Остриё продырявило моё платье и глубоко зашло слева под ребро. Я не успела толком понять, что случилось, а лорд Алестер уже снова вытащил шпагу и с победным криком обрушился на Гидеона, выставив наголо шпагу, окроплённую моей кровью.
Боль я почувствовала с опозданием на целую секунду. Как марионетка, которой одновременно перерезали все ниточки, я упала на колени и невольно прижала руку к груди. Я слышала, как Гидеон выкрикивал моё имя, я видела, как он сорвал со стены сразу две сабли и поднял их над головой, словно самурай. Я тем временем окончательно сползла на пол, затылок мой мягко коснулся паркета (спасибо парику, он всё-таки оказался очень практичной штукой).
Будто по мановению волшебной палочки боль вдруг утихла. Какой-то момент я лежала вот так, растерянно уставившись в пустоту, а затем взмыла в воздух, невесомая, бестелесная, я поднималась всё выше и выше, до самого украшенного лепниной потолка комнаты. Вокруг меня при свете свечей кружились золотые пылинки, и мне казалось, что я превратилась в одну из них.
Далеко внизу я видела саму себя, лежащую на полу, с широко распахнутыми глазами, едва дышащую. По платью медленно расползалось кровавое пятно. С моего лица враз сошёл румянец, и скоро кожа моя стала такой же белой, как и парик. С удивлением я наблюдала за тем, как трепещут мои ресницы и затем глаза закрылись.
Но та часть меня, которая парила в воздухе, могла наблюдать за происходящим и дальше.
Я видела первого секретаря, который без движения лежал у сорванной люстры. Из огромной раны на его виске сочилась кровь.
Я видела, как бледный от ярости Гидеон бросился на Алестера. Лорд отодвинулся к двери и парировал сабельные удары выпадами шпаги, но уже через несколько секунд Гидеон оттеснил его в угол комнаты.
Я видела, как отчаянно дрались оба дуэлянта, хотя звон оружия сюда наверх доносился несколько приглушённо.
Лорд сделал выпад и попробовал зайти слева, но Гидеон предугадал его планы и почти в тот же миг со всей силы нанёс удар на правую руку лорда. Алестер поглядел на своего противника сначала недоверчиво, а затем его лицо перекосилось, из лёгких вылетел сдавленный крик. Пальцы разжались, и шпага со звоном упала на пол. Гидеон пригвоздил руку лорда к стене. Таким образом Алестер оказался полностью обездвижен, но не смотря на адскую боль, которую он наверняка испытывал, лорд принялся сыпать на противника путаные проклятия.
Гидеон отвернулся от него, не удостоив больше ни единым взглядом, и бросился на пол рядом со мной. То есть, рядом с моим телом, я-то, как и прежде, бесполезно парила в воздухе.
— Гвендолин! О Боже! Гвенни! Пожалуйста, только не это!
Он прижал к моей груди кулак, в том месте, где шпага оставила в платье маленькую дыру.
— Слишком поздно! — раздался голос Дарта Вейдера. — Неужели вы не видете, как из неё вытекает жизнь?
— Она умрёт, этого вам не изменить! — крикнул лорд Алестер со своего места у стены, благоразумно решив не шевелить своей пригвождённой рукой. Из неё капала кровь, и у его ног уже образовалась маленькая лужица. — Я пронзил сердце этого демона.
— Замолчите сейчас же, — крикнул ему в ответ Гидеон. Он положил уже обе руки на мою рану и прижался к ней всем телом. — Я не допущу того, чтобы она потеряла слишком много крови. Если мы вовремя… — он растерянно всхлипнул. — Ты не можешь вот так умереть, слышишь меня, Гвенни?
Моя грудь поднималась и опускалась, а всё тело было покрыто мелкими капельками пота, но не исключено, что лорд Алестер и Дарт Вейдер были недалеки от правды. Я-то ведь тем временем уже парила в воздухе крошечной блестящей пылинкой, а моё лицо там внизу невероятно побледнело. Даже губы теперь были серого цвета.
По щекам Гидеона покатились слёзы. От всё ещё изо всех сил прижимал руки к моей ране.
— Останься со мной, Гвенни, останься со мной, — шептал он, и вдруг я перестала всё это видеть и снова почувствовала под собой жёсткий пол, глухую боль в животе и всю тяжесть своего тела. Я хрипло вздохнула, зная, что на следующий вздох сил моих уже не хватит.
Мне хотелось открыть глаза, чтобы последний раз взглянуть на Гидеона, но я не смогла этого сделать.
— Я люблю тебя, Гвенни, пожалуйста, не покидай меня, — сказал Гидеон. Эти слова были последним, что я услышала, прежде чем бездна поглотила меня.
Глава десятая
Неживые предметы всех видов и материй могут беспрепятственно транспортироваться во времени в обоих направлениях. Основное условие заключается в том, что предмет в момент транспортировки не должен контактировать ни с чем и ни с кем, кроме переносящегося путешественника во времени.
Наибольший известный предмет, подвернувшийся транспортировке во времени, — четырёхметровый обеденный стол, который близнецы де Виллеры перенесли в 1900 год из 1805 года и обратно (см. том 4, глава 3, «Эксперименты и эмпирические исследования». Стр. 188).
