«Первый эшелон» стал творческим трамплином не только для Извицкой. Он открыл миру целую плеяду молодых актеров, впоследствии ставших цветом российской кинематографии и театра: Олега Ефремова, Татьяну Доронину, Нину Дорошину, Эльзу Леждей… Снятый прекрасными операторами Юрием Екельчиком и Сергеем Урусевским по сценарию Николая Погодина, проиллюстрированный гениальной музыкой Дмитрия Шостаковича, фильм рассказал о подвиге молодых целинников, борющихся со стихией и непогодой казахстанских степей. Это была актуальная тогда история, в духе своего времени. К сожалению, ныне данная мелодрама — редкий гость телеэкрана. А жаль. Кроме удовольствия увидеть целый ряд любимых актеров совсем юного возраста, он знакомит нас с искренним энтузиазмом того времени. Наивность поступков патриотически настроенных героев компенсируется их искренностью.
Вот как вспоминает свою работу и встречу с Изольдой Нина Дорошина, сыгравшая в картине одну из своих первых заметных ролей.
«С Изольдой мы встретилась полвека назад на картине «Первый эшелон». Обе мы были тогда студентками — она четвертого, а я второго курса. В следующий раз мы увиделись на съемках «Неповторимой весны», когда я, в свою очередь, училась на четвертом курсе, а Изольда уже стала актрисой Театра киноактера. Мы были с ней тогда еще юные и очень неопытные, «зеленые» артистки. Все было интересно, все было вновь.
На первом фильме у нее была любовь, мы ее и замуж там выдали за Эдика Бредуна. А потом жизнь нас развела: она была актрисой кино, а я театра, работала в другом месте. И в дальнейшем мне уже не приходилось с ней пересекаться, никак и никогда. Мы жили разными жизнями, занимались разными делами — она много снималась и разъезжала по фестивалям и встречам. У киноактеров свой образ жизни, нежели у драматических актрис. У нас свои дисциплина и режим. Мы привязаны к месту работы. Я знала, что Изольда снималась, была замужем и вначале жила с Эдиком вполне счастливо. Не знаю, когда у них произошел тот конфликт, о котором теперь знают все, почему они под конец жизни расстались…
Наша жизнь на «Первом эшелоне» была очень интересной и событийно наполненной. Эта поездка на целину оставила в моей душе незабываемый след. У нас был совершенно потрясающий коллектив. Экспедиция длилась восемь месяцев. Все это время мы жили отдельно от дома, своих близких, собственной взрослой жизнью, как туристы — в палатке, в вагончиках. Любили собираться вечерами под полным звезд небом, с песнями, танцами, ночными кострами. Нас переполняла такая радость, такое счастье… Вокруг такие красивые места — цветущие поля, все эти луга… Потом переехали в Алма-Ату — заснеженные горы вокруг. Трудно даже представить подобное раздолье и свободу 18-, 19-летних девочек, выехавших на природу.
Конечно, на съемочной площадке не обошлось без романов, ведь мы были молоды, красивы, свободны… Случались женитьбы, замужества и много чего еще… И все это так необыкновенно празднично, дружно. Пели, на автобусах выезжали на съемки от места жительства. И не было ни трагедий, ни проблем. Только радость, раздолье, веселье и романтика.
На это вдохновляли нас и очень красивые места, такие далекие от дома, и большая веселая молодежная компания. Стариков на «Первом эшелоне» снималось мало. Основные роли были распределены между студентами театральных вузов, потом Изольда и Эдик, еще несколько ребят из ВГИКа. Я — из Щукинского училища, Элла Леждей из Щепкинского, еще одна пара — Таня Доронина и Олег Басилашвили из Школы-студии МХАТ… Таня Доронина была студенткой четвертого курса. Мы ее тоже там замуж выдали за Олега Басилашвили. И записываться они ходили в казахский ЗАГС. Все это было здорово! И даже сегодня, в мои семьдесят с хвостиком, та жизнь воспринимается только в радужных красках. И вспоминается только самое хорошее, а все печали, даже если они и были, ушли в небытие.
На целине соблюдался сухой закон и наше приподнятое настроение не было связано с возлияниями. Все было строго. Восемь месяцев целина жила на трезвую голову, целомудренно, без всяких там пьянок-гулянок. Компания у нас была такая сплоченная, что не было никакого соперничества, даже из-за мальчиков. Народу было столько, что хватило всем. Частота чувств и душевных порывов были искренними, не то, что сейчас. Я уже много лет преподаю в том же вузе, что когда-то окончила сама, и могу сопоставить сегодняшнюю молодежь с нами, какими мы были тогда. Все наше веселье шло от сердца и молодости. Мы были счастливыми, трезвыми, влюбленными, и сама природа располагала к подобному всплеску романических чувств…
Изольда была очень красивой девушкой. Они с Эдиком учились вместе во ВГИКе. Девушки у нас были все, как на подбор — красивые, статные, фигуристые. Все мы прекрасно танцевали и пели. То были наши самые прекрасные годы. Такими они и останутся в моей памяти. Когда меня спрашивают об Изольде, я сразу вспоминаю, какой молодой, красивой, яркой и веселой она была. И еще она была очень правильной девушкой. И в картине играла такую правильную комсомолку, секретаря комсомольской организации, какой была и в жизни. Вся такая прямая, честная, откровенная. И очень красивая. Случилась любовь — сразу замуж вышла…
На втором фильме «Неповторимая весна», когда мы встретились через пару лет, в 57-м году, Изольде вновь досталась главная роль, с которой она тоже чудесно справилась. Я же играла ее подружку. Об этой нашей совместной работе у меня остались самые хорошие воспоминания. Позже мы уже и не виделись. Изольда была уже замужней дамой, вместе с мужем работала в одном театре. Я к тому времени еще не составила своей партии. Словом, у нас были разные жизни, разные судьбы. В театре работаешь в хвост и в гриву — сегодня главные роли, завтра может быть только эпизодик. И ты должна вырабатывать свою норму. А в кино — сегодня ты известна, а завтра приходит время другой звезды. И так было всегда. И это тяжело переживается актерами, многие из них плохо кончают.
