– Неплохо, мам!
Когда впереди появляется ларек с мороженым, я говорю сыну остановиться. Мы покупаем по рожку и спускаемся на пляж, чтобы перекусить. У меня мороженое со вкусом клубничного чизкейка, Генри, как всегда, заказал себе ванильное.
Генри облизывает свой рожок, который уже начал таять. На улице не слишком жарко, но солнечно.
– О чем ты хотела со мной поговорить? – спрашивает сын.
– Откуда ты знаешь, что я хотела поговорить?
– Потому что ты не разрешила бабушке составить нам компанию.
– Верно. – Я делаю глубокий вдох. – Помнишь, я говорила тебе, что твой отец живет в другой стране?
– Да, – негромко отвечает Генри.
Я сказала ему это несколько лет назад. Сын только начал ходить в международную школу в Мадриде. Видимо, другие дети спрашивали его про отца, потому что Генри пришел домой и начал задавать вопросы.
– Что ж, – говорю я. – Он живет здесь. В Чикаго.
Генри смотрит на меня с любопытством. Он не кажется взволнованным, но я вижу, что ему интересно.
– Он сейчас тут? – спрашивает сын.
– Да. Вообще-то… – Мое сердце бешено стучит. – Ты видел его на днях. Это был мужчина, который приходил к нам в номер.
– Тот большой? С черными волосами?
– Да.
– О.
Генри продолжает есть мороженое. Я внимательно вглядываюсь в его лицо, пытаясь понять, как сын воспринял эту новость.
Он кажется на удивление неудивленным. Генри на редкость невозмутим. Он не часто демонстрирует сильные эмоции. Думаю, внутри он проживает многое, но внешне сын само спокойствие.
– Кто он? – спрашивает наконец Генри.
– Его зовут Данте Галло.
– Он приходил, чтобы увидеть меня? – смущенно спрашивает мальчик.
– Нет, – отвечаю я. – Он пока еще не знает о тебе. Думаю… думаю, сначала я хотела рассказать тебе.
Генри расправился с мороженым в рожке и теперь принялся за саму вафлю. Наш разговор нисколько не уменьшил его аппетит.
– Ты хочешь с ним встретиться? – спрашиваю я.
– Мы уже встречались.
– Я имею в виду, хочешь ли ты с ним пообщаться?
Генри задумывается на минуту, сосредоточено жуя.
– Да, – кивая, отвечает он.
– Это может изменить нашу жизнь, – говорю я Генри, закусывая большой палец. Я совсем не притронулась к своему мороженому, и оно тает в рожке, капая на песок. Мне не стоило его покупать – я слишком взволнована, чтобы есть.
– Как изменить? – спрашивает Генри.
– Ну… ты можешь иногда приезжать к нему. Или жить с ним.
Я знаю, что эта идея может показаться пугающей, и я не хочу, чтобы это повлияло на выбор Генри. Но в то же время я хочу быть честной с ним. Рассказав Данте о Генри, я открою ящик Пандоры и не могу предсказать, что из этого выйдет.
Генри размышляет.
– Это действительно мой отец? – уточняет он. – Точно-преточно?
– Да, – отвечаю я. – Точно-преточно.
– Тогда ладно, – говорит сын, пожимая плечами.
Я выдыхаю и чувствую, как расслабляются мои плечи. С этой частью, во всяком случае, покончено.
Когда Генри был маленьким, он часто задавал вопросы про своего отца: «Какой его любимый цвет? У него есть собака? Как он выглядит?»
Теперь сын задает мне другие вопросы.
– Почему он не знает обо мне?
– Сложно объяснить, – отвечаю я. – Знаешь, я была очень-очень молода, когда ты родился. Твой отец тоже был молод. Тогда наши жизни складывались по-разному. Теперь… теперь мы стали старше. Многое изменилось.
Насколько изменилось? Что именно изменилось, а что осталось прежним?
Я надеюсь, ответ таков, что Данте изменился, и я изменилась, но наши чувства остались прежними…
Я боюсь. Боюсь того, что, когда я расскажу Данте правду сегодня вечером, это положит конец нашим отношениям.
Я могу надеяться лишь на то, что он полюбит Генри, несмотря ни на что. Потому что наш сын этого заслуживает, даже если я – нет.
Данте
Я делюсь с Кэлламом моей теорией о том, что это он был назначен жертвой Дюпона, а не Яфью Соломон. Аида совсем от этого не в восторге. Но Кэл, кажется, испытывает облегчение оттого, что, по крайней мере, нам известно имя снайпера.
– Думаешь, он хочет отомстить за смерть Джека? – нахмурившись, спрашивает он.
– Да, думаю, это возможно. Кристиан был за границей, когда Джека убили – так что как знать, какую версию гибели сообщила ему семья. Они и сами толком не знали, что случилось. Когда Дюпон решил разузнать подробнее, возможно, он решил, что мы все замяли. Будто мы могли иметь к этому отношение…
– Но это не так… – начинает Аида, но Кэллам перебивает ее:
– Это так. Джек работал на меня. Это я привел его на передачу выкупа, понимая, что там будет опасно, понимая, что это может быть ловушка, понимая, что мы в меньшинстве и что преимущество на стороне врагов.
– Джек тоже понимал это, – сурово говорит Аида. – И он действовал добровольно.
Кэллам лишь качает головой, не желая прощать себе гибель лучшего друга.
– И что теперь? – обращается ко мне Аида.
