— Знаю, — отозвалась она. — И прощаю. Потому что знаю, почему ты это сделал. Мне следовало рассказать тебе все с самого начала, объяснить. А я не сделала этого, и даже больше: не сделала ничего после, просто исчезла. А потом появилась вновь и… и все снова пошло не так.
— О чем ты говоришь? — теперь Дюпре насторожился и, подскочив с кровати, приложился щекой к решетке, чтобы лучше слышать ее слова.
— Антуан, — грубые пальцы просунулись в щель между решеткой и попытались дотянуться до его сжатого на прутьях кулака. Дюпре обомлел и, затаив дыхание, смотрел на эту потрепанную жизнью руку, не в силах ни поверить, ни принять.
— Антуан, прости меня, — прошептала она, и Дюпре расслышал каждое ее слово.
— Одри?
— Да. Вернее, нет, мое настоящее имя — Летиция.
— Летиция, — ошалело повторил он. — Я не хотел этого делать, я не желал… — срывающимся голосом заговорил он, — … не так. Я не мог больше выносить твою ложь, ты понимаешь? — его рука с силой треснула по решетке, так что та жалобно загудела. — Я — не убийца!
— Тише, тише, — попросила его Летиция, с опаской глядя в сторону коридора, но там по-прежнему все было тихо. Или их конвоиры пили и играли в карты, или уже спали.
— Как ты могла? Как могла? — вопросил Дюпре пустоту, не совсем сам понимая, о чем он. Как она могла что: умереть? Или бросить его.
— Ты бы уничтожил меня, приди я к тебе через день в новом теле, — грустно вздохнула Летиция. — А оставаться в старом я больше не могла. Да что говорить, ты уничтожил меня спустя столько месяцев.
— Ты снова лгала мне, — обвиняющим тоном произнес он.
— В чем?! — не выдержала Летиция. — В том, что пыталась скрыть от тебя не мою тайну? Пыталась прикрыть влюбленного, как я полагала, Гая? То, что он оказался бездушной сволочью — это уже отдельная история.
— Ты перешла в тело… горничной? — наконец, осознал Дюпре.
— Да, — просто ответила Одри.
— У тебя не было выхода.
— Ты мне его не оставил, — зло огрызнулась она с той стороны.
— Да, прости, — сдавшись, проговорил он. — Но если бы мне дали еще одну попытку, я бы все равно убил тебя.
— Но почему? — с ужасом произнесла Одри.
— Потому что ты — изоморф, Летиция. — Он впервые назвал ее по настоящему имени, но не забыл тут же навесить на него ярлык.
— Скажи, ты ненавидишь тигра за то, что он убивает лань?
— Не надо, Одри, — попытался остановить ее Антуан.
— А свое правительство, которое посылает солдат на войну? Так почему же меня? Во все времена человечество делает худшие вещи, прикрываясь благими намерениями. У меня нет выбора: убивать или нет, такова моя сущность!
— Вот эту сущность я и ненавижу, — глухо прорычал Дюпре. — Моя работа — бороться с такими, как ты.
— Но ты любил меня, — после мучительной паузы раздалось из-за стены.
— Я любил Одри.
— Та Одри, которую ты любил — это и есть я. Скромная серая мышь, которая была до меня, никогда бы не посмотрела на тебя, даже не заговорила. У нее был жених, который трудился в швейной мастерской своего отца, убогое создание, никогда не прыгавшее выше своей головы, и точно такой же была Одри. Она собиралась выйти за него замуж и нарожать кучу таких же безликих унылых детишек.
— Именно! А что осталось после тебя, кроме холодного тела? Даже та женщина в номере, которую я задушил — она мертва. Она — мертва, но не ты, — он выплюнул последнее слово с какой-то изысканной ненавистью.
— Что ж, прости, что я хочу жить. Это, наверное, так странно. — Одри замолчала, по тихим звукам Дюпре догадался, что она… плачет? Изоморфы ведь не могли испытывать никаких чувств, старые прожженные твари.
— Ты плачешь? — тихо спросил он. Дюпре никогда не мог спокойно переносить ее слезы. Сейчас, совершенно не видя собеседницы, ему представлялось, что по ту сторону стены стоит его Одри. И он снова, болван, довел ее до слез. — Не надо, пожалуйста, — его пальцы протолкнулись в щель и через несколько мучительных секунд дотянулись до ее пальцев.
— Ты не должен был этого делать, Антуан. Нам надо было просто поговорить.
— О чем? — он хотел убрать руку, но она не позволила, ухватив его обеими руками.
— О том, что я никогда не забывала тебя. И, если бы ты не был так категоричен, я через час после перемещения вновь была бы с тобой. Я понимаю, что это звучит жутко, но… у меня, правда, нет иного способа. Ни у кого из нас. Так мы рождаемся, и так живем.
— Вы рождаетесь? — заинтересовался Дюпре.
— Да, и я расскажу тебе все, что захочешь, если ты поймешь главное.
Он молчал, только слышно было в тишине его громкое неровное дыхание.
— Я люблю тебя, Антуан.
— Ты сводишь меня с ума, — шевелюра толкнулась в решетку его клетки.
— Нет, я не знаю, что с нами будет дальше, поэтому… должна была сказать.
— С нами? — Дюпре поднял голову. — Но ведь ты можешь…
— Нет, Антуан, не могу. Я и так потратила слишком много сил во время незапланированного перехода. Ты меня едва не убил, по-настоящему.
