ртельных раны! Не выходит, друзья мои. Никак не выходит.
Очевидно не замечая, что держит газету со зловещим содержимым почти у самого лица Мэдлин, доктор Фелл неодобрительно уставился на сверток. Затем он перевел взгляд на дворецкого.
– Однако у нас нет никаких оснований сомневаться в зоркости этого малого! По его словам, Фарнли был у пруда один, и тому есть некоторые подтверждения. Натаниэль Барроуз, например, тоже склоняется к версии, что рядом с покойным никого не было. Леди Фарнли, которая выбежала на балкон сразу, как только услышала всплеск, никого не заметила ни у пруда, ни поблизости. Но надо наконец определиться, с чем мы имеем дело! На одной чаше весов – противоречащее всем законам физики самоубийство, на другой, как ни прискорбно, убийство, и тоже совершенно невероятное… Не соблаговолит ли кто высказать свои соображения?
Глава девятая
Все это доктор Фелл произнес весьма энергичным и даже настойчивым тоном, но обращался в действительности только к самому себе. Ответа он не ждал – и не получил. Закончив свой монолог, он некоторое время сидел с отсутствующим видом, сонно поглядывая на книжные полки. Наконец Ноулз осмелился робко кашлянуть и, кажется, пробудил доктора к реальности.
– Простите, сэр, значит, это и есть?.. – Ноулз покосился на нож.
– Мы предполагаем, что да. Как я сказал, его нашли в кустах слева от пруда. По-вашему, это вяжется с самоубийством?
– Я не знаю, сэр.
– Вы когда-нибудь раньше видели этот нож?
– Насколько помню, нет.
– А вы, мисс Дейн?
Мэдлин, похоже, была удивлена и слегка шокирована, но ничего не сказала, а только сделала отрицательное движение головой и подалась вперед. Пейдж залюбовался ее лицом, в который раз отметив, что прелесть этих черт ничуть не портят ни широковатые скулы, ни чуточку приплюснутый нос – все это как будто еще больше усиливало ее красоту. Когда он ее видел, то неизменно старался подобрать какой-нибудь эпитет или поэтический образ; в этом продолговатом разрезе глаз и мягком изгибе губ ему чудилось что-то средневековое, какой-то вечный источник безмятежности, и на ум невольно приходили заросли цветущих роз и башни готических замков. Простим ему банальность этих романтических сравнений, ведь он искренне так думал и чувствовал.
– Мне очень неловко, – почти умоляющим голосом сказала Мэдлин. – Боюсь, у меня вообще нет права здесь находиться, и уж тем более мне не пристало говорить о том, что меня не касается. И все-таки… видимо, у меня нет другого выхода. Вы не откажетесь, – с улыбкой обратилась она к Ноулзу, – подождать меня в машине?
Дворецкий поклонился и ушел, удрученный и сбитый с толку. Серенький дождь за окном все не кончался.
– Итак, мисс Дейн, – сказал доктор Фелл, вновь устраиваясь в кресле. Он поставил трость между колен и сложил руки на набалдашнике. – Именно вам я и хотел задать несколько вопросов. Что вы думаете по поводу того, что говорит Ноулз? Насчет законного наследника?
– Только то, что на самом деле все сложнее, чем вам кажется.
– Но вы считаете, он говорит правду?
– Ах, да он честнейший человек! Вы, наверное, и сами заметили. Конечно, он сильно постарел… Знаете, из всех детей он больше всех обожал именно Молли (ее отец, врач, однажды спас жизнь матери Ноулза). Ей он был предан прямо-таки фанатично – ну а после нее молодому Джону Фарнли. Помню, как-то раз он смастерил для Джона такую, знаете, остроконечную шляпу волшебника – из синего картона, украшенную серебристыми бумажными звездами и разными блестками… Понятно, что сейчас, когда всплыли эти неприятные обстоятельства, он просто не мог ничего сказать Молли; это было для него немыслимо. Вот он и пришел ко мне. Как-то так сложилось, что все приходят ко мне. А я пытаюсь по мере сил помочь.
– Любопытно все-таки… гм… – наморщил лоб доктор Фелл, – насколько хорошо вы знали Джона Фарнли? Если я верно понимаю, – лицо его расплылось в улыбке, – в годы нежной юности у вас была с ним амурная история?
На лице Мэдлин появилась недовольная гримаска.
– Зачем же напоминать мне о моем возрасте… Мне тридцать пять лет. Приблизительно. Я не обязана уточнять. И нет, между нами не было никаких таких отношений. Ничего серьезного. Не то чтобы я возражала, просто ему было неинтересно. Мы пару раз целовались – в саду и потом еще в лесу, вот и все. Он говорил, мне не хватает чего-то от «прародителя нашего Адама». Или правильнее сказать «прародительницы Евы»? Словом, я недостаточно испорчена.
– Но вы никогда не были замужем…
– Нет, ну это нечестно! – вспыхнула Мэдлин и вдруг рассмеялась. – Вы говорите так, словно я согбенная старушка в очках, коротающая дни за вязанием у камина…
– Мисс Дейн, – добродушно пророкотал доктор Фелл, – я не хотел вас обидеть. Всякому ведь известно: женихи толпами обивают ваши пороги, выстраиваясь в очередь длиной с Великую Китайскую стену; нубийские рабы склоняются под грузом необъятных коробок с конфетами; всякому известно, что… А впрочем, – кашлянул он, – оставим это.
