Если они начинали выпускать газету два раза в неделю, они давали дополнительному выпуску отдельное название[463]. Ильсабе Мейер решила копировать название императорской газеты, чтобы стереть различие между ними. Когда почтмейстер переименовал свою газету в Ordentliche Post Zeitung («Актуальные почтовые новости»), ее газета стала называться Ordentliche Zeitung («Актуальные новости»).
Из этого мы можем сделать вывод, что на газетах можно было зарабатывать неплохие деньги. По мере того как Германия на длительный период в XVII веке стала центром европейской политики, круги тех, кто чувствовал необходимость быть в курсе новостей, становились все шире. Было гораздо проще основать новую газету, повторяя новости, передаваемые по почтовым маршрутам, чем импортировать газеты, опубликованные где-либо еще. Легкая прибыль также укрепляла консерватизм жанра. Немецкие газеты позднего XVII века мало отличались по содержанию или оформлению от самых ранних изданий. Тем не менее эксперименты в области дизайна и композиции были замечены в других частях Европы.
Бурный рост газетных изданий сильно повлиял на развитие европейского рынка новостей. В этот период новостным центром стала Северная Европа, хотя до этого момента обмен новостями происходил между Средиземноморским регионом и Нидерландами, связанными магистралью имперской почтовой дороги. Основные центры газетного производства в Германии располагались далеко от старого имперского почтового маршрута, а Аугсбург, основной город имперской почтовой сети, отверг газетную революцию. В других частях Европы это новое изобретение приняли с энтузиазмом. Центр обмена информацией сместился.
Остановите прессу
Первая газета за пределами Германии появилась в Амстердаме в 1618 году, где печатная индустрия развивалась очень быстро[464]. В этот период Амстердам становится сердцем этой новой экономики. Город фактически унаследовал экономическую и политическую гегемонию Антверпена и Брюсселя (которые оставались под властью Габсбургов) в прошлом веке. В течение двух десятилетий Амстердам сохранял звание центра западноевропейского рынка новостей.
Первая голландская газета была сравнительно скромной: один листок с печатью только с одной стороны. Дизайн сильно отличался от немецкой формы брошюры, хотя сами новости были всем знакомы из Courante Яна Ван Хилтена. Как и в немецких газетах, новости имели заголовок, указывающий на место происхождения и дату отправки: «Из Венеции, 1 июня»; «Из Праги, 2 то же»; «Из Кёльна, 11 то же самое». Выпуск завершался кратким дайджестом новостей из Гааги (здесь от 13 июня); предположительно, лист был опубликован на следующий день[465].
Концепция Ван Хилтена оказала свое влияние, и лист с двумя колонками текста стал основной формой изложения информации в первых голландских газетах. А в 1620 году растущее количество новостей вынудило ван Хилтена начать печатать текст и на оборотной стороне. К этому моменту он уже столкнулся с конкуренцией, так как на этом живом и слабо регулируемом рынке не могло быть и речи о монополии. Уже к 1619 году Броер Янс основал свою газету Tijdinghen uyt verscheyde Quartieren («Известия из разных мест»). Янс был опытным печатником, который также увлекался современной историей. В течение десяти лет ван Хилтен и Янс делили рынок. Бизнес процветал, и к 1632 году ван Хилтен решил установить еще один пресс, чтобы удвоить тираж. Таким образом он мог напечатать больше копий, не увеличивая время печати и не рискуя пропустить последние новости[466].
Новости, которые приходили поздно, были постоянной проб-лемой для издателей. В день публикации на печать нескольких сотен копий уходило по несколько часов, а затем листам нужно было некоторое время, чтобы высохнуть, прежде чем можно было напечатать оборотную сторону. А по мере увеличения тиража проблема только усугублялась. Поэтому, когда новости приходили очень поздно, ван Хилтен останавливал печать и правил текст, удаляя менее важную информацию. Если для нового отчета требовалось больше места, он либо вносил небольшие правки, либо набирал новый текст более мелким шрифтом[467]. Так зародился метод остановки печати «Остановите печать».
Из Амстердама информационные бюллетени можно было без труда распространить по всей Голландии, используя чрезвычайно эффективную провинциальную сеть каналов. Неудивительно, что и другие типографии в Соединенных провинциях также стремились занять свою долю на рынке. В 1623 году в Делфте была основана газета, однако сравнение еженедельного выпуска этой газеты от 10 мая 1623 года с выпуском Broer Jansz («Братец Янц») двумя днями ранее показывает, что 90 % отчетов Delft (нидер. «Делфт») были взяты из амстердамской газеты в неизменном виде[468]. Первое действительно независимое предприятие за пределами Амстердама было основано в Арнеме, недалеко от границы с Германией. Городской совет предложил местному типографу Яну Янсену начать выпуск газеты и платить ему 20 гульденов в год. Это было щедро. Янсен согласился и создал первую газету в Нидерландах, напечатанную с последовательной нумерацией.
