Мы с Кэлом реагируем почти одновременно. Мы хватаем стол, переворачиваем его на бок и затаскиваем Аиду за него, так что между нами и окном получается баррикада.
Тем временем разбитое окно и наш импровизированный окоп обратили на себя внимание других посетителей. После секундного молчания, вызванного шоком, начинается паническое бегство к входным дверям.
– Бежим! – говорю я Кэлу.
Воспользовавшись хаосом и пригибаясь к земле, мы бежим в противоположном направлении в сторону кухни. Снайпер где-то через дорогу, а, значит, мы должны выйти через черный ход.
Мы протискиваемся через вращающиеся двойные двери на кухню. Все повара сгрудились в замешательстве, услышав шум в столовой, но не понимая, что, черт возьми, происходит.
– Выметайтесь! – кричит им Кэл.
Они разбегаются, как вспугнутые олени, и бросаются в переулок за рестораном.
Кэл достает пистолет из кармана пиджака, а я достаю свой из кобуры под рубашкой. Мой зять занимает тактическую позицию, прикрывая вход на кухню. Я проделываю то же самое с выходом.
– Хочешь остаться? – спрашивает меня Кэл.
– Давай выбираться на хрен, пока сюда не нагрянули копы, – отвечаю я.
Есть, конечно, шанс, что второй снайпер контролирует задний выход, но я в этом сомневаюсь. Думаю, мы имеет дело с тем же ублюдком с митинга. Волком-одиночкой.
На всякий случай я надеваю белый поварской халат и выхожу через заднюю дверь. Я быстро оглядываю крыши по обеим сторонам переулка, чтобы убедиться, что все чисто. Затем, спрятавшись за мусорными баками, я прикрываю дверь, пока Кэл и Аида выходят.
Мы спешим по переулку к фургончику доставки еды из ресторана. Ключи спрятаны под солнцезащитным козырьком, так что нам требуется всего пять секунд, чтобы угнать его. Мы мчимся по переулку, гремя металлическими подносами для еды.
– Какого хрена это было! – восклицает Аида, когда мы сворачиваем на Франклин-стрит.
– Это был тот гребаный снайпер, – сквозь сжатые зубы отвечает Кэл. Я вижу, что он в ярости – и не потому, что кто-то пытался его убить. Думаю, это потому, что пуля уже второй раз пролетает в десяти футах от его беременной жены.
– Ты уедешь из города, пока мы не найдем этого ублюдка, – говорил он Аиде.
– Ни за что! – кричит она. – Я не…
– Это не обсуждается! – рычит Кэл. Его тело напряглось от ярости, голубые глаза кажутся ледяными. – Я не собираюсь рисковать ни тобой, ни ребенком.
– Я останусь с тобой, – упрямо говорит Аида.
– Сейчас хуже места не придумаешь, – отвечает Кэл.
И в этот момент я понимаю то же, что и он. Снайпер никогда не стрелял в Яфью Соломона. Все это время он охотился на Кэллама. Кэл сидел на сцене прямо за Соломоном. Эта пуля предназначалась моему зятю.
– Кто, черт возьми, этот парень? – бормочу я, обращаясь к Кэлу.
Его глаза сузились и стали свирепыми.
– Именно это я и хочу узнать, – отвечает он.
Размышляя, я везу нас вдоль реки на восток.
Вряд ли это совпадение, что перед вторым выстрелом снайпер дождался, когда мы с Кэлом соберемся вместе за ланчем.
Этот парень затаил зло на нас обоих.
Но почему…
Я пытаюсь пробежаться по списку наших общих врагов. Мы определенно рассердили русских. После того как их последний глава выстрелил в младшую сестру Кэла, Фергус Гриффин выпустил в него всю обойму и оставил истекать кровью на полу балетного зала.
Кроме того, Неро украл бриллиант из их сейфа в «Альянс-банке» – правда, я не уверен, что они уже об этом узнали. Камень был национальным достоянием, украденным «Братвой» из «Эрмитажа», прежде чем мы избавили их от этой ноши.
Этот бриллиант спонсировал наш проект в Саут-Шоре. Мы продали его греческому судоходному магнату за твердую наличность. Мне нравится думать, что вся эта сделка была заключена тайно, но правда в том, что голубой бриллиант весом в 40 карат никогда не останется в секрете. Им трудно не хвастаться, и его слишком легко отследить.
«Братва» горда и жестока. Если они узнают, что мы сделали, они определенно захотят мести.
Но снайпер не совсем в их стиле. Им по душе жестокое, кровавое, наглядное возмездие. Что-то ужасающее. Недвусмысленное послание. Нет ничего более быстрого и безболезненного, чем пуля 50-го калибра в череп.
Это нападение было личным.
Пуля предназначалась Кэлу, но послание было для меня. Я предотвратил первый выстрел, потому что заметил его флаги. В этот раз я не должен был ничего увидеть. Он хотел, чтобы голова моего зятя разлетелась на куски прямо на моих глазах, пока я ничего не мог поделать. Он хотел, чтобы я испытывал чувство вины и горечь от провала. Он хотел доказать, что лучше меня.
Но почему?
Вот о чем я размышляю, пока везу Кэла и Аиду в особняк Гриффинов в Голд-Косте. Кэллам хочет поговорить с отцом, и ему кажется, что Аида будет там в безопасности в окружении службы охраны.
Мне же нужно воспользоваться их компьютером.
