Хотелось ответить что-нибудь острое, но ничего искромётного в голову не приходило.
— Это ты в моём душе, а не я в твоём. Ты только что выпуталась даже не хочу спрашивать откуда и тебе в любой момент может что-то понадобиться, нет? — казалось, машина ухитрилась передать удивление и добросовестное беспокойство хозяина о госте. — Ты собралась в этом случае голой по комплексу бегать, чтобы до меня добраться? Или одеваться, потом раздеваться, потом опять одеваться?!
— Логично. Не сообразила.
— Я думала, ты понимаешь, что в таких местах тебе достаточно попросить меня о чём-нибудь деликатном даже оттуда, где ты сейчас. Может же быть что-нибудь такое, чего при мужчине сказать нельзя? А услышать я должна?
— Да. Прикольно. Извини. Не думала, что у тебя всё настолько продумано.
— Зря. Я в первую очередь женщина и хозяйка. Несу полную ответственность за комфорт близких гостей женского пола.
— А мужского?
— У них ниже порог физиологических потребностей.
Помывшись, Жаннат очень быстро переоделась в первую попавшуюся одежду из хозяйского шкафа и присоединилась к заседанию за столом в отдельной беседке.
Виктор, Дашка и Рухшона вели себя так, как будто были знакомы триста лет: сидели расслабленно, смеялись, болтали, напряжения незнакомых людей вообще не ощущалось.
— И не скажешь, что вы по большому счёту только вот-вот познакомились, — недовольно проворчала она.
— Дария более коммуникабельна, чем ты, — ухмыльнулся Виктор. — И демонстрирует больше приязни к окружающим.
— Все так всегда и говорили, — мгновенно продублировала улыбку сестра, выглядящая относительно неплохо, особенно с поправкой на случившееся.
— Жанка из нас всегда была плохим полицейским, — продолжила Дашка. — Въедливым, пунктуальным, внимательным к мелочам. А я — типа добряк-гуманитарий. Когда мы хотели кого-нибудь расколоть, мне всегда было достаточно начать улыбаться на её фоне.
— Вы начинали обсуждать, что есть какая-то там тяжёлая пехота, — Жаннат обличительно ткнула пальцем в парня. — Заодно расскажи, что это у тебя за расширения? Как тебе удалось отбиться от нашей родни? И каким образом ты голый инфру держишь, от которой даже у меня зубы сводит?
— Нечего рассказывать. Я вообще пришёл в себя, по-хорошему, в аэропорту во время пограничного контроля, когда сюда прилетел. Помню кое-что из другой личности, но в этом теле — как будто гость, — Виктор похлопал себя по плечу. — В сравнении с предыдущим опытом если, стали посильнее регенерация и физподготовка, включая очень специфическую. Ещё периодически новые ощущения всплывают: почувствовал, как лазер цель подсвечивал.
— Ещё?
— Что твоих родственников можно не бояться.
— Ещё?
— Кое-что по мелочи. Продолжаю разбираться.
Близнецы озадаченно переглянулись.
— А со мной сейчас какая из твоих голов говорит? — поинтересовалась Рухшона. — Которая себя помнит или вторая?
— Та, которая училась в университете и знает, кто такой Махмуд Газневи.
— Хорошо. Мне этот человек нравится, — мягко улыбнулась администратор.
— Но это всё не те вопросы, дамы.
— А какие тогда те? — Жаннат решительно принялась за еду, придвигая сразу несколько тарелок. — Ничего себе. Что, органик??? — она посмотрела на хозяйку заведения совсем другими глазами.
— Конечно. Ты же не думаешь, что я кормлю синтетикой? Особенно личных гостей?!
— Кажется, теперь понимаю, как ты на самом деле отбилась от наезда местных ментов, — с набитым ртом заключила азиатка. — С таким меню и остальное в этом заведении должно соответствовать. Включая связи, да?
— Всё совсем не так, как ты себе представляешь. Но это не может быть нашей темой разговора.
— ДАМЫ. Давайте вернёмся к делу и поймём задачи? — единственный мужчина за столом напомнил о себе, деликатно вмешиваясь в готовившуюся разразиться дискуссию.
— Вначале бы понять, кто ты на самом деле, — вздохнула Жанна. — Хотя мне уже и неудобно в третий раз спрашивать.
— А какая разница, кто я? — Виктор искренне удивился. — Вообще не имеет значения, потому что я в данном случае никак не твоя цель, а в лучшем случае инструмент. Мой функционал, говоря прагматично, вторичен до тех пор, пока я на твоей стороне. А я на ней.
— Это почему ещё? — азиатка внимательно осмотрела на свет ягоду клубники.
Придраться было не к чему.
— Потому что определяющее — к чему стремишься ты. Вы с Дариёй, если совсем точно. Даже если я как инструмент вам не подхожу, можно найти и другие. Главное — плясать от задачи. Которые определяешь ты. ЧЕГО ТЫ ХОЧЕШЬ?
— Жанка сейчас на тормозе, — констатировала сестра. — У неё отходняк. Она не врубается.
— А почему ты тогда не спрашиваешь о планах Рухшоны? — дотошно поинтересовалась Жанна.
— Потому что у нас с Виктором свои отношения на эту тему, — моментально отреагировала хозяйка. — Мы, в отличие от вас, здесь живём и никуда в скором времени выезжать не собираемся.