9.2. Первая газета в Нидерландах. В отличие от немецких прототипов, оба амстердамских корреспондента переняли формат широких листов
В Амстердаме газеты стали очень популярны. К 1640-м годам в городе выходило девять разных изданий четыре дня в неделю[469]. Конкуренция способствовала появлению инноваций. Голландские газеты впервые начали использовать рекламу. Помимо новостей из Франции, Англии, а с 1621 года — новостей о возобновившемся конфликте с Испанией, амстердамские газеты перед рекламным блоком также писали о том, что происходило в городе. Упоминались приходские дела, размещаемые муниципалитетом обещания вознаграждения за возврат украденного, описания разыскиваемого преступника. Именно тогда газеты стали по-настоящему «доступны» местным жителям[470].
Большая часть газеты все еще была посвящена стандартному набору новостей о сражениях, дипломатических поездках и договорах, однако амстердамские газеты делали небольшие шаги к размещению более широкого диапазона материалов[471]. Голландские газеты, так же как и немецкие, все еще имели структуру рукописных новостных бюллетеней. Что же касается настоящей инновации, то она была внедрена на юге Нидерландов, где Абрахам Верховен предложил совершенно новое видение газеты.
Таблоидные ценности
До того, как Верховен погрузился в мир новостей, он зарабатывал себе на жизнь, продавая книги в Антверпене[472]. Пока фирма «Плантен» занимала роскошное здание на Врийдагмаркте, Верховен продавал свои скромные товары: брошюры, альманахи и молитвенные карточки из магазина в Ломбарденвесте, части города, где располагались ломбарды и другие небольшие предприятия. В первые годы Тридцатилетней войны Верховен решил попробовать использовать повышенный интерес к текущим событиям, выпуская брошюры, освещающие немецкие и другие международные события.
С детства Верховена окружала торговля. Его отец был резчиком гравюр, который три года работал в мастерской Плантена. Авраам долго обучался и стал успешным независимым ремесленником в 1605 году. Признание ему принес иллюстрированный отпечаток битвы при Экерене[473]. До 1617 года Верховен брался за много разной работы, пока не выпустил серию брошюр, сочетающих дайджест актуальных новостей с элементарной иллюстрацией.
Так случилось, что Верховен разработал концепцию, которая обеспечит ему доминирующее место на новостном рынке Антверпена. Он умело совместил свой талант в иллюстрации с печатью, которая пользовалась все большим спросом. Тем не менее он не хотел бороться за спрос с конкурентами, и поэтому обратился к властям с просьбой о привилегии (или монополии). 28 января 1620 года городской совет одобрил его прошение; Верховен должен был иметь исключительное право на издание газет в Антверпене, или, как говорилось в привилегии, «писать о всех победах, осадах, захватах замков, совершенных его Императорским Величеством в Германии, Богемии и других провинциях Империи»[474].
Это и было миссией Верховена. В целом его газета Nieuwe Tijdinghen отличалась от монотонных беспристрастных амстердамских и немецких газет того времени и была своеобразным средством пропаганды местного режима Габсбургов. Верховен предлагал своим читателям до трех восьмистраничных брошюр в неделю об имперских победах и протестантских унижениях. И это были отнюдь не безэмоциональные издания, которых могли бы ожидать немецкие читатели. В брошюрах Верховена зачастую описание сводилось к одному отчету в стиле старых рекламных брошюр.
Так или иначе Верховену потребовалось время, чтобы создать продукт, которым он был бы полностью доволен. В первые годы мы видим, как Верховен экспериментирует с методами привлечения и удержания аудитории. В 1620 году он получает привилегию на печать и выпускает 116 новостных брошюр, из чего мы можем предположить, что этот год стал годом рождения его подписки. А в 1621 году он решил нумеровать издания в верхней части титульного листа. К этому времени Верховен сформировал стиль своих изданий. Во-первых, они отличались стилистическим разнообразием. Некоторые выпуски Nieuwe Tijdinghen («Новые вести»), как и другие газеты, были составлены из нескольких маленьких статей. Другие представляли собой единый отчет, или пару песен, посвященных некоему имперскому триумфу. Газета выпускалась три раза в неделю, что предоставляло Верховену возможность как информировать, так и развлекать своих подписчиков, тем не менее в течение недели они, вероятно, получали бы столько же новостей, сколько подписчики амстердамских газет. Отказавшись от места на титульной странице, Верховен сильно ограничил пространство для актуальных новостей, поэтому в любом выпуске весь текст не превышал примерно 1200 слов и был максимально коротким, живым и легкодоступным.
Основным нововведением Верховена в газетном мире был иллюстрированный титульный лист. Заголовок номера от 16 декабря 1620 года был посвящен событиям Тридцатилетней войны и гласил: «Новости из Вены и Праги с указанием числа главных господ, павших в битве». Под иллюстрацией располагалась подпись: «Форт Звезды, где происходила битва». А подзаголовок передает послание этой католической победы: «Фредерик V изгнан»[475].
Если бы не заголовок, указывающий на то, что это один из номеров газетных публикаций, издание вполне могло бы быть одной из рекламных брошюр Антверпена, опубликованных за пятьдесят лет до этого, с ее описательным стилем изложения, подзаголовком и яркой гравюрой на дереве. На титульном листе располагалось название одной из наиболее интересных историй для привлечения внимания, однако это не означало, что этой истории будет отведено больше места в газете или же что о ней пойдет речь в первую очередь. Таким образом, заголовок номера 112 в 1621 году был посвящен захоронению недавно убитого имперского генерала Бускоя[476]. Однако читатели могли бы обнаружить этот небольшой отчет только на седьмой странице. А начинался выпуск с депеши из Рима, далее следовал более ранний отчет из Вены, затем еще из Везеля, Кёльна и Клевса, прежде появлялась венская депеша с информацией о генерале. В общем и целом ксилография не отражала самого важного, что содержала депеша. В данном случае на иллюстрации красовалась типичная бастион-крепость, а не портрет Бускоя (учитывая тот факт, что у Верховена были такие портреты, которые он часто использовал).
