В глазах Молли застыло напряженное, озадаченное выражение.
– Да, так будет лучше всего, – согласилась она. – Мэдлин кое-что мне рассказала.
Мэдлин слегка обняла ее за плечи, желая приободрить, но Молли ожесточенно сбросила ее руку. Все ее существо пылало гневом и словно распространяло вокруг себя мрачные флюиды, контрастируя с тихой красотой Мэдлин. В следующую минуту Молли скрылась за дверью. За ней, скрипнув ботинками, последовал Барроуз.
– Боже, боже, – вздохнул Патрик Гор, – и как же теперь обстоит наше дело?
– Если вы согласитесь спокойно меня выслушать, сэр, – сухо проговорил Эллиот, – я вам скажу.
Было в его тоне что-то такое, отчего Гор и Уилкин как по команде повернули к нему головы.
– Во-первых, у нас имеется самозванец, который каким-то неведомым образом был убит у пруда. Кто это сделал и зачем, нам неизвестно. Во-вторых, имеется человек, который сначала украл поддельный дактилограф, – инспектор приподнял со стола серую книжечку, – а потом его вернул. Вероятно, понял, что это фальшивка. В-третьих, имеется служанка по имени Бетти, которая пропала сегодня в полдень, а в четыре часа дня ее, полуживую от страха, нашли в комнате над библиотекой. Кто или что ее испугало, мы не знаем. Как у нее в руке оказался дактилограф, нам тоже неизвестно. Кстати, а где сейчас доктор Кинг?
– Кажется, все еще с несчастной Бетти, – ответил Гор. – Но к чему вы ведете?
– Наконец, у нас имеются некоторые новые показания, – добавил Эллиот. Он немного помолчал и обратился к Гору: – Вы говорите, я заставляю вас по десятому разу повторять показания, которые вы дали вчера ночью. Так вот, насчет этих показаний, мистер Гор. В описании своих перемещений по саду были ли вы до конца честны? Не торопитесь с ответом, подумайте. Кое-кто опровергает вашу версию.
Пейдж давно гадал, когда же Эллиот решит задать этот вопрос.
– Опровергает? Кто опровергает? – резко спросил Гор, вынимая изо рта потухшую сигару.
– Не будем сейчас это обсуждать, если вы не против. Попрошу вас сказать: где вы находились в момент, когда услышали звук падения тела в воду?
Гор посмотрел на него с веселым изумлением:
– Ага, похоже, вы нашли нового свидетеля. Хорошо, я вам отвечу. Я наблюдал за этим вот достойным мужем. – Он показал на Маррея. – Следил за ним через окно. Сейчас мне вдруг пришло в голову, что скрывать этот факт больше не имеет смысла. И кто же меня видел?
– Сэр, вы понимаете, что если сказанное вами – правда, то это дает вам алиби?
– В том смысле, что снимает с меня подозрения? К сожалению, да.
– К сожалению? – недоуменно переспросил Эллиот.
– Неудачная шутка, инспектор. Простите.
– Могу я поинтересоваться, почему вы не сказали мне об этом сразу?
– Конечно. А заодно можете поинтересоваться, что́ именно я увидел через это окно.
– Что-то не улавливаю вашу мысль.
Профессиональной тактикой Эллиота было скрывать свой интеллект. Тень раздражения пробежала по лицу Гора.
– Выражаясь доступным языком, инспектор, с самой первой минуты, когда я оказался вчера вечером в этом доме, я опасался нечестной игры. Потом появился этот вот джентльмен. – Он посмотрел на Маррея, как будто не зная, как его назвать. – Он меня узнал. И я понял, что он меня узнал. Однако он упорно молчал, что только усугубило мои подозрения.
– И что же?
– А было так. Я обошел дом с этой стороны… как вы вычислили, вероятно, где-то за минуту до убийства… – Он внезапно прервался. – Кстати, вам удалось установить, что это было именно убийство?
– Еще минуту, пожалуйста. Продолжайте.
– Я заглянул в окно библиотеки и увидел Маррея. Он сидел спиной ко мне, как манекен, и не двигался. Сразу после этого я услышал все эти звуки, о которых тут уже было много говорено. Сперва сдавленный хрип, как при удушье, потом звуки барахтанья. Я отошел от окна и сдвинулся чуть влево, чтобы посмотреть, что там делается в саду. Но смотрел издалека и ближе не подходил. Тут из дома выскочил Барроуз и побежал в сторону пруда. Тогда я отступил назад к окнам библиотеки. Как раз в этот момент в доме, кажется, поднялась суета. Я опять заглянул в окно, и что же я увидел? А увидел я сего доблестного джентльмена, – он снова коротким кивком показал на Маррея, – который проделывал старательные манипуляции с двумя дактилографами. Я заметил, что одну книжечку он с виноватым видом прячет в карман, а другую поспешно выкладывает на стол.
Маррей слушал рассказ с чрезвычайным интересом.
– И что же? Что? Что? – заухал он, как сова. – Ты решил, что я не на твоей стороне?
Он как будто был польщен.
– Естественно. Не на моей стороне! Вы, как обычно, преуменьшаете масштаб проблемы, – ответил Гор. Лицо его посуровело. – Поэтому я и не стал говорить, где был. Подумал, что лучше приберечь эти сведения про запас – на случай, если вскроются какие-то козни.
– Вы хотели бы что-нибудь добавить к сказанному?
– Пожалуй, нет, инспектор. Все остальное в моих показаниях было правдой. И все-таки: кто же меня видел?