Растения и их части, а также живые существа всех видов не могут подвергаться транспортировке, так как путешествие во времени разрушает или полностью уничтожает их временную структуру, как показывают многочисленные опыты на водорослях, саженцах, инфузориях, подвальных крысах и мышах (см. также том 4 глава 3, «Эксперименты и эмпирические исследования». Стр. 194).
Транспортировка предметов без строжайшего контроля либо вне исследовательских целей строжайше запрещена.
— Она кажется мне чем-то неуловимо знакомой, — донеслись до меня чьи-то слова. Я тут же узнала напыщенные интонации Джеймса.
— А как же иначе, идиот, — ответил другой голос, который мог принадлежать только Химериусу. — Это ведь Гвендолин, только без школьной формы и в парике.
— Я не давал тебе разрешения заговаривать со мной, невоспитанная кошка!
Как из радиоприёмника, в котором постепенно поворачивали колесико и усиливали звук, ко мне начали проникать и другие звуки, шумы, возбуждённые голоса. Я всё ещё, или, точнее сказать, снова лежала на спине. Невероятная тяжесть, навалившаяся на мою грудь, пропала, тупая боль в области живота тоже исчезла. Неужели я превратилась в привидение, такое, как Джеймс?
С ужасным треском разорвался мой корсет и платье.
— Он попал в аорту, — я услышала растерянный голос Гидеона. — Я пробовал остановить кровотечение, но… но прошло слишком много времени.
Прохладные руки ощупывали верхнюю часть моего тела и обследовали рану под ребром. Затем доктор Уайт облегчённо произнёс:
— Это всего лишь лёгкий порез! О боже, ты меня порядком напугал!
— Что? Этого не может быть, она ведь…
— Шпага едва задела её кожу. Видишь? Корсет мадам Россини сослужил девочке немалую службу. Аорта — ох, Гидеон-Гидеон, ну чему, скажи на милость, вас там только учат? На какой-то момент я действительно поверил, — палец доктора прижался к моей шее. — Пульс стабильный.
— Так с ней всё в порядке.
— А что точно произошло?
— Как лорд Алестер мог нанести ей такой удар?
Голоса мистера Джорджа, Фалька де Виллера и мистера Уитмена сливались воедино. Гидеона слышно не было.
Я попыталась открыть глаза, на сей раз мне удалось это сделать без особого труда. Я даже могла подняться, не прилагая особых усилий. Я увидела знакомые окрашенные в разные цвета стены нашего подвала, а надо мной склонилось несколько хранителей. Все, даже мистер Марли, улыбались мне.
Только Гидеон уставился на меня так, будто не верил собственным глазам. Лицо его стало смертельно-бледным, а на щеках всё ещё были заметны следы слёз.
За его спиной стоял Джеймс, прижимая к глазам свой накрахмаленный носовой платок.
— Скажи мне, когда можно будет снова смотреть.
— Точно не сейчас, а то ослепнешь на месте, — сказал Химериус, который уселся по-турецки у меня в ногах. — У неё вот-вот грудь вывалится из декольте.
Упс. Он вообще-то был прав. Смутившись, я постаралась прикрыть наготу разорванными и оторванными лоскутками, которые когда-то были прекрасным платьем мадам Россини. Доктор Уайт аккуратно оттолкнул меня обратно на стол, на который меня положили несколько минут назад.
— Мне нужно быстро промыть и перевязать эту царапину, — сказал он, — а уж затем я проведу полное обследование. Жалобы есть?
Я отрицательно покачала головой и тут же застонала. Всё моё тело страшно горело и ныло.
Мистер Джордж, стоявший позади, положил руку мне на плечо.
— О боже, Гвендолин. Как же ты всех нас испугала, — он тихо рассмеялся. — Я называю это глубоким обмороком! Когда Гидеон появился здесь с тобой на руках, я, было, даже подумал, что ты действительно можешь…
— Испустить дух, — закончил его предложение Химериус, потому что мистер Джордж смущённо замолчал. — Честно говоря, вид у тебя был и вправду какой-то мёртвый. Мальчишка был просто вне себя! Кричал, что надо срочно остановить кровь и вообще нёс какую-то несусветную чушь. И ревел. Ты чего уставился?
Последний вопрос был адресован маленькому Роберту. Тот разглядывал Химериуса в полнейшем восхищении.
— Он такой милый. Можно его погладить?
— Держи от меня руки подальше, если хочешь, чтобы они тебе ещё послужили, малыш, — сказал Химериус. — Хватит и этого расфуфыренного попугая, который постоянно обзывает меня кошкой.
— Попрошу! Кошек с крыльями не бывает, это я и сам знаю, — выкрикнул Джеймс, всё ещё прикрывая глаза. — Но ты-то кошка из бредовых фантазий. Бесовская кошка.
— Ещё хоть слово, и я тебя проглочу, — сказал Химериус.
Гидеон отошёл на несколько шагов в сторону и опустился на стул. Он снял парик, провёл руками по волосам и уронил лицо в ладони.
— Не понимаю, ничего не понимаю, — прозвучал сквозь пальцы его голос.
Я чувствовала то же самое. Как это могло случиться — я только что умерла, и вот снова ощущала себя абсолютно живой? Можно ли такое представить? Я поглядела на рану, над которой корпел доктор Уайт. Он был совершенно прав, это действительно всего лишь царапина. Когда я брала у себя кровь ножом для резки овощей, порез был куда более глубоким и болезненным.