Верховен быстрыми темпами развивал и оптимизировал свое дело. К счастью, поскольку его газета была государственным предприятием, Верховен мог рассчитывать на помощь. Для него часто писал известный католический полемист Ричард Верстеген, а также ведущие католические священнослужители Антверпена[477]. Каждый выпуск проходил проверку и получал одобрение местного цензора. Десять лет Верховен придерживался единого графика публикаций. В 1621 году в свет вышло 192 пронумерованных выпуска Nieuwe Tijdinghen, а в 1622 году — 182. Между 1623 и 1627 годами только один раз их количество снизилось до 140. Внимательное изучение отдельных номеров выявляет небольшие различия, предполагающие, что печатникам часто приходилось выпускать дополнительные копии для удовлетворения спроса[478].
Верховен процветал, пока политика императора процветала. Тем не менее в 1629 году он приостановил выпуск газет, возобновив несколько месяцев спустя, но уже в виде более традиционной еженедельной газеты. Неизвестно, что вызвало это изменение. Возможно, спрос начал падать, когда войны начали оборачиваться против католических сил и власти Антверпена стали более раздражительными. В феврале того же года Совет Брабанта проинструктировал Верховена воздерживаться от «ежедневной» публикации «различных бюллетеней и неверных новостных сводок, не прошедших надлежащей проверки», — обвинение столь же несправедливо, насколько и неточно, учитывая почти рабскую приверженность Верховена к католичеству и имперскому делу[479].
Возможно, самого Верховена утомил безжалостный график пуб-ликаций. Большинство ранних еженедельных изданий, которые выпускались одним человеком, довольно быстро закрывались. Качество выпусков Nieuwe Tijdinghen начало снижаться. Ксилографии начали использоваться повторно и много раз. У Верховена не хватало денег. В 1623 году он обратился в городской совет Антверпена с просьбой выплатить ему 145 гульденов для погашения долга, но получил только 50. В 1625 году он унаследовал собственность своих родителей, но в том же году заболела его жена, и длительный период ее нетрудоспособности вплоть до ее смерти в 1632 году еще больше истощил ресурсы издателя.
9.3. Nieuwe Tijdinghen («Новые вести») Верховена. Популярность его серийных новостных брошюр была такова, что Верховену часто, как здесь, приходилось перепечатывать отдельные выпуски
В 1629 году Верховен закрывает издание, а через месяц он начинает выпускать еженедельную новостную брошюру Wekelijcke Tijdinghe. Однако по сравнению с новаторством, разнообразием и энергией Nieuwe Tijdinghen это новое предприятие было всего лишь бледной имитацией немецких и голландских газет: один лист, сложенный один раз, составлял четыре страницы монотонных и сухих новостей. Если же Верховен надеялся, что возвращение к норме спасет его состояние, он, к сожалению, ошибался. Wekelijcke Tijdinghe просуществовала менее двух лет, а ее преемник, двухстраничный Courante, — всего два года. В 1634 году Верховен продал свой бизнес и газету своему второму сыну Исааку. Последние годы его жизни были поистине ужасными: он был вынужден ютиться в съемном доме, зарабатывая на жизнь поденщиком в мастерской своего сына.
Издание Верховена, сочетающее в себе бизнес-модель газеты со знакомым азартом и стилем новостных брошюр, было, безусловно, самым интересным экспериментом переходного века новостных репортажей. Но, к сожалению, оно не получило широкого распространения. Пройдет два столетия, прежде чем смесь новостей, комментариев и явной пристрастности, характеризующая работу Верховена, переместится из периодических брошюр в газеты. А на тот момент его таблоидные ценности опередили свое время.
Основные новости
К последним десятилетиям XVI века английские читатели пристрастились к новостям. Учитывая то, что после военной кампании Армады страна еще больше втянулась в континентальную вой-ну, лондонские типографии нашли готовый рынок для переводов французских и голландских отчетов о войнах[480]. В первые годы нового века новостные службы все также публиковали регулярные отчеты из континентальных источников[481]. Растущий общественный интерес к текущим событиям воспринимался без особой теплоты новым королем Яковом VI Шотландским, он же Яков I Английский. Вторая половина его правления, в частности, была трудным временем для внешней политики Англии. Надвигающаяся буря в Германии вызвала всеобщий энтузиазм в отношении протестантского дела. Осторожный король, не желающий развязывать военные действия, не хотел, чтобы этот энтузиазм подпитывался непрерывными печатными сообщениями о разворачивающейся ситуации. Прокламация 1620 года настоятельно предостерегала от «чрезмерной расточительности и распущенности в государственных делах». Получив должное предупреждение, обычно послушные и покорные лондонские типографии резко сократили выпуск новостных брошюр, посвященных континентальным вопросам.
