Сторонники переговорного процесса в арабском мире придерживались противоположной точки зрения, согласно которой установление мира приведет к уходу Израиля с оккупированных им территорий, признанию права палестинцев на создание собственного государства и, в сущности, к уменьшению израильской угрозы арабским странам, так как Израиль станет территориально меньшим и более уязвимым. Арабские экономисты, занявшие положительную позицию по отношению к мирному процессу, утверждали, что в рыночной экономике в период мира чистые экономические принципы необязательно будут в пользу Израиля, ведь если арабские государства предоставят удобные условия для иностранных инвестиций, они могут стать более привлекательными, чем Израиль. К тому же, – продолжали они, – отказ установить экономические связи с Израилем подкрепляет утверждения Израиля, что нет арабов, желающих мира, и дает ему повод продолжать оккупацию, гнет и экспансию.
Убийство Рабина как поворотный момент
Отсутствие единства в арабском мире по отношению к мирному процессу отчетливо проявилось в реакции на убийство главы правительства Израиля Ицхака Рабина 4 ноября 1995 года[55]. Совет сотрудничества государств Персидского залива выразил официальные соболезнования по поводу убийства, аналогичным образом поступили и некоторые другие правительства арабских стран. Отдельные арабские лидеры присутствовали на похоронах, помимо прочего, и из-за присутствия на них ведущих политических лидеров со всего мира.
При этом реакция арабов на убийство Рабина колебалась между опасениями сторонников политического процесса за его судьбу и облегчением, а также радостью, в основном среди исламистов (не только палестинских), которые считали Рабина «костоломом» периода интифады и ответственным за убийство лидера «Исламского джихада» Фатхи Шикаки, уничтоженного агентами Моссада на Мальте 29 октября 1995 года, за считанные дни до гибели самого И. Рабина. Так, Фронт исламского действия в Иордании – стране, уже имевшей на тот момент официальный мирный договор с Израилем, – выразил удовлетворение убийством И. Рабина.
Студенты Каирского университета митинговали три дня подряд против присутствия Х. Мубарака на похоронах И. Рабина в Иерусалиме (кстати, это был первый и до настоящее времени единственный визит Х. Мубарака в Израиль). В то же время они протестовали против планов Вашингтона перевести посольство США в Израиле в Иерусалим, а также осудили привлечение гражданских лиц к суду военных трибуналов в самом Египте, равно как и введенные правительством ограничения свободы прессы и профессиональных объединений и запрет на политическую деятельность в университетских кампусах.
Неординарность убийства И. Рабина и масштаб потрясения, которое оно вызвало в Израиле и во всем регионе, послужили причиной ожидания, что вследствие этого лагерь сторонников мира усилится. После того как король Хусейн и глава Палестинской администрации Ясир Арафат принесли соболезнования вдове погибшего израильского премьера Лее Рабин, ожидалось, что сожаление выразит и президент Сирии Хафез Асад, чего, однако, так и не произошло.
В арабской прессе, в особенности в газетах Иордании и стран Персидского залива, равно как и публикуемых в Лондоне, разные авторы выражали тревогу за судьбу мирного процесса после убийства И. Рабина, опасаясь, что оно, возможно, приведет к остановке процесса и вместе с этим к прекращению демократизации арабских стран. Эта точка зрения основывалась на мнении, разделяемом многими, что конфликт с Израилем использовался арабскими правителями как основной предлог и механизм предотвращения демократизации и ограничения гражданских прав в арабских государствах. В этом смысле представители наиболее либеральных кругов в арабских странах воспринимали мирный процесс как источник надежды на политические изменения в своих государствах.
Убийство И. Рабина воспринималось как свидетельство силы правых радикалов в Израиле и существования антидемократических кругов в израильском обществе, в противовес существовавшему прежде образу государства, объединенного вокруг своих демократических институтов. Именно поэтому многие арабские политики и интеллектуалы надеялись, что убийство И. Рабина подвигнет израильское правительство во главе с Шимоном Пересом к консолидации лагеря сторонников мира и подавлению крайне правых, в основном поселенцев, которые воспринимались арабами как самое большое препятствие миру. Утверждалось, что убийство И. Рабина праворадикальным религиозным израильтянином является ясным доказательством того, что вести переговоры о мире, одновременно с этим не отмежевавшись от правых и религиозных кругов, невозможно.
Баланс надежд и разочарований арабского мира по отношению к процессу Осло – это нарастающее горькое разочарование характером ведения переговоров и их результатами. Даже в Иордании, несмотря на недвусмысленную поддержку правящей Хашимитской династией мирных отношений с Израилем, разочарованы тем, что установление мира не принесло долгожданных плодов в виде «дождя» иностранных инвестиций и резкого роста темпов экономического развития в целом.
