— Так я и думала, — пробормотала я и тихонько прикрыла за собой дверь.
Спустившись в столовую, я тут же заметила, что Шарлотты нет.
— Бедная девочка заболела, — сказала тетя Гленда. — Немного температурит и сильная головная боль — я думаю, это грипп, который сейчас свирепствует. Можешь сказать в школе, что твоя кузина сегодня осталась дома, Гвендолин?
Я мрачно кивнула. Ну да, грипп, конечно! Шарлотта решила остаться дома, чтобы без помех обыскать мою комнату. Ксемериус, улегшийся в блюде с фруктами на столе, очевидно подумал то же самое.
— Я ж говорил, она не дура.
И мистер Бернхард, балансируя тарелкой с яичницей, бросил на меня многозначительный взгляд.
— Последние недели принесли очень много волнений бедной девочке, — сказала тетя Гленда и проигнорировала невежливое фырканье Ника. — Неудивительно, что ее тело требует передышки.
— Не говори чепухи, Гленда, — одернула ее леди Ариста и пригубила свой чай. — Мы, Монтроуз, и не такое выдерживаем. Я, например, — она еще больше выпрямила свою сухопарую спину, — ни одного дня в моей жизни не болела.
— Честно говоря, я тоже… довольно плохо себя чувствую, — сказала я. В первую очередь, если вспомнить, что мою комнату нельзя запереть снаружи. Как практически все комнаты в нашем доме на ней была старинная задвижка, которую можно было задвинуть только изнутри.
Тут же мама подскочила с места и положила руку мне на лоб.
Тетя Гленда закатила глаза.
— Как это типично! Гвендолин не может выдержать, если вдруг не находится в центре внимания.
— На ощупь прохладный. — Мама потрогала кончик моего носа, как будто мне действительно было пять лет. — И тут сухо и тепло. Как и должно быть. — Она погладила меня по голове. — В выходные, если хочешь, я могу по-настоящему тебя побаловать. Мы можем позавтракать в постели…
— Да, да! И ты почитаешь нам вслух истории о Петере, Флопси, Мопси и Коттонтэйле,[15] как раньше! — сказала Каролина, на коленях которой сидел вязаный поросенок. — А потом мы накормим Гвендолин кусочками яблок и сделаем ей холодный компресс.
Леди Ариста положила ломтик огурца на тост, на котором уже предельно аккуратно лежали друг на друге сыр, ветчина, яичница и помидоры.
— Гвендолин, ты абсолютно не выглядишь нездоровой, скорее наоборот — цветущей.
Непостижимо! Можно от усталости едва держать глаза открытыми и выглядеть, будто тебя укусил вампир, — и услышать такое!
— Я сегодня буду целый день дома, — сказал мистер Бернхард. — Я могу позаботиться, чтобы мисс Шарлотта получила куриный бульон.
Хотя он обращался к тете Гленде, его слова были предназначены для меня, и я это поняла. Но, к сожалению, у тети Гленды были другие планы на его счет.
— Я сама позабочусь о своей дочери. Вам нужно будет съездить в ателье Уайден-Джонс и забрать там мои заказы и платье Шарлотты для вечеринки.
— Это в Излингтоне, — сказал мистер Бернхард и с тревогой посмотрел на меня. — Мне придется довольно долго отсутствовать.
— Да, конечно. — Тетя Гленда удивленно нахмурила лоб.
— На обратном пути вы можете захватить цветы, — сказала леди Ариста. — Несколько весенних композиций для холла внизу, на обеденный стол и в музыкальную комнату. Ничего яркого, без ординарных попугаистых тюльпанов, как в прошлый раз, больше белых и нежных желтых и сиреневых тонов.
Мама поцеловала нас всех, уходя на работу.
— Если вам попадутся незабудки, захватите для меня пару горшочков, мистер Бернхард. Или ландыши, если они уже есть.
— Непременно, — сказал мистер Бернхард.
— Да, и если вы уже все равно будете этим заниматься, купите сразу пару лилий, которые можно будет посадить на моей могиле, если я умру, потому что меня, больную, отправили в школу, — сказала я мрачно, но мамы уже не было в комнате.
— Ах, не волнуйся, — попробовал подбодрить меня Ксемериус. — Если это рыжая метелка тоже останется дома, Шарлотта не пойдет просто так в твою комнату. И даже если пойдет, ей сначала должна прийти в голову идея отодвинуть заднюю стенку твоего шкафа и пролезть в пристройку. Но даже там она не отважится залезть во внутренности крокодила. Ну скажи, теперь-то ты рада, что я уговорил тебя сегодня ночью разрезать ему живот?
Я кивнула, хотя при воспоминаниях о темных углах и паутине меня внутренне передернуло, и, конечно, я все равно нервничала. Если Шарлотта действительно подозревала или даже знала, что именно она ищет, так просто она не сдастся. И сегодня я приду еще позже, чем обычно, если у меня не получится отложить посещение бала. Возможно, слишком поздно. Интересно, что произойдет, если Хранители узнают, что украденный хронограф находился в нашем доме? Тот хронограф, в котором не хватало только крови Гидеона, чтобы замкнуть Круг. При этой мысли я тут же покрылась гусиной кожей. Они, наверное, сойдут с ума, если поймут, что находятся на пороге осуществления цели всей их жизни. И кто я такая, чтобы прятать от них то, с помощью чего, может быть, можно будет изготовить лекарство от всех болезней для всего человечества?
