Глава Х. Что дальше? [100]
Принявшее присягу 31 марта 2009 года тридцать второе правительство Израиля во главе с Биньямином Нетаньяху вынуждено будет решать проблему выработки новой политики на палестинском направлении. Тот факт, что ни одна из ранее предлагавшихся схем, среди которых «мир в обмен на территории», «два государства для двух народов» и другие, не работает, прямо признал новый министр иностранных дел Авигдор Либерман, заявивший 7 апреля 2009 года на конференции в Иерусалиме, что «мирные переговоры с ПНА зашли в тупик», и необходимо «разрабатывать новые идеи» [101] .
При разработке новых идей и новых подходов к палестинской проблеме правительство Б. Нетаньяху вынуждено будет считаться с теми изменениями, которые произошли в регионе. Последовавший вслед за событиями в секторе Газа в июне 2007 года фактический раскол Палестинской национальной администрации на две части – сектор Газа, управляемый движением ХАМАС, и Западный берег, управляемый Махмудом Аббасом, – равно как и вполне реальная возможность захвата власти ХАМАСом на Западном берегу, где по результатам выборов в Законодательное собрание исламисты также получили большинство голосов (74 места из 132, т. е. 56 % депутатского корпуса), ставят перед Израилем проблему выбора адекватной внешней политики [102] .
Продолжать риторику «двух государств для двух народов» более совершенно невозможно. Движение ХАМАС полностью контролирует сектор Газа и пользуется среди жителей сектора достаточно высокой, хотя и не абсолютной, поддержкой. Кроме того, сохраняется опасность военного переворота, аналогичного произошедшему в июне 2007 года в Газе, но уже на Западном берегу. Наконец, перед глазами нового премьер-министра Израиля – противоречивые результаты войсковой операции в секторе Газа, которая не привела ни к свержению режима ХАМАСа, ни к ослаблению его поддержки среди местного населения. Новое правительство устами министра иностранных дел А. Либермана дистанцировалось от решений конференции в Аннаполисе, состоявшейся в ноябре 2007 года, признав путь договоренностей с администрацией М. Аббаса бесперспективным.
Между тем, несмотря на неоднозначность последствий, которые повлек и повлечет за собой раскол ПНА на две части, необходимо подчеркнуть также те потенциальные выгоды, которые Израиль может из этой ситуации извлечь. Во-первых, агрессивная политика, проводимая движением ХАМАС, может быть выгодной Израилю с точки зрения информационного противостояния на поле западного общественного мнения: становится совершенно очевидно, кто агрессор, кто подрывает мирные инициативы и кто виновен в срыве тех или иных решений. Этот тезис нашел свое подтверждение во время военной операции в Газе, когда лидеры ЕС и президент США выразили Израилю поддержку [103] . Так, Дж. Буш возложил ответственность за происходящее в Газе именно на ХАМАС, а канцлер Германии А. Меркель подчеркнула, что «защита граждан и территории государства является законным правом Израиля» [104] . Во-вторых, военный переворот в секторе Газа и де-факто раскол ПНА на две части дает возможность отказаться от идеи палестинского государства – идеи, и без того, мягко говоря, не близкой сердцу Биньямина Нетаньяху. Наконец, раскол ПНА дает возможность разрушить укоренившееся в умах представление о некоем политическом единстве «палестинских» территорий. К тому же важно подчеркнуть, что собственно палестинскими ни Западный берег, ни сектор Газа никогда не были: если между 1948 и 1967 годом они принадлежали Иордании и Египту соответственно, то после Шестидневной войны перешли под контроль Израиля. Следует отметить, что для Иордании палестинское государство представляет не менее серьезную проблему, чем для Израиля, так как 75 % ее жителей – палестинские арабы. Сам акт провозглашения палестинского государства на Западном берегу и в Газе может стимулировать определенную часть палестинского населения Иордании к антигосударственным действиям, как случилось в «черном сентябре» 1970 года. Это приведет по меньшей мере к дестабилизации общественной жизни страны. Потенциальная возможность хаоса в Иордании, безусловно, противоречит стратегическим интересам Израиля.
Необходимо также отметить, что, отказываясь от выполнения решений конференции в Аннаполисе, израильское правительство имело на то определенные основания. Участники конференции в американском городе Аннаполисе подтвердили свою приверженность идее создания палестинского государства рядом с Израилем. Эта парадигма решения палестино-израильского конфликта игнорирует ряд важных аспектов: во-первых, после де-факто раскола ПНА необходимым условием для создания палестинского государства является объединение Западного берега и сектора Газа под одной властью, что на данный момент представляется задачей практически неразрешимой; во-вторых, очевидна экономическая несостоятельность потенциального палестинского государства; в-третьих, исторический опыт разделенных государств показывает, насколько велика вероятность раскола (Объединенная Арабская Республика распалась в 1961 году; Бангладеш выделилась из Пакистана в 1971 году). Наконец, нельзя не отметить тот факт, что сам Аннаполисский процесс начался ровно тогда, когда и бывшему премьер-министру Э. Ольмерту, и бывшему президенту США Дж. Бушу-мл. был крайне необходим видимый дипломатический успех: Э. Ольмерту – после Ливанской войны, где его кабинет не сумел достичь поставленных целей; Дж. Бушу – из-за всё возраставших трудностей в поддержании в глазах американской общественности идеи об успешной демократизации Ближнего Востока. Растущее недовольство широких слоев американских граждан тем, насколько глубоко «завязла» американская армия в Ираке, требовало какого-то противовеса, коим и был призван стать саммит в Аннаполисе.