Нужно с сожалением признать, что немалая доля ответственности за это разочарование лежит на Израиле. Во всем, что касается повседневной жизни палестинского населения – передвижения, занятости, экономической деятельности, – ситуация в годы Осло практически не улучшилась, скорее напротив, вводимый Израилем после каждого теракта на недели, а порой и месяцы режим «блокады территорий» наносил значительный урон возможности поддерживать на Западном берегу и в Газе минимально приемлемый уровень жизни. Очень вредили коррупция и отсутствие прозрачности власти в Палестинской администрации, получавшей значительную финансовую помощь из-за рубежа, часто оседавшую на банковских счетах высших функционеров ПНА и не доходившую до страдающего от притеснений населения. Частая смена правительств в Израиле и следовавшее за этим раз за разом изменение политического курса стали причиной зигзагообразного движения, что вызывало осложнения в отношениях между сторонами. Эти отношения по многим причинам зашли в полный тупик, в результате чего в конце сентября 2000 года начался новый виток масштабного насилия.
Глава VI. От мирных переговоров – к новому витку эскалации (вторая интифада, 2000–2005 годы)
Лидеры ООП утверждали, что вторая интифада началась как народное восстание, ставшее результатом скорее неудачи семилетнего промежуточного периода (1993–2000), нежели того факта, что Кемп-Дэвидские переговоры зашли в тупик. Ухудшение повседневной жизни палестинцев на территориях, сильно усугубленное разделением Западного берега на восемь «не соприкасающихся друг с другом гетто», в результате которого палестинские города превратились в «огромные тюрьмы под открытым небом» (цитата из официального документа ПНА[56]), – все это привело к нарастанию в среде палестинцев огорчения, гнева и отчаяния, готовых выйти на поверхность в любую минуту.
С точки зрения палестинского руководства, основной причиной второй интифады была продолжающаяся оккупация территорий. Именно оккупация стала причиной отчужденности, разочарования и ярости палестинцев в отношении Израиля. В качестве «скрытых причин» второй интифады лидеры ООП выдвигали те же аргументы, которые были использованы с целью объяснить провал переговоров в Осло: (1) удвоение числа поселенцев с 1993 по 2000 год (при этом палестинцы включают в число поселенцев и жителей еврейских районов Восточного Иерусалима, где во второй половине 1990-х были построены два больших новых еврейских района: Хар-Хома и Рамот-Шломо); (2) ограничение свободы палестинцев посредством контрольно-пропускных пунктов и строительства объездных дорог; (3) конфискация палестинских земель и снос домов палестинцев; (4) отказ израильтян выполнить свои обязательства, в том числе уход с территорий и освобождение заключенных. К этому списку палестинцы добавляли недовольство стилем ведения переговоров со стороны Э. Барака и членов его команды в 1999–2000 годах (в частности, тем, как он, по их мнению, унижал избранного палестинского президента Я. Арафата), а также свою абсолютную неуверенность в конечных целях израильской стороны.
В качестве дополнения к упомянутым выше скрытым причинам палестинцы указывали на два факта, послуживших непосредственными катализаторами взрыва насилия: посещение Ариэлем Шароном Храмовой горы 28 сентября 2000 года, а также неоправданно жестокое применение силы израильской полицией при подавлении на начальном этапе, как утверждается, спонтанного взрыва негодования, инициированного невооруженными массами демонстрантов в первую неделю интифады. Лидеры ПНА утверждали, что широкие массы оказались вовлеченными в войну за национальное освобождение против израильской оккупации с решительным намерением достичь суверенитета над палестинскими землями[57].
Для палестинцев эскалация интифады после февраля 2001 года была напрямую связана с политикой израильского премьер-министра Ариэля Шарона, которая заключалась в неторопливом, но систематическом отходе от договоренностей, достигнутых в Осло, уничтожении самой инфраструктуры палестинской государственности, в результате чего Я. Арафат и его приближенные все меньше контролировали происходящее на территориях, формально находившихся в их ведении. Палестинцы неоднократно заявляли, что интифада направлена не против Государства Израиль или его жителей, но против продолжающейся оккупации палестинских земель. По их словам, террористические акты, проводимые различными боевыми палестинскими группировками против израильтян, несоизмеримы по своему размаху и числу жертв с силовыми операциями, которые проводят против палестинских арабов израильская армия и спецслужбы. Как и израильтяне, палестинцы пришли к выводу, что на противоположной стороне не было ни одного партнера для переговоров и что, выражаясь словами М. Баргути, «интифада будет длиться столько, сколько будет длиться оккупация. Израильтяне же никогда никому ничего не отдают, если только их не заставляют сделать это силой»