Пока тобой увлечены, ты в славе, на тебя мода — все нормально. Потом все кончается. Так произошло и с Таней Самойловой на самом взлете ее карьеры, а ведь она была еще молода, красива. Сняли в двух-трех фильмах и на этом все. В театре не играет, а привыкла быть в центре внимания. Таковы атрибуты киношной жизни: поездки за границу, большие зарплаты, которые они получали, в отличие от нас, драматических артистов. Мы-то жили на крошечные бюджетные заработки. Как говорится, то густо, то пусто. Поэтому все так трудно переживалось, а порой и столь трагически кончалось, как у Изольды. И я считаю, что тому виной не только отсутствие работы, но и то, что у Изольды не было детей. Слава: поездки, фестивали, яркая, насыщенная жизнь, конечно, хорошо. Потом все это куда-то исчезает, и что остается…
Снявшись в таком фильме, как «Сорок первый», со столь чудесным партнером, как Олег Стриженов, Изольда побывала везде — картина прогремела на весь мир. Всюду грандиозный успех. Потом один фильм, другой и вдруг — бац, и ничего. Другой работы нет. Наваливается депрессия… Нам, драматическим артистам, некогда тосковать, нужно работать, вкалывать. А киношники живут полной жизнью лишь тогда, когда на них мода и они нужны.
А тут у Изольды еще и личная жизнь пошатнулась. Занять себя было нечем. Человек она была честный, принципиальный. Зная ее, могу предположить, что она очень тяжело переносила подобную ситуацию, ведь была достаточно сильной личностью. Но когда-то наступает подобный тупиковый момент. А идти на какие-то компромиссы просто не хотела и не могла. В результате — трагедия…
Вспоминая Бредуна, который был моим партнером по «Первому эшелону», могу сказать, что работалось с ним легко. Что он был за человек, ответить сложно. Очень закрытым, даже сказала бы, скрытным — весь в себе. Его трудно было разговорить, приходилось вытягивать из него какую-то информацию «клещами». Словом, Эдик никогда не был рубахой-парнем. У меня на этой картине была любовь с другим актером. Свою любовь я пронесла через всю жизнь. Недавно он умер.
Когда начались наши романы, все стали уединяться, что естественно. И тут этот сумрачный Бредун. Наверное, он просто «заразил» Изольду своей одичалостью. Не могу сказать, чтобы он располагал к дружбе. Думаю, что у них на съемках случились какие-то отношения. А она была девочка правильная, невинная и чистая. Такой распущенности, как сейчас, среди молодежи ведь не было. И значит, коли у них что-то произошло, она уже считала себя привязанной к нему, считала зависимой, как «присохла» к своему первому мужчине. Тогда считалось, раз между ребятами что-то произошло, надо жениться, вот он ее и взял. И она, на свою беду, попала в некую перед ним зависимость. Бредун был человеком пьющим, грубым, резким, поджал ее под себя, подломил. И когда она перестала сниматься (ему-то с работой вообще не везло, да еще и все деньги пропивал, что она даже никакую обнову купить не могла) и с нее взять уже было нечего, он ушел к молодой. Вот здесь-то Изольду и «накрыло» то страшное отчаяние, та депрессия и стрессовое состояние, которые она начала заливать вином, вместо того чтобы пойти на люди.
Мне трудно поверить, что она была предрасположена к алкоголю. Скорее, это произошло с горя, с отчаяния. А там, кто его знает, какие у нее были обстоятельства. Но то, что муж сыграл не самую лучшую роль в ее жизни, думаю, со мной многие согласятся. Я его видела всего один раз после ее смерти. Он от меня шарахнулся, как «черт от ладана», может, боялся, что я начну что-то выспрашивать…»
Нина Агапова, актриса, снималась с Изольдой Извицкой в картинах: «Доброе утро», «К черному морю», «Цепная реакция».
Агапову знают все. Она немало снималась на своем веку. Играла разноплановые, а то и острохарактерные роли. Режиссеры, зная, что актрисе по плечу «вытянуть» любую сцену, зачастую доверяли ей совсем небольшие, а то и крохотные ролишки, зная, что она сделает их незабываемыми. Кто не помнит ее смотрительницу музея в рязановских «Стариках-разбойниках», певичку варьете в гайдаевских «12 стульях», распевающую на французском «Шумел камыш, деревья гнулись», а в кеосаяноской «Короне российской империи» богатую иностранку с попугаем, задающую нелепые вопросы…