Принимая во внимание как фактический раскол ПНА на две части, так и отказ от продолжения Аннаполисского процесса, правительство Нетаньяху потенциально, при выработке своей политики на палестинском направлении, может выбрать одну из шести возможностей:
• «модель Барака – Шарона»: с палестинской стороны у Израиля на сегодняшний день нет партнера для ведения переговоров, ведение переговоров с Махмудом Аббасом бессмысленно, т. к. его легитимность как главы ПНА крайне сомнительна (срок его президентских полномочий закончился в январе 2009 года), а из двух территориальных анклавов, входящих в ПНА, он контролирует только один (Западный берег);
• «модель Аннаполиса»: продолжать вести переговоры с Махмудом Аббасом, как будто никаких изменений в ПНА не произошло и как если бы М. Аббас полностью контролировал ситуацию, пытаясь достичь с ним некого соглашения;
• продолжать вести переговоры с Махмудом Аббасом, отдавая, однако, себе отчет в том, что любой пришедший ему на смену палестинский лидер может, и в целом имеет на это право, отказаться от всех подписанных М. Аббасом договоров, апеллируя к тому, что признанный срок полномочий М. Аббаса закончился;
• «модель статус-кво»: сложившаяся ситуация слишком неопределенна, чтобы предпринимать какие-либо решительные шаги на палестинском направлении, а потому единственное, что Израиль может, – это поддерживать статус-кво, существующий на сегодняшний день;
• переговоры с ХАМАСом – не только об освобождении захваченного в плен в июне 2006 года Гилада Шалита, с одной стороны, и тысячи боевиков исламистов, с другой (переговоры об этом и так ведутся), но и по другим вопросам, обсуждение которых чрезвычайно важно как для израильтян, так и для палестинских арабов;
• «иорданская опция»: сделать ставку не на Махмуда Аббаса, а на короля Иордании Абдаллу II, с которым вести переговоры о возвращении Западного берега под иорданский суверенитет; вопрос о Газе аналогично решать с Египтом.
Среди вышеперечисленных путей, которые может избрать кабинет Б. Нетаньяху, наибольший интерес представляют два: сохранение существующего статус-кво или же начало переговоров с Иорданией. Если переговоры с Иорданией заслуживают особого внимания как наиболее перспективная, хотя и смелая, опция, то сохранение статус-кво заслуживает такого внимания как возможность, имеющая наибольшие шансы быть реализованной на практике. Между тем остальные опции также заслуживают рассмотрения и не могут быть сброшены со счетов.
«Модель Барака – Шарона» исходит из того предположения, что у Израиля с палестинской стороны нет партнера по переговорам – партнера, который хотел бы достичь какого-либо соглашения с Израилем и мог бы реализовывать его на практике. В течение очень долгого времени одной из основных парадигм израильской политики на палестинском направлении была парадигма «мир в обмен на территории», впервые предложенная в 1970 году в плане госсекретаря США У. Роджерса. Согласно этой концепции, постепенные территориальные уступки и компромиссы, на которые Израиль готов пойти, должны в итоге привести к заключению мирных соглашений. Предпосылка применения этой модели на палестинском направлении состояла в том, что у Израиля есть партнер по переговорам, то есть тот лидер, с которым возможно вести переговоры и который в этих переговорах заинтересован. Процесс Осло (1993–2000), Соглашение Бейлина – Абу Мазена, «Декларация принципов» А. Аялона и С. Нуссейбы, «Женевская инициатива» – все эти попытки мирного урегулирования были предприняты, именно исходя из предпосылки о существовании с палестинской стороны лидера, готового к обсуждению и решению проблем [105] . На саммите же в Кемп-Дэвиде стратегия «мир в обмен на территории» была поставлена под сомнение. Идея о том, что у Израиля нет партнера по переговорам, восходит именно к саммитам в Кемп-Дэвиде в 2000 и в Табе в 2001 году, где палестинскому лидеру Я. Арафату были предложены максимальные уступки, на которые какое-либо израильское правительство соглашалось когда-либо пойти, включая раздел Иерусалима. В ответ же Израиль получил отказ – из чего и родилось представление об отсутствии с палестинской стороны партнера по переговорам и, в общем, логично вытекающий из него вывод решать проблемы в одностороннем порядке, без согласований с палестинской стороной.