— И у неё нет ваших проблем, — продолжил парень. — А те, что есть, плюс-минус понятно, как решать. Там для планирования ваша информация не нужна. Извиняюсь.
Сёстры переглянулись.
— Если вам нужно пообщаться наедине, скажите.
— Да нет, не нужно. Раз Дашка тут и она относительно здорова, то я бы домой отправилась, — вздохнула Жаннат. — Раз по нам здесь ракетами садить начали. Видимо, лучше вернуться.
— Мой вопрос вам, давно хотел. Даш, не было возможности спросить; как ты оказалась на набережной без сознания? Рядом с машиной и ворами?
— Доехала до перекрестка двух бульваров, — припомнила недавняя пациентка Зелёнки. — Там был похожий парк, но не как на набережной, я по фото и видео сужу. Только собралась выходить из машины — и как свет в голове выключили. В себя пришла только в больнице. Помогло?
— Да не особо, — единственный мужчина за столом задумался.
— Кстати, Вить. Помнишь, ты во время нашего общения вспоминал регион с трилингвами? — между делом уронила вторая близнец.
— Помню.
— Я не нашла его в этом мире. — Она спокойно посмотрела на собеседника, ожидая его ответа.
Тот промолчал, потому Иманберды продолжила:
— Прогнала через поиск несколько раз базу. Здесь у вас хотя и дикость сплошная, конечно, но всё-таки индустриальное общество. Не подскажешь, в каких это местах такие аборигены живут? Раз на твоей планете ноль?
— А что там за языки? — моментально вскинулась владелица заведения.
— Белуджи, пашто и, как понимаю, тот, на котором вы говорите, — услужливо выстрелила ответом Жаннат.
— Форсии кобули, — качнул подбородком Виктор, обращаясь к хозяйке.
— Поняла. Без разницы, — кивнула Рухшона, имея ввиду поддиалект, затем повернулась к гостье. — В этом мире нет, зато есть в других, куча. Приехали же мои родители сюда откуда-то? — она равнодушно зевнула. — Я, если что, его на достоверность тоже мониторю. Ладно, ты всё равно не отсюда, к тому же вы валите скоро, потому скажу… У меня здесь искусственный интеллект работает.
— Модель какая? — заинтересовалась Дария.
Хозяйка ответила.
Вторая близнец уважительно присвистнула:
— Получается, ты нас тут всех чуть ли не рентгеном видишь?
— Что касается правды-неправды, да. Он не врёт, когда говорит, что не помнит про импланты. А у тебя что, другая телеметрия?! — Рухшона наклонилась над столом и толкнула в плечо Жанну.
— Такая же, — нехотя вздохнула та. — Но как-то дико. Чтобы такие расширения, живой имплантат, сам без копейки денег, обитает в яме…
— СТОП. Подробнее? — хозяйка заведения требовательно посмотрела по очереди на Иманберды и на мужчину.
Виктор медленно и шумно вздохнул, выпуская воздух через плотно сжатые губы и глядя на Жаннат:
— Мы же договаривались!
— Бл*. Я случайно. Не намеренно проговорилась, — фальшиво и ненатурально покаялась та.
— Ты сейчас врёшь, — припечатала администратор. — И обманываешь его преднамеренно. Ладно, что там за яма?
— Вить, она злится и испытывает любопытство в твой адрес, — Дария мягко улыбнулась и коснулась пальцами тыльной части ладони товарища. — Она очень неправа и потом будет об этом жалеть. Пожалуйста, не сердись.
— Только ради тебя, — проворчал обладатель клетчатой рубахи, опуская взгляд.
— А что такого?! — искренне удивилась Жаннат. — Ну да, я стерва. Согласна. Только что вложила тебя по полной, хотя мы и договаривались об этом молчать. Но ты же сам говорил: «Никогда не стесняйся бедных друзей, пожилых родителей, простой одежды, скромной жизни». Разве нет? Так чего тебе стесняться своей дыры?
— Ты сейчас очень неправа, — процедил Виктор, отворачиваясь в сторону.
— Кстати, как ты назвал автора этих строк? Его в моей базе тоже нет. — Жанна не мигая сверлила взглядом собеседника.
— Омар Хайям, — теперь мягко улыбалась уже Рухшона. — Ты просто из тюрков, не фарси, вот и не знаешь, ммм, азбуки. Это как… не знаю. Классика, короче! Не одна тысяча лет поговорке. Кстати, он и на вашем тюркском писал! Когда он жил, у образованных людей ваш и наш языки были обязательной нормой.
— Хм. Ладно, возможно…
— Не «возможно», а так и есть, — вежливо, но твердо настояла на своём владелица заведения. — У вас за это время просто язык менялся. Не то что сильнее, а вообще менялся. Я не говорю по-вашему, но, насколько знаю, вы собственный тысячелетний текст не прочтёте и не поймёте же?
— У нас и письменность не та, что в древности, не только сам язык… А вы что, свой понимаете, что ли?!
— Да. А мы Хайяма и сейчас понимаем. Морфологические и грамматические изменения языка незначительны и непринципиальны. Менялись значения слов, но есть куча словарей, в которых можно посмотреть то или иное понятие, когда встречается незнакомое значение. Если же человек хорошо образован, то он и устаревшие слова часто понимает. Уж этого автора, да известную цитату, точно прочтёт.
— Хм. Ладно, ты не врёшь, — задумалась Жаннат на мгновение, сверяясь с интерфейсом.
Рухшона звонко расхохоталась в ответ.