Я звоню Неро и велю ему встретиться там с нами. Я не плох в расследованиях, но Неро – чертов гений. Он умеет проникать в места, где ему делать нечего, – обычно это базы данных, в которых хранятся чертежи и схемы безопасности.
Он подъезжает к дому Гриффинов почти одновременно с нами и выпрыгивает из своего «мустанга». Его волосы в полном беспорядке, словно растрепаны ветром, хотя крыша автомобиля не опущена, и он заправляет футболку обратно в джинсы.
– Я отвлек тебя от чего-то? – спрашиваю я.
– Да, – холодно отвечает Неро. – Так что хорошо бы это было важно.
– Это важно, – сообщает ему Аида. – Кто-то пытается убить Кэла.
– Кто-то, кроме тебя? – уточняет брат.
– Это не смешно! – огрызается она, сжав кулаки. Я бы не поверил, если бы не увидел сам, но, кажется, в уголках ее серых глаз сверкают слезы.
Неро выглядит таким же озадаченным. Если даже Аида не видит в ситуации повода для шуток, дело действительно серьезное.
Мы заходим в особняк Гриффинов, огромное, ультрасовременное здание, расположенное прямо на берегу озера, откуда открывается прекрасный вид на воду.
– Что происходит? – спрашивает Имоджен Гриффин, глядя, как мы все входим на ее кухню.
Пока Кэл объясняет матери ситуацию, мы с Неро поднимается в бывший кабинет зятя. У него там все еще есть компьютер, но только одно офисное кресло.
– Можешь сесть сюда, – говорит Неро, кивая на крошечное кресло по другую сторону стола. Похоже, оно было сделано для двенадцатилетнего ребенка.
– Я в него не влезу.
– Ну, придется, потому что мне нужен приличный стул для работы.
– Тебе нужен подходящий стул, чтобы печатать?
– Вообще-то не просто печатать, – отвечает брат, бросая на меня сердитый взгляд. – Именно поэтому из нас двоих этим занимаюсь я. Если бы дело было только в печати, ты бы мог сидеть здесь и гуглить себе на здоровье.
– Ладно, – хмуро отвечаю я и прислоняюсь к стене, скрестив руки.
– Хватит дуться или отправлю тебя делать сэндвичи, – говорит Неро.
– Попробуй, и посмотрим, что выйдет, – рычу я.
Неро начинает стучать по клавишам. Это действительно выглядит, как будто он, мать его, печатает, но я уловил посыл. Брату требуется минут двадцать, чтобы получить доступ к военным архивам, которые я просил его найти.
– Мне нужен список лучших снайперов за последние десять лет, – говорю я.
Неро находит данные и распечатывает их на нескольких листах.
Пока я просматриваю список имен, места службы и награды, Неро начинает поиск недавних выпускников снайперской школы.
Я и сам толком не знаю, что ищу. Какие-то имена я узнаю – это ребята, с которыми я служил в Ираке, или те, о ком я наслышан. Между снайперами в разных подразделениях существует определенная конкуренция. Если кто-то выделялся, делал себе имя, вы обязательно слышали об этом, даже если вы не воевали в одном районе или даже не были задействованы в одно и то же время.
Но никто из этих людей никак не связан с Кэлом.
Я уверен, что снайпер – американец, и он хочет выяснить со мной отношения. Считайте это предчувствием или предвидением, но этот говнюк пытается мне что-то доказать.
«Я знаю, кто ты такой».
Он оставил мне это послание, и не потому, что выследил после неудавшегося выстрела на митинге. Он уже знал, кто я такой, в этом я уверен, а, значит, наслышан о «Демоне Мосула». Так меня прозвали повстанцы, а после стали называть и другие солдаты. Им казалось это прикольным и грозным прозвищем.
Я никогда его не любил, предпочитая кличку «Двойка», которую мне дали мои сослуживцы. Меня так прозвал Рейлан после того, как я выиграл крупный банк с карманными двойками. Когда я делал ставку, я думал о своем брате Неро, который остался дома, – как бы он разыграл комбинацию. Я не ожидал, что выиграю. Но в кои-то веки мне повезло.
Возможно, этот снайпер знает меня как Демона, а не как Двойку.
Возможно, он считает это вызовом.
Но почему он нацелился на Кэла? Почему бы не выстрелить в меня или в кого-нибудь из моих близких? Кэл, конечно, мой зять, но он не самая очевидная мишень…
В этот момент мой взгляд пробегает по имени, которое я узнаю совершенно по другой причине.
Кристиан Дюпон.
И пазл складывается.
Дюпоны – одна из богатейших семей Америки. Пьер Самюэль Дюпон начал производство пороха в начале 1800-х годов. Их империя расширилась за счет производства химикатов, автомобилестроения, сельского хозяйства и многого другого. Они породнились с Асторами, Рокфеллерами, Рузвельтами и Вандербильтами. И у них были дети. Очень много детей. Более четырех тысяч потомков. Это означало, что даже их огромное состояние пришлось поделить на слишком много частей.
Кэллам ходил в пафосную частную школу с некоторыми из этих потомков. В частности, его лучшим другом, с которым он делил комнату, был Джек Дюпон. К несчастью для Джека, будучи седьмой водой на киселе, он не унаследовал ничего, кроме фамилии, а потому работал у Гриффинов водителем и телохранителем.
Это он сломал колено моему младшему брату Себастиану и похерил его баскетбольную карьеру. Так что не могу сказать, что я был большим его поклонником. Но мы закопали топор войны, когда Кэл и Аида поженились. Частью наших договоренностей стало не искать возмездия за колено Себа.