— И существует вероятность того, что бедная девочка действительно больна, — сказал Ксемериус.
— Конечно, а Земля — плоская, — ответила я, по глупости вслух.
Все за столом удивленно обернулись на меня.
— Нет, Гвенни, Земля — это шар, — поправила меня Каролина дружелюбно. — Я тоже сначала не могла поверить. И якобы она мчится в космосе ужасно быстро. — Она отломала кусочек от своего тоста и поднесла его к розовому пятачку поросенка. — Но так оно и есть. Не так ли, Маргрет? Еще кусочек с ветчиной?
Ник громко хрюкнул, и леди Ариста неодобрительно скривила губы.
— Разве мы не установили правила, что за столом во время еды не могут присутствовать мягкие игрушки, куклы, настоящие или невидимые друзья?
— Но Маргрет себя хорошо ведет, — сказала Каролина, и все же послушно отпустила поросенка, дав ему соскользнуть под стул.
Тетя Гленда укоризненно чихнула. Очевидно, теперь у нее аллергия и на игрушечных животных.
Хоть Ксемериус мне пообещал защитить хронограф ценой собственной жизни (в этом месте я смеялась, пусть даже не слишком искренне) и тут же сообщить мне, если Шарлотта проникнет в мою комнату, я не могла перестать думать о том, что случится, если Хранители заполучат хронограф. Но все мои мысли были впустую, мне надо было пережить этот день и надеяться, что все будет хорошо. Первое, что я сделала — вышла на одну остановку раньше, решив что-нибудь предпринять против моей усталости в «Старбаксе».
— Ты можешь налить три «эспрессо» в одну порцию «карамель-маккиато»? — спросила я у парня за стойкой.
На что он, ухмыляясь, ответил:
— Только если ты мне за это дашь номер твоего мобильника!
Я присмотрелась и, польщенная, улыбнулась в ответ. У него были длинные темные волосы и очень длинная челка, его внешность напомнила очень интересного типа из французского фильма. Конечно, он был симпатичным, пока я мысленно не сравнила его с Гидеоном. Что я, по глупости, сделала моментально.
— У нее есть парень! — сказал кто-то позади меня. Это был Рафаэль, который, когда я повернулась к нему, в ответ на мой нахмуренный лоб моргнул мне зелеными глазами. — Кроме того, она слишком юна для тебя, что ты легко можешь определить по школьной форме. «Кофе-латте» и один маффин с черникой.
Я закатила глаза и забрала свой спецнапиток, напоследок улыбнувшись, как бы извиняясь.
— У меня нет парня, но в настоящий момент… ну… проблемы со временем. Спроси меня через два года еще раз.
— Спрошу, — ответил парень за стойкой.
— Он точно не спросит, — сказал Рафаэль. — Могу поспорить, что он просит номер телефона у каждой симпатичной девушки. — Я прошла мимо него, но Рафаэль догнал меня на улице. — Эй, подожди! Ну извини, что я помешал тебе флиртовать. — Он недоверчиво посмотрел на свой стаканчик. — Он наверняка плюнул мне в кофе.
Я сделала большой глоток из своего стакана и моментально обожгла губы, язык и верхнюю часть горла, спросив себя, когда снова оказалась в состоянии думать, не было ли лучше получать кофе через капельницу.
— Я вчера ходил в кино с Селией из нашего класса, — продолжил он разговор. — Хорошая девчонка. Очень симпатичная и веселая. Ты так не считаешь?
— Э-э-э? — произнесла я, запачкав нос в пене. (Общение с Ксемериусом постепенно отражается на мне.)
— Мы классно провели время вместе, — произнес он. — Но лучше не говори Лесли, а то она будет ревновать.
Я не выдержала и засмеялась. Как умилительно — он хотел манипулировать мною.
— Окей. Я буду молчать как могила.
— О, значит ты думаешь, что она могла бы действительно меня приревновать? — быстро спросил Рафаэль.
— О да! Как сумасшедшая. Тем более, что в нашем классе нет никакой Селии.
Рафаэль растерянно почесал нос.
— Блондинка… У которой вечеринка…
— Синтия.
— Но я правда был с ней в кино, — жалобно сказал Рафаэль. Школьная форма с идиотским сочетанием жалкого желтого и цвета морской волны выглядела на нем еще хуже, чем на нас. А жест, которым он проводил пятерней по волосам, напомнил Ника и разбудил во мне материнские чувства. Я посчитала, что он заслужил поощрение за то, что не вел себя так самоуверенно и высокомерно, как его брат.
— Я осторожно расскажу об этом Лесли, окей? — предложила я.
Он нерешительно улыбнулся.
— Только не говори ей, что я перепутал имя… ах, не говори ей вообще ничего… или говори…
— Дай-ка я… — Я поправила ему галстук на прощание. — И — поздравляю! Сегодня он правильно завязан.
— Это Синди завязала, — сказал Рафаэль с кривой улыбкой. — Или как там ее правильно зовут?
Первым уроком у нас был английский у мистера Уитмена. Он кивнул, услышав, что Шарлотта заболела, хотя я не могла себе отказать в том, чтобы при слове «заболела» сделать в воздухе жест пальцами, обозначая кавычки.
— Надо было взять его с собой, — прошептал