Поэтому неудивительно, что первое серийное новостное издание на английском языке было опубликовано не в Лондоне, а в Амстердаме. В декабре 1620 года предприимчивый Питер ван ден Кеере начал переводить голландское издание «Курант» и пуб-ликовать в Италии, Германии и других странах[482]. Идея оказалась весьма успешной, и к 1621 году у него даже появилось несколько подражателей. Наиболее успешные издания, приписываемые амстердамской фирме Broer Jansz, на самом деле могли быть напечатаны в Лондоне, и с сентября 1621 года лондонский издатель Натаниэль Баттер открыто заявлял о своих правах на то, что, по сути, было продолжением изданий ван ден Кеере[483]. Несколько других лондонских типографий также вновь начали торговать информационными буклетами[484].
Английские власти прибегли к любимому средству контроля: установлению монополии. Разрешение печатать еженедельные издания было разрешено Баттеру и Николя Борну при условии, что все издания будут представлены на предварительную проверку. Издателям не разрешалось публиковать какие-либо внутренние новости или комментарии касательно дел Англии.
Баттер и Борн хоть и согласились на эти условия, чтобы избавиться от конкурентов, но вскоре внесли несколько изменений. Баттер был опытным специалистом в области печатных новостей: информационные брошюры, многие из которых содержали рассказы о сенсационных домашних убийствах, составляли большую часть продукции типографии, унаследованной им от отца. Баттер и Борн вернулись к знакомому формату брошюры[485]. Вместо того чтобы следовать практике немецких газет, где новости печатались сразу после заголовка на титульном листе, английские редакторы предпочли подражать антверпенскому стилю Верховена (или стилю своих более ранних новостных брошюр), где титульный лист был занят описанием содержания[486]. Лишенные возможности украсить свои брошюры выразительной гравюрой на дереве (подобных мастеров было нелегко найти в Лондоне), Баттер и Борн вместо этого позволили своему описанию содержания на титульном листе занимать целую страницу. Ввиду того что это противоречило общепринятому стандарту, только указание даты и нумерации могло напомнить читателю, что это было серийное издание.
Баттер и Борн также не были готовы рабски копировать содержание континентальных газет. Примерно в 1622 году они наняли редактора Томаса Гейнсфорда. Гейнсфорд был классическим английским авантюристом. Вступив на военную службу из-за долгов, он много путешествовал по континенту, и в конце концов оказался на службе у Мориса Нассауского. Как и Натаниэль Баттер, он был страстным защитником протестантизма. Вернувшись, наконец, в Англию, Гейнсфорд начал литературную карьеру, специализируясь на произведениях популярной истории. Баттер, издатель по крайней мере одного из этих томов, явно считал его тем человеком, который добавит пикантности довольно безжизненным отчетам, унаследованным от европейских газет[487]. В чем Гейнсфорд и пре-успел. Отчеты о передвижениях войск и дипломатических маневрах были связаны в единое повествование. Иногда Гейнсфорд обращался напрямую к «любезному читателю», уверяя его в правдивости сообщений и защищаясь от любого намека на пристрастие. Похоже, что перешептывания горожан в какой-то момент настолько задели Гейнсфорда, что он начал защищаться и писал::
«Дорогие читатели, как же так получается, что вам ничто не нравится? Если мы публикуем сухое описание, вы жалуетесь… если немного приукрасим повествование, то вы начинаете придираться и сразу же говорите, что предложения не очень хорошо адаптированы»[488].
«И не может Гейнсфорд придумывать новости, если ничего не происходит. Не стоит быть жадными и ждать, что каждый день будут происходить сражения или взятия городов, но как только что-то произойдет, вы сразу узнаете»[489].
9.4. Новостное издание Баттера
Баттер и Борн столкнулись с одной проблемой, которая не затронула корреспондентов с континента: Ла-Манш. Если ветер дул или море окутало туманом, сводки новостей не доходили, а английским газетам не о чем было сообщать. Таким образом, английские газеты не соблюдали строгую периодичность своих континентальных аналогов: целью был еженедельный выпуск, но определенного дня публикации, к сожалению, не было. Несмотря на это, читателей в Лондоне было много, более того, издания распространяли по стране регулярные лондонские службы доставки. Некоторые даже вкладывали брошюры в переписку с друзьями[490]. А издатели рукописных еженедельных новостных бюллетеней рекомендовали их своим состоятельным клиентам. Джон Пори довольно возвышенно выразился в письме к Джону Скудамору: «Причина, по которой я хотел бы, чтобы ваша светлость прочитали это издание, состоит в том, что для образованного человека стыдно не знать того, что знает простолюдин»[491]. И он отнюдь не боялся конкуренции, так как оба издания прекрасно сосуществовали вместе.
Томас Гейнсфорд умер в 1624 году, и замену ему не нашли. Без него газеты быстро потеряли свою привлекательность. А другие печатники скопировали название издания Mercurius Britannicus и на титульных листах других изданий теперь появилась фраза — «Продолжение еженедельных новостей»; однако к этому времени новости для преимущественно протестантской аудитории были неизменно плохими, что не могло не сказаться на продажах. В 1625 году Баттер запомнился своим появлением в пьесе Бена Джонсона «Основные новости», блестящей сатире, повествующей о текущих делах. Хоть время было не самое подходящее. Мало того, что интерес публики начал ослабевать, пьеса на пару лет опередила одно из самых запоминающихся событий из ранней истории развития печатного дела в Англии — попытку пресечь торговлю газетами как средство пропаганды с целью покушения на герцога Бэкингема в Ла-Рошели.
