(На самом деле во взгляде Эллиота отражалась лишь заинтересованность.)
– …И не верьте всем этим слухам. Люди разное болтают. Это все неправда. Но мне все равно нужно сперва поговорить с Молли. Вы должны понять, как много он для нее значил. Конечно, когда он уехал, она была всего лишь семилетней девочкой. И у нее остались о нем только смутные воспоминания: мальчик, который водил ее в табор, где она научилась кататься на пони и бросать камни ловчее любого цыганенка. Никакие споры по поводу титула или поместья Фарнли для нее ничего бы не изменили. Ее отец, доктор Бишоп, ведь не был рядовым сельским врачом; после себя он оставил почти полумиллионное состояние, и все унаследовала одна Молли! Да и вообще роль хозяйки усадьбы ей, по-моему, никогда не была по душе. Мне кажется, эти обязанности ее скорее утомляли. Так что замуж за него она вышла вовсе не потому, что ее прельстили его богатство или положение. По большому счету ее не волновало – как не волнует и теперь, – зовут ли его Фарнли, Гор или как-нибудь иначе. Так зачем же ему было ей о чем-то рассказывать?
Эллиот был явно озадачен и имел на то все основания.
– Позвольте, мисс Дейн. Что вы все-таки имеете в виду? Так был он самозванцем или нет?
– Но я не знаю! Честно, не знаю, кем он был!..
– Умопомрачительный недостаток информации в этом деле, – скорбно изрек доктор Фелл, – переходит все мыслимые пределы. Ладно, не будем пока об этом. Настоятельно прошу вас удовлетворить мое любопытство только по одному вопросу. Что это за кукла, о которой вы говорили?
– Не уверена, что она у них сохранилась… – заговорила Мэдлин после минутного колебания, завороженно глядя в окно. – Отец Джона прятал ее на чердаке вместе с разными сомнительными книгами, в запертом чулане. Прежние поколения Фарнли, как вы, вероятно, слышали, были людьми с порочными наклонностями, и сэра Дадли беспокоило, что Джон, возможно, пошел в них… Впрочем, в этой кукле как будто не было ничего дурного или неприятного. Сама я видела ее только раз. Джон стащил у отца ключ, раздобыл потайной фонарь и отвел меня наверх. Чулан, как он мне сказал, не открывали несколько десятилетий. В свое время кукла была совсем как живая, самая настоящая красавица в наряде эпохи Реставрации, сидящая на этаком обитом тканью сундучке. Но когда мне ее показал Джон, это была уже просто какая-то старая, скукоженная фигура; ее вид меня жутко напугал. К ней, наверное, лет сто не прикасались. Но почему ее так упорно прятали и чего боялись, я не знаю.
Голос Мэдлин звучал непривычно, и Пейджу стало слегка не по себе: он никак не мог уловить ее интонацию. Он никогда не слышал, чтобы она так говорила. И уж конечно, в жизни не слыхивал ни о какой «кукле».
– Кукла, судя по всему, была сделана мастерски, – продолжала Мэдлин, – но ума не приложу, что в ней было плохого. Возможно, вы слышали о знаменитом «шахматисте» Кемпелена и Мельцеля или об автоматах, изобретенных Маскелайном, – «художнице» Зое и «игроке в вист» Психо?
Эллиот отрицательно помотал головой, но, похоже, слова Мэдлин его заинтересовали. Доктора же они заинтересовали настолько, что у него от волнения слетело пенсне.
– Не хотите же вы сказать?.. – воскликнул он. – Архонты афинские, просто невероятно! Это были удивительные автоматы, самодвижущиеся фигуры, необыкновенно похожие на живых людей. Два столетия они будоражили всю Европу! Возможно, вам приходилось читать о механическом клавесине, который демонстрировался при дворе Людовика Четырнадцатого и был способен играть сам по себе, без исполнителя? Или о шахматном автомате, сконструированном Кемпеленом? С ним потом выступал Мельцель, и однажды этот «шахматист» даже сыграл партию с Наполеоном! В дальнейшем он попал в музей в Филадельфии и сгорел во время пожара. Автомат Мельцеля был совершенно как живой. Он действительно играл в шахматы и чаще всего выигрывал. Споров об устройстве этих автоматов велось немало. Разгадать это техническое чудо пробовал, например, Эдгар По. Но по моему скромному мнению, удовлетворительных объяснений так и не было предложено. «Игрока в вист», кстати, можно по сей день увидеть в Лондонском музее. Неужели в Фарнли-Клоуз есть нечто подобное?!
– Да. Поэтому-то я и решила, что мистер Маррей непременно задаст вопрос о кукле, – ответила Мэдлин. – Самой мне, как я уже говорила, мало что известно. В правление Карла Второго фигура демонстрировалась в Англии, тогда-то ее и приобрел один из предков Фарнли. Не знаю, могла ли она играть в шахматы или карты, но точно умела двигаться и говорить. Но повторюсь: к моменту, когда мне случилось ее увидеть, кукла была совсем уже обтрепанной и блеклой.
– Так-так… а что же насчет фокуса с ее оживлением?
– Чепуха… Джон в детстве болтал всякие глупости. Я и не думала говорить об этом всерьез, просто пыталась привести в порядок свои воспоминания. В чулане, где хранилась кукла, было полно книг, очень… нехороших… книг, – снова зарделась она, – а Джона именно это и привлекало. Секрет работы автомата был давно утрачен: никто не знал, как он заводится. Как раз это Джон, думаю, и имел в виду, когда говорил о его «оживлении».