– Ноулз. Он смотрел из окна «зеленой комнаты», – ответил Эллиот. Гор присвистнул сквозь зубы. Инспектор перевел взгляд сначала на Маррея, потом на Уилкина. – Кто-нибудь из вас видел раньше этот предмет?
С этими словами он вынул из кармана обрывок газеты с аккуратно завернутым в него складным ножом. Развернув газету, он показал им нож со следами крови.
Гор и Уилкин бессмысленно уставились на оружие. Маррей, напротив, заметно оживился. Его глаза заблестели любопытством; он втянул щеки и подвинулся вместе с креслом поближе.
– Где вы его нашли? – быстро спросил он.
– Недалеко от места преступления. Вы узнаёте этот нож?
– Гм… А вы обследовали его на предмет отпечатков? Нет? Ах, жаль, – сказал Маррей, все более и более оживляясь. – Позвольте взять его в руки? Обещаю, что буду предельно осторожен. Поправьте меня, если я не прав, но разве у тебя, юный Джонни, – он посмотрел на Гора, – не было в детстве точно такого ножа? Помнится, я сам тебе его и подарил. Ты же много лет с ним не расставался?
– Да, верно. Вообще-то, складной нож у меня всегда при себе, – подтвердил Гор. Порывшись в кармане, он извлек очень похожий нож, но чуть меньшего размера и не такой тяжелый. – Но…
– Я вынужден… – взметнулся Уилкин и ударил рукой по столу, – я вынужден требовать, чтобы мне позволили пользоваться теми правами, которыми вы, сэр, сочли целесообразным меня наделить. Подобные вопросы абсурдны и неуместны; и, как ваш адвокат, я настаиваю, чтобы вы их игнорировали. Таких ножей миллион. У меня самого такой был.
– Но что плохого в этом вопросе? – в замешательстве посмотрел на него Гор. – У меня и правда был такой нож. Вместе с одеждой и прочими вещами я взял его с собой на «Титаник». Но нелепо было бы предполагать, что это и есть…
Маррей вдруг выхватил из кармана носовой платок, быстро поднес его к губам (Пейдж никогда не мог без отвращения смотреть, как слюнявят носовой платок) и протер небольшую часть лезвия примерно посередине. Проступили грубовато выгравированные буквы, которые складывались в одно слово: «Мэдлин».
– И все-таки он твой, Джонни, – спокойно сказал Маррей. – Ты вырезал это имя в тот раз, когда мы с тобой ездили в Илфорд и я устроил тебе экскурсию по каменотесным мастерским.
– Мэдлин, – повторил Гор.
Он отошел к окну и, открыв одну створку, бросил сигару в промокшую листву. Пейдж на секунду увидел, как отразилось в темном стекле его лицо – странная застывшая маска, ничуть не похожая на обычное насмешливое выражение, с каким этот человек любил подчеркивать своеобразие своих взглядов. Затем он вернулся к остальным.
– Так и что с этим ножом? Хотите сказать, все эти годы несчастный подлец его хранил, мучился угрызениями совести и наконец взял этот ножик и перерезал себе глотку? Вы же вроде установили, что это убийство, а не самоубийство, но почему-то…
Он тихонько похлопал ладонью по колену.
– Знаете, господа, что я вам скажу, – проговорил Эллиот. – Мы имеем дело с преступлением, которое представляется совершенно невозможным.
Он посвятил их в детали, которые сообщил Ноулз. Гор и Маррей слушали с интересом, тогда как на лице Уилкина читались явное недоумение и даже брезгливость. Затем Эллиот принялся рассказывать о том, как и где был найден нож. В группе возникло беспокойное движение.
– Поблизости никого не было, и все-таки это убийство… – задумчиво произнес Гор. Он посмотрел на Маррея. – Любезнейший учитель, а ведь подобные загадки всегда были вам по вкусу. Я, право, вас не узнаю́! Мы, конечно, давно потеряли связь, и мне трудно судить; но в былые времена вы бы буквально плясали вокруг инспектора с разными сумасбродными идеями, неудержимый, как тот воин-забияка, «готовый славу бренную искать»[6].
– Я теперь не такой дурак, Джонни.
– И все-таки хотелось бы познакомиться с вашими идеями насчет этого дела. Вы единственный, кто до сих пор отмалчивался.
– Поддерживаю предложение, – подал голос доктор Фелл.
Маррей уселся поудобнее и с глубокомысленным видом изрек:
– Решение задач на чистую логику можно сравнить с громоздкими арифметическими вычислениями, когда к концу выкладок вдруг понимаешь, что пропустил одно действие: забыл на что-то умножить или перенести в другой разряд. Пусть даже все остальные действия выполнены правильно, но достаточно всего одной погрешности – и разница в итоговой сумме может оказаться катастрофической. А посему я предпочту сейчас не упражняться в чистой логике. Я могу лишь высказать гипотезу. Инспектор, ведь на дознании причиной смерти наверняка назовут самоубийство?
– Трудно сказать, сэр. Не обязательно, – отозвался Эллиот. – Слишком много противоречивых обстоятельств. Кто-то украл, а потом вернул дактилограф; кто-то напугал до полусмерти девушку…
– И тем не менее вы не хуже моего знаете, – сказал Маррей, широко раскрыв глаза, – какой вердикт вынесут присяжные на дознании. То, что он покончил с собой и отшвырнул нож, крайне маловероятно, но возможно; а вот возможность убийства, кажется, совершенно исключена. И все-таки я считаю, что это убийство.