Герои и злодеи
В 1627 году репутация герцога Бэкингема, прославленного участием в спасении юного принца Чарльза от испанского брака, сильно пострадала. Когда Чарльз стал королем в 1625 году, Бэкингем стал мальчиком для битья. Война с Испанией привела к катастрофическим последствиям, и парламент обвинил герцога. Фаворит быстро становился всенародным посмешищем. А группа скрипачей даже совершила поездку по стране с песней, которая иронически восхваляла герцога[492].
Бэкингем сделал выбор в пользу решительных действий: невероятно, но в ответ на проигрыш в войне с Испанией был спровоцирован, практически в то же время, конфликт с другой великой державой Европы, Францией. И на помощь французскому протестантскому меньшинству в Ла-Рошель были отправлены войска, которые возглавил лично Бэкингем.
Бэкингем был проницательным человеком и понимал толк в связях с общественностью. За несколько лет до него Томас Локк и Джон Пори, оба поставщики служб рукописных новостей, предложили правительству извлечь выгоду из интереса к новостям, создав свою собственную газету. В их петиции было изложено три возможных преимущества. Они утверждали, что во время кризиса газета может помочь сформировать и направить общественное мнение, а в более спокойные времена газеты могут распространять официальную точку зрения, более того, газеты могут поднять боевой дух и приучить людей к послушанию. Это был удивительно откровенный взгляд на преимущества контролируемой прессы[493].
Однако на тот момент к ним не прислушались, и Баттер и Борн получили права на монополию, но без особой поддержки со стороны государства. Теперь Бэкингем решил добиться большего. Когда флот отплыл в Ла-Рошель, у него была возможность полностью контролировать сообщения с фронта; его депеши отправлялись в Лондон и передавались издателям. В первом выпуске нового журнала герцог был представлен настоящим героем и явно нашел отклик у публики. Второй выпуск был запланирован, но сначала Тайному совету пришлось иметь дело с Баттером и Борном. Все оказалось достаточно легко, печатники неохотно отправляли свои тексты на цензуру, что послужило отличным поводом для отправки Баттера в тюрьму. Вскоре их освободили, однако их сообщения из Ла-Рошели стали ограничиваться краткими заметками. А орудию Бэкингема, Томасу Уолкли, расчистили дорогу.
Подобная пропаганда не сразу стала успешным и эффективным инструментом[494]. Однако прогресс стал более ощутимым в выпусках журнала в период с августа по ноябрь. Заядлый читатель не мог не заметить прогрессивных изменений в прессе под руководством Бэкингема. Пострадавших было немного, и даже тем, кто все же стал жертвой местного вина, была обеспечена квалифицированная медицинская помощь. Бэкингем, как и Генрих V до Гарфлёра, был повсюду. В день высадки «Л. генерал встал и был готов к трем часам». После тяжелого дня боев он «проводил каждый вечер, навещая раненых»[495]. Даже многочисленные критики Бэкингема начали пересматривать свое мнение о нем.
В краткосрочной перспективе эти тщательно подготовленные депеши не могли быть более успешными. Но в конечном итоге они не смогли замаскировать военную катастрофу, которая разворачивалась на Иль-де-Ре, укрепленном острове, который стал ключом к штурму Ла-Рошели. Цитадель, удерживаемую французами, взять не удалось. В результате стратегической ошибки половина войск, участвовавших в последней атаке, была отрезана и безжалостно уничтожена. Когда измученные выжившие возвращались в Англию, шокированный Тайный совет запретил новости о жертвах; но количество джентльменов, не вернувшихся с поля боя, сами рассказали свою историю. Бэкингем так блестяще использовал средства массовой информации, чтобы вселять дух победы, что неожиданное поражение стало критическим для его репутации. Год спустя он был убит одним из людей, которых он привел к катастрофе.
В богатой на события ранней истории английских газет был и еще один последний акт. После этого сокрушительного провала Борну и Баттеру пришлось возобновить свою монополию. Какое-то время газеты процветали. Шведское вмешательство в Тридцатилетнюю войну возродило протестантские надежды и заставило еще тщательнее изучать достоверность отчетов этого периода. Многие, возможно, помня о фиаско на острове Ре, молились вместе с преподобным Кристофером Фостером:
«Чтобы вдохновить создателей газет духом истины, чтобы можно было знать, когда восхвалять Твое благословенное и славное имя, а когда молиться Тебе. Мы часто восхваляем и превозносим Твое святое имя за победы короля Швеции, а потом слышим, что это ложь»[496].
Некоторое время новости из Германии вселяли надежду в протестантские сердца, но с приходом к власти Карла I многое изменилось. В 1632 году, после жалобы испанского посла, правительство приказало Баттеру и Борну прекратить публикации. Баттер продолжил продажу книг по новейшей истории, которые были тонко замаскированными гимнами протестантскому делу[497]. А Борн более разумно диверсифицировал свое дело в другие предприятия. Когда в 1638 году запрет был ослаблен, им на смену пришли газеты, посвященные внутренней политике. Борн к этому моменту был избран главой канцелярской компании и процветал. В то время как Баттер, разочарованный журналист, умер в нищете.
