— Сектанты?
Я спокойно ответил:
— Да. Говорящие с оружием. Брони у нас нет, приходится с оружием говорить.
Он хмыкнул:
— И как? Помогает?
— Ну, не мешает.
— Вообще-то мы не останавливаемся просто так и не подвозим.
— Я заплачу.
— Ты понимаешь, что броня — это не такси? Парой споранов не отделаешься.
Я внимательно осмотрел нахального мужика, присел и отодвинул край штанины. Довольно высоко задрал и вспорол мой кармашек. Достал оттуда чёрную жемчужину. Незнакомец повертел в руке, подержал, подумал и самым нахальным образом ощупал мои халявки штанов, потом перебрался к штанам Носорога и элегантно извинившись, ощупал Амазонку. Сунул нос в наши рюкзаки. Глянул мои обоймы к автомату, нехитрую снедь и несколько мешочков и коробочек, открыл мешочек со споранами. Я наши запасы разделил на две части, у себя и к Амазонке в рюкзак.
— Спораны не дам, не известно, сколько нам ещё добираться, — сообщил я.
В ответ мне пожали плечами. В каждый мешочек я предусмотрительно бросил немного горошин. Мы не совсем чтобы бедные, но сокровища прячем. Он уверенно показал на Носорога и сказал:
— У нас для братьев, особенно говорящих с оружием, тариф повыше. Сам понимаешь, не очень мы дружим, да и домашних животных мы обычно не берём. Не положено.
Жупела он проверять не стал, посмотрел сверху вниз и ещё раз скривился. Я показал Ромео, что, мол, отдавай, и вторая жемчужина перекочевала к нашему вымогателю.
Совершенно очевидно, что нас ободрали по самые помидоры. Надеяться, что будет третья, четвёртая и ещё с десяток жемчужин, просто глупо. Подшитые и заныченные заранее, выдаваемые с величайшей грустью и порционно жемчужины нашли себе новых хозяев. Всё остальное наше имущество, на его взгляд, не стоило и сотой доли. Я пульки нео тоже прищёлкнул обычными патронами, и, разумеется, полная обойма с пулями была заряжена в автомат.
История повторялась. Только здесь вместо крикливого торга, как на дрышпаке, было тихое вымогательство. В любом случае с транспортом мы договорились.
Всё происходило по той же схеме — торгуемся, отжимаем, соглашаемся и поехали. В этот раз нам не приходилось объезжать хитрыми путями по три раза одну и ту же берёзку. Мы ехали довольно быстро, группа была организованная. Два БТР и машина шли впереди, несколько машин сзади и два пулемётных пикапа крутились повсюду, совершенно невероятным образом съезжая с обочины и выскакивая обратно на дорогу. Основу нашей колонны составляли бронированные кунги «Уралов», как наш.
Меня посадили в кабину, а Жупела и детвору сунули в кузов.
— Откудова? — поинтересовались моим происхождением.
— Издалека, не могу даже сейчас сориентироваться, но вот в той стороне. Мы с караваном шли, проходили через пекло, краешком зацепили. Там всё просчитано и промерено, но что-то пошло не так. Детвора, они крестники мне, я самый взрослый, бросить не могу.
Мужчина понимающе кивнул головой. Водила тоже держал ухи на макушке, внимательно прислушиваясь к нашему разговору.
— Я тебя понять не могу. У тебя сабля в точности как настоящая, только наши братья плетут не так, а вот нож у тебя наш, это точно. Я у них в плену много времени провёл. Меня их детвора плести научила.
Я повернулся и улыбнулся:
— А я у моих много времени в плену провёл. Меня тоже плести научили, только наши не так, как ваши, плетут. К себе приняли, я сам напросился. К своему Великому отвезли, но я ему накостылял и сбежал. Потом на свой стаб вернулся. Затем караван — с трудом из пекла выбрались и попали к местным братьям. Несколько дней отдохнули, и они мне ножичек подарили. Счастливого пути пожелали и продуктов нагрузили. Вот теперь пешком и топаем.
Меня внимательно слушали, вытянув шею, а потом дружно заржали. Отсмеявшись, хлопнули по загривку:
— Ладно. Не хочешь, не говори. Потом расскажешь, где ты ухитрился две эти железки подрезать, — и заржали ещё раз.
После моего честного рассказа ко мне больше с расспросами не приставали, и я начал проваливаться в сон. Покачивание кабины способствовало.
Из сна меня вырвало рывком. Две мысли пришли одновременно.
«Скреббер!» И ещё одна: «Вааааууу, скреббер!»
Два ведущих БТРа и «Урал» раскинуло по сторонам, люди целиком и крупными кусками полетели в стороны, вперемешку с обломками металла. Ящики и мешки оказались в воздухе. Что-то большое метнулось за искорёженной грудой железа, которая полсекунды назад была нашей головной техникой.
В этот раз обо мне заботились и учли все мои предыдущие замечания и пожелания. Отлично отработали с возражениями. Всё было сделано аккуратно, чтобы не тревожить столь нежную мою психику. Можно сказать, сделано буднично. Просто сознание отключилось, а потом включилось, и я стою по пояс в кишках — не фигурально. В руках пламенеющий по лезвию клинок. Не горящий, а именно по лезвию пламенеющий огнём прогорающих дров, когда пламя небольшое, но жаркое, с приятным отсветом. Я думаю, огонь может быть любой, но, очевидно, это мой самый любимый. Наверняка у меня в мозгах покопались и выбрали самый подходящий.