Пейджу давно не доводилось видеть, как люди по-настоящему краснеют; он думал, подобные реакции уже обратились в атавизм и вымерли вместе с птицей додо. Теперь он с удовольствием смотрел, как заливается краской лицо Мэдлин, втайне радуясь тому, что слышит.
– Если вы думаете, что все эти годы я питала к Джону Фарнли романтические чувства, то, боюсь, вы глубоко ошибаетесь… – В ее глазах мелькнул насмешливый огонек. – Я всегда его немного побаивалась. Даже не уверена, что в то время он мне нравился.
– В то время?
– Да, позже он стал мне нравиться, но не более того.
– Мисс Дейн, – пробасил доктор, выпростав голову из складок многоярусного подбородка, – таинственное чутье подсказывает мне, что вы хотите нам что-то сообщить. Вы так и не ответили на мой вопрос: считаете ли вы, что Фарнли был не тем, за кого себя выдавал?
Мэдлин слегка покачала головой:
– Доктор Фелл, у меня и в мыслях не было говорить загадками. Уверяю вас! Пожалуй, мне и правда есть что сообщить. Но прежде… не мог бы кто-нибудь из вас рассказать, что именно произошло вчера вечером в Фарнли-Клоуз? Я имею в виду, до этого ужасного события. Хотелось бы знать, как вели себя эти двое, что говорили и так далее.
– Что ж, мистер Пейдж, мы вполне могли бы послушать эту историю еще раз, – заметил Эллиот.
Пейдж исполнил просьбу, стараясь припомнить все свои наблюдения и не упустить никаких деталей. По ходу рассказа Мэдлин несколько раз кивнула; ее дыхание участилось.
– Скажи, Брайан, а что тебя больше всего поразило во время этих расспросов?
– Абсолютная уверенность обоих, – ответил Пейдж. – Фарнли пару раз запнулся, но это касалось сущих пустяков; на любую проверку он охотно соглашался. Только один раз я заметил, что он улыбается как будто с облегчением. Это было, когда Гор заявил, что во время плавания на «Титанике» тот пытался его убить – пристукнуть колотушкой.
– Всего только один маленький вопрос, – еще больше волнуясь, проговорила Мэдлин. – Кто-нибудь из них упоминал о кукле?
Повисла пауза. Доктор Фелл, инспектор Эллиот и Пейдж недоуменно переглянулись.
– О кукле? – поперхнулся Эллиот. – Какой еще кукле?
– Или о том, как ее оживить? Или что-нибудь насчет «Книги»?.. – Ее лицо вдруг словно замкнулось. – Простите. Я сболтнула лишнее. Просто я почему-то решила, что первым делом они вспомнят именно об этом… Не важно. Считайте, я ничего не говорила.
Обширная физиономия доктора Фелла засветилась лукавством.
– Дорогая моя мисс Дейн, – загремел он, – вы требуете невозможного. Вы требуете странности еще более фантастической, чем случилась в саду. Сами подумайте, о чем вы нас просите! Вы заводите речь о какой-то «Книге», упоминаете о некой кукле, говорите даже, что ее можно оживить… и все это, очевидно, в связи с загадкой, которой мы и без того уже заинтригованы до крайности! Вдобавок вы сообщаете, что «об этом» они должны были вспомнить в первую очередь! А потом просите забыть обо всем, что сказали! Мы всего лишь простые смертные. Неужто вы думаете, что, раздразнив наше любопытство, можно так просто его погасить?..
Мэдлин, похоже, не была намерена уступать.
– Обо всем этом вам следует спрашивать не меня, – возразила она. – Мне, собственно, почти ничего не известно. Вам лучше поинтересоваться у них.
– «Книга»… – задумался доктор Фелл. – Это, случайно, не «Красная книга из Эппина»?
– Да, кажется, так ее тоже называют. Я где-то о ней читала… На самом деле это не книга, а рукопись – так, во всяком случае, говорил мне Джон.
– Постойте-ка, – вмешался Пейдж, – Маррей ведь задавал им обоим этот вопрос, и каждый что-то написал на бумажке. Правда, Гор мне потом сказал, что вопрос был с подвохом и на самом деле никакой «Красной книги» не существует… Но раз такая книга есть, то, выходит, Гор никак не может быть законным наследником?
Чувствовалось, что доктора Фелла переполняет жгучее желание что-то сказать, что он вот-вот разразится какой-нибудь тирадой; но он только сделал глубокий вдох и промолчал.
– Вот ведь беда… – посетовал Эллиот. – Где это видано, чтобы из-за двух человек поднималось столько шума, сомнений и неразберихи! Только ты, кажется, твердо убедился, кто из двоих самозванец… как уже в следующую минуту уверен в прямо противоположном. Доктор Фелл прав: мы не сможем продвинуться вперед, пока не выясним, кто есть кто. Надеюсь, мисс Дейн, вы не пытаетесь уклониться от ответа на этот вопрос. Вы нам так и не сказали: считаете ли вы, что покойный Фарнли был не тем, за кого себя выдавал?
Мэдлин откинула голову на спинку кресла. При ее всегдашней сдержанности это было равносильно проявлению сильнейшего волнения. Она судорожно сжала ладонь.
– Я не могу вам сказать, – беспомощно произнесла она. – Не могу, и все тут. По крайней мере, пока не увижусь с Молли.
– А какое к этому имеет отношение леди Фарнли?
– Видите ли, он мне кое-что рассказывал… То, что не говорил даже ей. Ах, пожалуйста, не смотрите на меня так, словно вы страшно шокированы!..