Два макиавеллистских государственных деятеля
За двадцать лет развитие прессы в Англии внесло в историю газеты ощутимый вклад. В период до гражданских войн английское издательское дело и серийная печать не только возродились, но и распространились от Лондона до Нидерландов и немецкоязычных земель — Данцига, Праги и Вены. В других странах Европы серийные издания не пользовались таким успехом. Первые газеты были географически ограниченным явлением. В Испании, как и на двух из трех крупнейших рынков печати, во Франции и Италии, газеты появились позже. В случае с Италией это было особенно поразительно, поскольку полуостров был центром европейской новостной сети со времен Средневековья. Во Франции подавление рынка новостей было сознательным государственным актом со стороны самого влиятельного государственного деятеля того времени, кардинала Ришелье.
У Ришелье не было причин любить прессу. Его карьера была закулисной, пока он восходил к власти, культивируя королевскую милость. Его политическое ученичество совпало с жестокой борьбой за власть между королевой-матерью и ее сменяющими друг друга фаворитами. Эта вражда при дворе широко освещалась в печатных памфлетах и достигла своего пика перед созывом Генеральных штатов в 1614 году (последняя встреча национального собрания перед Французской революцией). За эти годы было опубликовано более тысячи политических брошюр, авторы которых с презрением относились к тем, кто боролся за господство при дворе[498]. Страна буквально балансировала на грани возобновления гражданской войны. Первые годы у власти Ришелье отмечены последним восстанием гугенотов, которое окончательно было подавлено, когда протестантская цитадель Ла-Рошель пала.
В начале своей карьеры Ришелье активно следил за политической кампанией, сопровождавшей Генеральные штаты, и обеспечил интенсивный поток хвалебных брошюр, прославляющих победу католиков над Ла-Рошелью[499]. Таким образом, когда в 1631 году появились первые еженедельные газеты, Ришелье быстро понял, насколько выгодно их подчинить. Как и в случае с Англией, первые серийные издания поставлялись из Амстердама и были переводом местных газет, однако завезено было всего пятьдесят выпусков[500]. Следующая газета во Франции появится спустя десять лет в Париже. Nouvelles ordinaires des divers endroits («Повседневные новости») — это работа трех опытных парижских книжников, которые разумно наняли немца Луи Эпстена для создания нового предприятия[501]. Оно явно нашло готовую аудиторию, а это, в свою очередь, стимулировало конкуренцию. И 30 мая 1631 года по-явилось первое издание «Парижской газеты», работа человека, хорошо известного в Париже, но не в печатном братстве — Теофраста Ренодо.
Ренодо был весьма нестандартным журналистом[502]. Он родился в протестантской семье в 1586 году и был звездным студентом знаменитого медицинского факультета в Монпелье, получив докторскую степень в возрасте двадцати лет. Вернувшись в свой родной город Лауден, в 1611 году он был представлен местному епископу Арману де Ришелье. Ренодо сразу же оказался в кругу Ришелье. Назначенный королевским врачом в 1612 году, он последовал за Ришелье в Париж, обратился в католицизм и был назначен руководителем направления по оказанию помощи бедным в столице. Несмотря на небольшой опыт в печати, Ренодо имел хорошие связи в парижском светском обществе. И когда он попробовал свои силы в еженедельном выпуске новостей, вызвав тем самым возмущенные протесты со стороны издателей «Повседневных новостей», Ришелье увидел возможность взять под свой контроль зарождение во Франции новой газеты. 11 ноября 1631 года указом короля Ренодо получил исключительное право на печать, продажу и распространение газеты в королевстве[503].
Ренодо быстро воспользовался своим преимуществом. Эпстен был вынужден покинуть парижский консорциум, чтобы работать на Ренодо, который даже украл название и публиковал свои собственные «Повседневные новости» как дополнение к еженедельной «Газете». Однако его конкуренты не сдались без боя. Они заявили королю, что «Вестник Ренодо» — не более чем перевод новостей, собранных из иностранных газет, что на тот момент полностью устраивало Ришелье. А в 1633 и 1635 годах король лишний раз подтвердил исключительное право Ренодо, назначив более суровое наказание за нарушения. Парижский консорциум уступил.
Газета выходила каждую субботу. Используя три печатных машины, Ренодо мог печатать до 1200 экземпляров в день, что немаловажно, поскольку с добавлением «Повседневных новостей» издание выходило на двенадцати или более страницах. Несмотря на то что иностранные депеши оставались основой газеты, Ренодо начал предлагать все более подробные отчеты о деятельности короля из Парижа, Версаля или Сен-Жермен. Именно в этом газета отличалась от европейских норм, поскольку в противовес монотонным иностранным депешам новости из двора принимали тон благоговейной лести. Прославление короля Ренодо было безудержным и непрекращающимся: Франция была благословлена правителем редкой аристократии, таланта, отваги и человечности. Этот перечень всех достоинств, конечно, распространялся и на артистические таланты: король выступал в балете «с удовольствием, неотделимым от всех видов деятельности, в которых Его Величество проявлял себя»[504].