Споровый мешок уже был в рюкзаке Амазонки. Я просто знал, и не спрашивайте как. Провёл клинком по обломкам хитиновых пластин. Они даже не испарялись, они разлагались на уровне нейтрино. Что за безумную энергию вкладывает в мой палаш демон, невообразимо представить, а главное — зачем? Я по опыту прошлых раз больше чем уверен, что он преспокойно может порвать скреббера и без оружия, просто голыми лапами. На выпендрёжника он тоже не похож, наверное, в этом есть сакральный смысл, но мне об этом ничего не известно.
Ещё раз попробовал, как режет мой палаш, накачанный силой демона, или, как утверждает Батюшка Айболит, местного Архангела, приставленного смотреть, чтобы бесы лапы не распускали. В лёгкое движение перерезал ещё один кусок хитина и на продолжившемся взмахе отрезал кусок угла опрокинутого БТРа, оставив бритвенный срез сантиметра в два толщиной. Я думал, что броня у БТР толще. В прошлый раз я на наш стаб через черноту притопал не очень вменяемый. В руке палаш, в другой споровый мешок, и попробовать, как режет моё оружие, не удосужился.
Немного осматриваюсь. В этот раз приход и уход моего воображаемого товарища, любителя и ценителя всего, что касаемо потрошить скребберов, был выполнен виртуозно. Отключил меня, включил себя, придушили тварь, кошка с мышкой наигралась и тихонечко свалила, оставив меня по пояс в кишках. Не шучу — по пояс в кишках. А фракция-то! Вот он скреббера надрал! По фаршу определить анатомические особенности животного очень сложно. Можно люля-кебабы делать. Они произносить боятся, а у меня на поток поставлены голубцы из скреббера, люля-кебабы из скреббера, котлеты из скреббера и тефтели. Только отбивных, стейков и шашлычков я предложить не смогу. Кроме нескольких кусков хитиновых пластин, тут только фарш разной дисперсии валяется.
Стоп, уважаемый Добрая Милая Крёстная, мысленно скомандовал я себе, у тебя мысли не туда пошли. Осматриваюсь. Мои нео что-то объясняют нашим сопровождающим. Вроде никто больше не погиб с момента моей отключки. Немного съехав в небольшой кювет, стоит мой кунг. У «Урала» выдавлено изнутри бронестекло с частью крыши. Нахожу глазами нашего вымогателя и водилу. Оба целы. Я, когда через бронестекло выходил, их не задел, но судя по тому, что у обоих штаны не чистые — напугал. Наверное, то, что тут происходило, было очень страшным, потому что у многих из колонны штаны были реально обгажены. Я про то, что целыми взводами гадились во время войны, когда под бомбы впервые попадали, конечно, читал, но считал это большим преувеличением. Хотя я тоже не герой, и ещё не известно, как бы сам поступил.
Наш профессор тоже что-то доказывает огромным, обосранным штурмовикам, глядя снизу вверх. Надо клинок держать аккуратно, а то великий герой себе что-нибудь может отрезать, и из кишков выбираться.
Пока парни на обосрашках и не поняли, что демон уже ушёл, надо срочно пользоваться положением. Если они сообразят, что мой воображаемый друг уже вдоволь наигрался, и сейчас перед ними тот самый человек, то нас порежут и заберут имущество. Пока у меня в руках пылает праведным огнём мой большой кухонный нож, надо их шугнуть отсюда.
Сделал страшное лицо и расфокусировал зрение. Иду к моим зверёнышам, стоящим у группы бойцов. Палаш в этом состоянии имеет астральную составляющую, он прекрасно режет всё, при этом не важно, будет это лезвие, обух или плашмя. Всё, к чему прикоснётся лезвие, просто дематериализуется. Я шёл как зомби, держа своё оружие в руке под углом градусов тридцать, как в кино про самураев. Специально выстраивал траекторию движения таким образом, чтобы задеть как можно больше неразрушимых предметов. Провёл плашмя, и плоскость оставила профиль половины клинка в камне. Небольшой доворот, и кусок брони, отделённый от перевёрнутого кунга, глухо упал на землю. Ни единая мышца на лице не изменила своего положения, когда случайно срезал ствол и часть станка искорёженного пулемёта.
— Мы идём к огням великих. Жертва открыла путь. Закат мира близок, но нам надо успеть, — произнёс я набор слов, постаравшись голос сделать как можно более отстранённым.
Мои зверёныши стали в стойку «собака-подросток хочет поймать белку», а Жупел по-мультяшному развёл руками и одновременно пожал плечами в стиле «куда хозяина скажет, туда я и пойдёт». Я картинно ткнул палашом в направлении пекла и обернулся к моему вымогателю, как будто только что о нём вспомнил. У него, кстати, седых волос прилично добавилось.
— Забирай живых, всех живых, — и показал на нескольких раненых, которым пытались оказывать помощь, — а мёртвых оставь мне. Убирайтесь, — и я пошёл по кругу делать большой обход своих владений.
Когда тебе удаётся придушить скреббера голыми руками, с тобой спорят весьма неохотно. Народ похватал раненых, остатки снаряжения и пронёсся мимо нас на уцелевших машинах. Отсчёт пошёл!
Я даже не сомневаюсь, что как только они доложатся командирам, то получат по ушам, и за нами отправят целую банду непугливых и жадных. Ещё бы, как минимум одна белая жемчужина, и непонятно, что ещё можно отжать у такой странной компании. Одна куча суперспека из янтаря стоит бешеных денег. То, что за нами отправят погоню, это даже не надо быть финансовым аналитиком, чтобы предсказать. Только вопрос, сколько у нас времени и где взять другой транспорт? На ногах не успеем, и срочно нужно найти способ затеряться.