Раздался телефонный звонок. Пейдж был настолько поглощен Мэдлин, он так неослабно следил за каждым поворотом ее головы и мерцанием синих глаз, что схватил трубку машинально, почти не глядя. Но, услышав на том конце провода голос Барроуза, сразу очнулся.
– Бога ради, – говорил Барроуз, – сейчас же приезжай в Клоуз! И захвати с собой инспектора и доктора Фелла.
– Подожди, подожди!.. – Пейдж почувствовал, как к горлу подступает неприятный комок. – Что случилось?
– Ну, во-первых, мы нашли дактилограф…
– Что?! Где?
Все в комнате теперь пристально смотрели на него.
– Одна из служанок… Бетти… знаешь ее?.. – запинаясь, начал Барроуз.
– Да-да, дальше…
– Так вот, эта Бетти исчезла. Никто не мог понять, куда она делась. Искали по всему дому… точнее, только там, куда она могла, скорее всего, пойти. И все без толку. Такая поднялась неразбериха! Ноулза тоже почему-то не оказалось на месте. В конечном счете горничная леди Фарнли нашла ее в «зеленой комнате» – там, где никому бы и в голову не пришло ее искать! Бетти лежала на полу и сжимала в руке дактилограф. Но и это еще не все. Цвет лица у нее был до того неестественный и она так странно задыхалась, что пришлось вызвать врача. Старый доктор Кинг очень обеспокоен ее состоянием. Бетти все еще без сознания и в любом случае потом еще долго не сможет отвечать ни на какие вопросы. Никаких травм или повреждений у нее нет. Это нервный шок. И Кинг говорит, ему совершенно ясно, чем он вызван.
– Да?..
Барроуз замялся.
– Страхом, – проговорил он наконец.
Глава десятая
Все собрались в библиотеке. Патрик Гор сидел в проеме окна и курил сигару. Рядом расположились Барроуз, Уилкин и невыспавшийся Кеннет Маррей. Инспектор Эллиот, доктор Фелл и Брайан Пейдж устроились у стола.
По прибытии в Фарнли-Клоуз они застали в доме величайшее смятение и переполох. Прислуга была взбаламучена суетой, нарушившей привычное течение дня; общее беспокойство усугублялось отсутствием дворецкого.
Эллиот пытался добиться от слуг хотя бы каких-то вразумительных сведений, просил сообщить ему факты, но встречал только непонимающие взгляды. Какие «факты»? Эта служанка, Бетти Харботл, самая обычная девушка, довольно милая. После полудня Бетти никто не видел. Через некоторое время ее хватилась Агнес – другая служанка, с которой они должны были мыть окна в комнатах наверху. Нашли ее только в четыре часа. Горничная леди Фарнли, Тереза, зашла в «зеленую комнату», которую покойный сэр Джон использовал как кабинет, и обнаружила Бетти на полу у окна, выходящего в сад. Она лежала на боку, а в руке у нее была эта книжечка в бумажной обложке. Послали в Маллингфорд за доктором Кингом; увы, выражение его лица (как и выражение лица Бетти) не слишком обнадеживало. Доктор Кинг все еще с пациенткой.
Творилось что-то неладное. Так быть не должно. Не может человек ни с того ни с сего пропасть в собственном доме – как невозможно, чтобы за привычной дверью вдруг оказалась не хорошо знакомая вам комната, а помещение, которого вы никогда не видели, а в нем – что-то жуткое. Подобные ужасы отчаянно не вяжутся с обыденной домашней жизнью… Эллиот опросил экономку, кухарку и других служанок, но не выяснил практически ничего, если не считать мелких бытовых деталей; о Бетти он узнал только то, что она любит яблоки и пишет письма Гэри Куперу.
С появлением Ноулза прислуга наконец успокоилась, ну а появление Мэдлин должно было, как рассчитывал Пейдж, немного утешить Молли. Пока мужчины молча рассаживались в библиотеке, Мэдлин пошла с леди Фарнли в гостиную. Пейджа разбирало любопытство: как она встретится с Патриком Гором; но его воображению было почти не за что зацепиться. Он обратил внимание, что никто даже не представил их друг другу, и Мэдлин, взяв Молли под руку, быстро пропорхнула мимо; их взгляды лишь на мгновение встретились; Пейджу показалось, что в глазах Гора мелькнула искра узнавания; но не было произнесено ни слова.
Когда все собрались в библиотеке, Гор описал инспектору ситуацию; это было за минуту до того, как доктор Фелл огорошил всех своей речью, внезапной и оглушительной.
– К чему все это, инспектор, – начал Гор, пробуя снова запалить сигару, которая никак не раскуривалась. – Такие же точно вопросы вы задавали нам сегодня утром, но в нынешних обстоятельствах это, уверяю вас, бессмысленно. Вы спрашиваете, где мы были, когда с этой девушкой произошло… непонятное несчастье… и в руке у нее оказался дактилограф. Я честно вам ответил: да откуда я, черт возьми, знаю?! Был где-то в доме. Другие тоже ничего путного вам не скажут. Мы все были где-то здесь. Вы же велели вас ждать. Но можете быть уверены, мы не искали общества друг друга, и мы не имеем ни малейшего понятия, когда именно с девушкой случилась эта беда.
– Послушайте. Вы должны понимать, – резко сказал доктор Фелл, – что часть этих вопросов нам необходимо прояснить как можно скорее.