9.5. Парижская газета. Несмотря на то что у Ренодо не было опыта в печати, он грамотно использовал свой талант и чувство прекрасного
На самом деле Людовик XIII никогда не отличался крепким здоровьем. О его состоянии, постоянно ухудшающемся в 1642 году, о чем было хорошо известно при дворе, не упоминалось в газете. Такое же глубокое почтение, безусловно, проявлялось и к Ришелье, которому Ренодо был очень предан. Когда Ришелье предстал перед парижским парламентом в 1634 году, чтобы разобраться с трудным вопросом брака брата короля, Ренодо помогал ему, применяя свой талант убеждения:
«Непревзойденное красноречие его преосвященства и прекрасное знание материала сделали для него беседу настолько легкой, что он говорил почти час. Все это время взгляды всего собрания неуклонно смотрели на него, их уши прислушивались к каждому слову, а их тела были неподвижны, демонстрируя внимание. Единодушные аплодисменты не были лестью, так как именно их восторг доказал, что Ришелье завоевал сердца аудитории»[505].
Помимо печати для государства и кардинала, Ренодо также нашел место в издании для самых разных отчетов из-за границы. После 1635 года депеши из Германии занимали все больше места, но Ренодо также держал своих читателей в курсе происходящего в английской монархии. Без сомнения, контраст со стабильностью французской короны был явным и полезным государству.
В такие неспокойные времена желание получать информацию распространилось далеко за пределы столичной элиты Парижа, и вскоре газеты начали несогласованно распространяться на провинциальных рынках: в Руане с 1631 года и с 1633 года в Экс-ан-Провансе. Вместо того чтобы участвовать в дорогостоящих судебных процессах или поставлять издания из Парижа, Ренодо нашел новое решение: он передал текст Бюллетеня лицензированным провинциальным типографиям[506]. А они печатали свои собственные издания. Таким образом, региональные издания «Новой газеты» были созданы в Руане, Лионе и Бордо. Отсюда копии могли попасть в любой уголок Франции. Например, в счетах продавца книг в Гренобле записано, что он отправлял копии клиентам в Ди, Валенсии, Гэпе, Ниме и Безаноне. Придворные новости теперь были слышны по всему королевству.
Это было разумно и прибыльно. С помощью такой системы Ренодо гарантировал, что ни одна типография на юге Франции, вдали от пристального надзора, не захочет рискнуть своими собственными газетами. Таким образом, случилось так, что королевство с населением около 20 миллионов человек, с более чем тридцатью установленными центрами печати получало одну еженедельную газету. Так продолжалось до великой Фронды середины века, временно приостановившей королевскую власть и вызвавшей новую бурю пуб-личных дебатов.
Недовольство дворянства, отстраненного от власти в период опекунства над Людовиком XIV, сосредоточилось на кардинале Мазарини, принявшем мантию Ришелье. За три года конфликта было напечатано около 5000 памфлетов, в том числе 3000 в одном только 1649 году[507]. Неудивительно, что в одном из памфлетов выражена благодарность Мазарини за такой объем работы для печатников: «Ваша жизнь — неиссякаемый предмет обсуждений для авторов и печатников… половина Парижа либо печатает, либо продает эти издания, другая половина их пишет»[508]. В этих брошюрах было все: остроумие, ораторское искусство, страсть[509]. В этот период появилось много новых периодических изданий, как, например, брошюры «Курьеры» и «Журналы», странный «Меркурий» и даже один оптимистично названный «Беспристрастный газетчик»[510]. Как и все остальные, это название было своеобразным обличением Мазарини и всех его трудов:
«Аристотель говорит нам, что некоторые из них хороши по своей природе, некоторые — по учению, а некоторые — по обычаю. Кардинал Мазарини демонстрирует, что он принадлежит к четвертому типу, так как он может стать хорошим только чудом»[511].
В этом потоке брошюр тем не менее была попытка возобновить печать газет. Ренодо был вынужден, без сомнения, с некоторой неохотой последовать за королем в Сен-Жермен, и пока его не было, один предприимчивый парижский печатник решил заполнить этот пробел на рынке. В результате появилась газета Courier françois («Французская почта»), которая в 1649 году выдержала двенадцать выпусков и несколько переизданий[512]. Когда-то считалось, что ее создали два сына Ренодо, оставленные в Париже для продолжения семейного дела. Это кажется недостоверным. Даже в мире новостных публикаций маловероятно, чтобы человек, который пользовался королевским покровительством, попытался бы одновременно служить королю и его противникам[513]. По возвращении в Париж Ренодо решил отвоевать свое и подавить нового соперника. Эта схватка нашла отражение и в брошюрах, в пикантном буклете, озаглавленном «Возрождение новостной торговли», или Курьер, подавленный газетой»[514]. Так или иначе, не все представители торговли печатью были довольны, но Ренодо сохранил доверие короля, а это имело решающее значение. Газета сохранила исключительное право рассказывать о триумфах французских армий в период правления Людовика XIV[515].