– Вам двоим нужно залечь на дно, – говорю я. – Нельзя больше давать Дюпону шансов. Это значит, никаких публичных появлений и тем более никаких запланированных мероприятий. Уведомите этого парня о своих перемещениях, и в следующий раз он не промажет.
– Он лишь чудом не попал в прошлый раз, – мрачно замечает Кэллам.
– Не благодари, – говорит Аида. – Хоть раз моя неуклюжесть сыграла тебе на руку.
Она пытается шутить, как обычно, но ее лицо выглядит бледным и напряженным. Сестра прижимает руки к животу, будто он болит.
– Я не собираюсь ждать, когда он выйдет на меня снова, – говорит Кэллам. – Давай выследим ублюдка и положим этому конец.
– У меня есть идея, где он может скрываться, – сообщаю я Кэлу. – Но я сомневаюсь, что тебе стоит ехать со мной. Оставайся с Аидой и постарайся не высовываться. Мы пока не хотим дать ему понять, что знаем, кто он такой. Пусть думает, что ты скрываешься.
Кэллам хмурится. Ему не нравится идея затаиться. Он рвется в бой не меньше моего. Возможно, даже больше.
Но Аида цепляется за его руку. Она определенно хочет, чтобы он не делал из дома ни шагу.
– Прошу, Кэл, – умоляет она, глядя на мужа.
Аида никогда ни о чем не просит.
Кэллам выглядит таким же удивленным, как и я.
– Прошу, – повторяет она.
– Хорошо, – скрепя сердце, соглашается он. – Пока я останусь в стороне. Но позвони мне, как только что-то узнаешь, Данте.
– Позвоню, – обещаю я.
Я делаю вид, что не хочу брать Кэла с собой, чтобы внушить Дюпону ложное чувство безопасности. Но на самом деле я забочусь о его сохранности. Если Аида потеряет мужа прямо перед рождением ребенка, это уничтожит ее. Ради моей младшей сестры я должен защитить Кэллама, нравится ему это или нет.
Я бы хотел взять Неро с собой, но он работает над жестким диском, который я украл из дома Кенвуда. Пусть я больше и не считаю, что Кенвуд нанял Дюпона, я все еще хочу, чтобы Неро взломал диск и мы увидели, какое дерьмо Кенвуд тайно записывает в своем доме.
Так что, забираясь в свой внедорожник, я звоню Себу. Он снимает спустя два гудка.
– Привет, братишка.
– Привет. Какие планы на день?
– Зависит от того, что ты хочешь мне предложить.
– Исследовательскую экспедицию.
– Далеко ехать?
– Меньше часа.
– Лады. Приезжай за мной, я скину адрес.
Себ присылает мне незнакомый адрес. Это оказывается шикарный многоквартирный дом в районе Чикаго-Луп. Я жду в машине, и через пять минут брат спускается, раскрасневшийся и слегка запыхавшийся.
– Какого черта ты там делал? – спрашиваю я.
Он ухмыляется.
– А ты как думаешь?
– У тебя здесь живет девушка?
– Чужая девушка, которой время от времени становится одиноко.
– Твою мать, ты с Неро берешь пример?
Себ пожимает плечами:
– Он ударился в моногамию. Аида вот-вот станет матерью. Ты вообще скучный по жизни. Кто-то же должен развлекаться, – говорит мой брат, застегивая ремень безопасности и включая музыку.
Я знаю, что он просто шутит, но Себ совсем не выглядит как человек, которому весело.
Последние год или два дались брату непросто. С тех пор как он повредил ногу, Себ болтается без дела, иногда помогая нам с работой, иногда пропадая днями и даже неделями, напиваясь, тусуясь и занимаясь черт знает чем. По-видимому, трахаясь с чужими девушками.
Сегодня он небритый и лохматый, а его рубашке не помешала бы стирка. Под глазами пролегли темные круги. Я надеялся, что проект в Саут-Шоре захватит его так же, как Неро, и откроет новые горизонты. Но Себ никогда не был особо заинтересован делами семьи.
Но он бывает полезен для таких вылазок, как сегодня.
Я попросил Неро просмотреть все объекты недвижимости, принадлежащие разным членам семьи Дюпон. В пределах двух часов езды от Чикаго их было три. Одним из них был небольшой домик в Эванстоне, принадлежавший Мэри-Энн Дюпон, ныне Мэри-Энн Гери. Поскольку это школьная учительница с тремя маленькими детьми, я вычеркнул ее из списка. Второй была квартира в центре города, принадлежащая Чарльзу Дюпону, что вполне вероятно. Чарльз Дюпон приходится Кристиану лишь дальним родственником, но он пожилой человек, который, похоже, живет один, так что вполне может принимать у себя троюродного брата. Но сначала я проверю третье место.
Это загородное поместье недалеко от Рокфорда. Вообще оно принадлежит Айрин Уиттир, которая связана с Кристианом еще более дальними узами, чем Чарльз Дюпон. Но Кэллам указал мне на него в списке и сказал, что Джек часто приезжал в поместье летом кататься на велосипеде по холмам и помогать своей двоюродной бабушке Айрин выгуливать лошадей. Джек никогда не упоминал, бывал ли там его двоюродный брат Кристиан, но это кажется возможным, учитывая, что они были ровесниками и примерно в равной степени связаны с Айрин.
Дорога занимает у нас с Себом полтора часа. Забавно, насколько по-другому все выглядит, когда выезжаешь за пределы города. Иногда я месяцами не покидаю Чикаго и забываю, насколько плоская остальная часть штата. В городе высотные здания похожи на горы. Они задают понимание структуры и н