— И что теперь?
— Теперь я застряла.
— Как Гай?
— О, нет. Гая держит что-то другое, — она развернулась и присела на пол камеры, оперевшись спиной о решетку. — Ему зачем-то нужна эта девчонка, и теперь я не сомневаюсь, что это не романтические чувства.
— Настолько нужна, что он готов рисковать собой?
— Поверь, я сама не знаю. Увы, я не успела разобраться.
— Да, как ты сюда попала? — спросил Дюпре, присаживаясь на корточки лицом к решетке со своей стороны стены.
— Гай подставил меня.
— Кража? — он не видел, как она кивнула, но догадался по последовавшему молчанию. — Вот подонок.
— Да, он такой.
— Он ведь знает, в каком ты состоянии?
— Знает.
— То есть сознательно обрек тебя на тюрьму.
— Ну, через какое-то время я восстановлюсь, — осторожно заметила Одри.
— Через какое? — уточнил Дюпре.
— Не знаю, месяц-два.
— Месяц? За это время тебя могут еще раз убить.
Одри предпочла промолчать на последнее замечание.
— Но почему ты решила покрыть его, даже будь он сто раз влюблен?
Одри по-прежнему молчала.
— Из-за нас? — неуверенно спросил Антуан.
— Да, — долетело до него тихое, бестелесное эхо.
— Девочка моя, девочка, — горячо прошептал Антуан, и пальцы вновь потянулись к нему. Дюпре поймал их и прикоснулся к ним губами, целуя каждый по очереди. Это были незнакомые ему натруженные руки, но Антуана сейчас это не останавливало. — Мерт, ты должна выбраться отсюда. Я не вынесу, если ты погибнешь.
— Ты непоследователен, Антуан, — грустно засмеялась она.
— Да, — ответил он, продолжая целовать ее руку.
Глава 16
— Привет, — раздался знакомый бархатистый голос в трубке, который Саша спросонья не узнала.
— Привет, — на автомате ответила она, а потом воспоминания вчерашнего дня накатили на нее шквальной волной, и она едва не выпустила трубку из пальцев. Так хотелось думать, что все случившееся было дурным сном. И ей удавалось, но только лишь пока она спала.
— Что случилось? — вкрадчиво поинтересовался Гай, разыгрывая обиду. — Ты вчера сбежала без предупреждения.
— Прости, надо было разобраться со срочными делами, — не слишком любезно ответила Саша, подымаясь и натаскивая на себя рубашку. В зеркале на нее смотрело худое и не слишком изящное тело. Она была стройной, но немного плоской, без ярко выраженной талии и с небольшой грудью. Как она могла решить, что ее внешность способна кого-то привлечь, к примеру, Гая? У Стеффи была хотя бы аппетитная попка со слов голландца. И только Костя ей нес что-то про глаза.
— Ты еще там? — переспросила трубка. Очевидно, Гай ей что-то говорил все это время. Необходимо было сосредоточиться. Саша решила сказать Гаю в лицо все, что о нем думает: о нем и его методах, о его лжи. Может, плюнуть прямо в его холеную морду, в общем, отвести как-то душу напоследок.
— Ты свободен в обед? — задала она свой роковой вопрос.
— Уже обед, Саша, — мягко пожурил ее он. — У меня или у тебя? — задал свой любимый вопрос, от которого еще недавно у нее мурашки бежали по коже. Теперь же у нее мурашки, огромные такие и в борцовках, бежали при воспоминании о вчерашнем вечере.
— В кафе на площади, возле гостиницы, — произнесла она, предусмотрительно выбрав наиболее людное место. Больше ее никто не загонит в угол.
— Хорошо, как пожелаешь, — в его голосе слышно было плохо скрываемое разочарование.
— Да, все, как я пожелаю, — зло сказала Саша, захлопывая телефон. Потом, подумав, вновь его раскрыла, набрала рабочий номер и сказалась больной. Извинилась за недоставленные вчера во второй половине дня пакеты и попросила приятеля развезти их за нее. Покончив с деловыми вопросами, Саша стала приводить себя в порядок.
Когда Саша вышла на площадь, Гай уже сидел за столиком и листал газету. Оглядевшись по сторонам, она заметила в сквере Костю — что ж, ему повезло: если он наберется терпения, то увидит очень занимательную сцену.
— Привет, — Саша опустилась на соседний стульчик.
— Отлично выглядишь, — не преминул заметить Гай, а Саша едва не скривилась, потому что ей так и не удалось замаскировать следы вчерашнего потрясения.
— Ты тоже, — машинально ответила она, давая себе время на передышку.
— Так расскажешь мне, что у тебя с тем мальчиком? — спросил он почти безразлично, но Саша видела, что на самом деле этот вопрос его беспокоит.
— Да так, ничего, — в тон ему, небрежно заметила Саша, — к слову, он оказался единственным мальчиком, который говорил мне правду.
— Ты о чем? — напрягся Гай.
Саша уже готова была вывалить ему все начистоту, все, что у нее накопилось, как вдруг рядом с собой, по левую руку, заметила мать Гая. Женщина не появлялась уже довольно давно, и теперь Саша даже слегка оторопела.
— Что такое? — Гай посмотрел в ту же сторону, куда уставилась Саша.
— Твоя мать, — проговорила Саша.
— Я вижу, что ты зла на меня, но давай хотя бы поговорим. Саша, вместе мы во всем сможем разобраться, — слова текли из него непрерывным потоком.