9.6. Парижская пресса, процветавшая во время изгнания Ренодо из Парижа
Перспектива монополии привлекала и другой влиятельный ум, Паоло Сарпи в Венеции. В первые годы XVII века Сарпи заработал репутацию одаренного писателя, который защищал город от нападок кардинала Белармино во время Венецианского интердикта 1606–1607 годов[516]. Сарпи наблюдал быстро растущий новостной рынок в других частях Европы и полагал, что Венеция должна выработать свой стиль информирования населения. Он утверждал, что лучшая стратегия — создать собственное повествование о событиях и таким образом вытеснить ложные или бесполезные сведения. Однако он опасался, что любая информация может трактоваться по-разному и у каждого может быть собственное мнение по политическим вопросам. А когда субъект становится политически информированным,
«…он постепенно начинает судить о действиях монарха, он настолько привыкает к самостоятельному суждению, что считает это само собой разумеющимся и когда ему информация не предоставляется, начинает подозревать ложь, и тогда зарождается ненависть»[517].
В общем, этого лучше всего избегать. «Все признают, — не-охотно пришел к выводу Сарпи, — что истинный способ управлять субъектом состоит в том, чтобы держать его в неведении и уважении к общественным делам».
Сарпи был удивительно откровенен, но чувства, которые он здесь выражает, по-видимому, преобладали среди власть предер-жащих в крупнейших городах Италии. Ни Рим, ни Венеция, два крупнейших центра новостных публикаций в Европе, не выпускали газет. Первые серийные издания появились довольно поздно и сначала в маленьких городах. Газеты стали выходить в 1640-х годах в Генуе, Неаполе, Болонье и Флоренции. Как и в случае с Германией, они часто были работой людей, которые управляли существующей рукописной новостной службой, или типографиями, выпускающими новостные брошюры. Похоже, никто не добился большого успеха. В первых итальянских газетах нет типографской смелости и ясности, которые мы ассоциируем с ранней итальянской печатью. Первая болонская газета предлагала короткий дайджест новостей на сложенном пополам листе дешевой бумаги. Еще в 1689 году газета Мантуи имела тираж всего 200 экземпляров, учитывая, что «часть газет не продается, а вместо этого передается бесплатно канцелярии, министрам и другим лицам».
Почему итальянцы не приняли газету теплее? Частично ответ заключается в успехе уже существующих средств массовой информации. Кризисы на полуострове, такие как Венецианский интердикт и восстание в Неаполе, могли вызвать бурю среди населения, и итальянские печатники, безусловно, могли отреагировать на важные события. Однако за новостями о повседневной политической жизни и придворных интригах люди по-прежнему обращались к рукописным информационным бюллетеням. В Риме и Венеции, сообществах, которые жили сплетнями и частной разведкой, конфиденциальная служба новостей оставалась абсолютной необходимостью. Информационный рукописный бюллетень обладал тонкостью и гибкостью, утраченными в общедоступном печатном документе. На протяжении всего XVII века итальянские авторы информационных бюллетеней сохраняли разделение между стандартными рукописями и «секретными» листами, которые они предоставляли особо избранным клиентам. В них предлагались комментарии к событиям, а порой и к действиям видных общественных деятелей с откровенным и жестким пренебрежением к репутации великих людей, из-за которых любой типограф оказался бы в тюрьме или того хуже. Также было важно, что и Рим, и Венеция были магнитами для амбициозных молодых людей, талантливых и образованных. Их нанимали переписчиками за небольшую заработную плату, что позволяло издателям новостей строить мастерские значительного размера. Хорошо информированные авторы получали прибыль, которая в разы превышает возможную прибыль от печатной газеты.
Время от времени новости были крайне банальны. «Вы, кто жаждет сплетен и слухов, бегите быстрее и читайте бюллетени, и смотрите, хорошие ли новости, или же плохие» — так написал один заядлый падуанский памфлетист. Так или иначе, сплетни оставались источником жизненной силы итальянской политики, новости, не подходящие для печати, были самыми ценными из всех. Тогда, как и сейчас, те, кто находился в гуще событий, воспринимали даже крошечные намеки на смену власти со смертельной серьезностью. Был ли отъезд кардинала из Рима признаком плохого здоровья или предлогом, чтобы скрыть свой позор? Такова была политическая жизнь на родине Макиавелли. Многие догадывались, что реальная власть в Европе сменила свою географию.
Первый век газеты был периодом смелых, но ограниченных экспериментов. Новое изобретение процветало на сравнительно небольшой части Европейского материка, и даже здесь сухие и довольно рутинные сообщения о далеких событиях не будоражили современного читателя. Мы видим несколько экспериментов с дизайном и также решений технических проблем серийных публикаций, но, помимо этого, что еще было сделано для создания регулярной печатной службы новостей? В целом была проделана грандиозная работа. Мы не должны недооценивать труды новостных деятелей из Англии, Амстердама или Дрездена, которые копались в стремительно меняющемся калейдоскопе далеких событий. Еще одним важным атрибутом, прилагаемым к чтению еженедельной газеты, был атлас. Нет сомнений и в том, что было непросто оценить, приносили ли эти обрывки информации в отчетах о военных кампаниях и маневрах новости, хорошие или плохие, или даже хоть сколько-нибудь интересные. Так или иначе, издатели XVII века расширили политическое сознание и мировоззрение граждан своих стран. Газеты начали формировать у своих читателей привычку к новостям. Самые яркие события провоцировали уйму брошюр, полных активной пропаганды, но в более спокойные времена читатели стали ценить регулярный сбор информации, поступающей с газетой. Для многих в XVII веке это было доступной привычкой за два пенса в неделю. А в предстоящие годы это будет все больше превращаться в зависимость.