— Если вы продезинфицируете его рану и положите что-то мягкое ему под голову, это ему не повреди… — сказала я, но Гидеон меня перебил:
— Ерунда! Он в полном порядке, — не обращая внимания на мои протесты, он потянул меня за собой. — Нам пора возвращаться. Передайте от нас привет леди Тилни, доктор Гаррисон. И мою благодарность.
— С удовольствием, — сказал доктор Гаррисон. Он хотел уже зашагать в обратную сторону, как я кое-что вспомнила.
— Скажите, вы не могли бы ещё сообщить леди Тилни, что ей не стоит пугаться, когда я посещу её в будущем?
Доктор Гаррисон кивнул.
— С радостью передам, — он подмигнул нам. — Что ж, удачи! — на этих словах он развернулся и поспешил прочь.
Я хотела крикнуть ему вдогонку «до свидания!», но Гидеон уже потащил меня в другую сторону. Его несчастный двойник так и остался лежать в этом тёмном туннеле в полном одиночестве.
— Здесь столько крыс, — сказала я, вздрогнув, — они же сбегутся на запах твоей крови!
— Ты, кажется, путаешь крыс и акул, — сказал Гидеон. Затем он резко остановился, развернулся ко мне и нежно обнял. — Мне так жаль! — пробормотал он, уткнувшись в мои волосы. — Я был таким идиотом! Если на меня залезет какая-то крыса, это будет вполне справедливо.
Я тут же забыла обо всём, что происходило вокруг (как и обо всём остальном), обвила руки вокруг его шеи и начала целовать его куда попало — в шею, в ухо, в висок, а затем — в губы. Он притянул меня ближе к себе, но уже через несколько секунд отстранил меня.
— На это у нас действительно нет времени, Гвенни! — несдержанно сказал он, взял меня за руку и потащил вперёд.
Я вздохнула. Много раз вздохнула. Очень глубоко вздохнула. Но Гидеон молчал. Через два поворота, когда Гидеон вытащил карту, и мы остановились, я спросила:
— Это всё из-за того, что я плохо целуюсь?
— Что? — Гидеон озадаченно выглянул из-за карты.
— Я совершенно не умею целоваться, правда? — я изо всех сил старалась подавить истеричные нотки в голосе, но получалось у меня это довольно плохо. — До настоящего момента я ещё никогда не… то есть, я хотела сказать, что всему нужно время и практика. Из фильмов некоторых вещей не выучишь, ты же понимаешь. И мне как-то очень неприятно, когда ты отталкиваешь меня вот так.
Гидеон опустил карту, и свет его фонарика сполз на пол.
— Гвенни, послушай…
— Да, я знаю, у нас нет времени, — перебила его я. — Но мне нужно выяснить это прямо сейчас. Всё-таки это получше, чем просто отталкивать или… вызывать мне такси. Я спокойно отношусь к критике. Если она выражена с чувством такта.
— Иногда ты действительно… — Гидеон покачал головой, затем он глубоко вздохнул и серьёзно сказал:
— Когда ты целуешь меня, Гвендолин Шеферд, у меня такое чувство, что земля уходит из-под ног. Понятия не имею, как ты это делаешь и где ты этому научилась. Если это из фильма, то нам обязательно стоит посмотреть его вместе, — он запнулся. — Что я, вообще-то, хотел сказать — когда ты целуешь меня, я забываю обо всём, мне не хочется ничего, кроме как держать тебя в своих объятиях, чувствовать тебя рядом. Чёрт, я так сильно в тебя влюблён, что кажется, будто внутри у меня кто-то разлил канистру бензина и поджёг его. Но сейчас мы не можем себе позволить… Нам надо сохранять ясное мышление. По крайней мере, одному из нас, — его взгляд полностью разрушил все мои сомнения. — Гвенни, всё это меня ужасно пугает. Без тебя моя жизнь потеряет смысл, без тебя… я умру на месте, если с тобой что-то случится.
Я хотела улыбнуться ему, но в горле у меня стоял ком.
— Гидеон, я… — начала я, но Гидеон не дал мне закончить.
— Я не хочу, чтобы… Нельзя повторить их ошибку, Гвенни. Потому что граф может использовать наши чувства против нас. Может и будет использовать!
— Но для этого уже слишком поздно, — прошептала я. — Я тебя люблю. И не хочу жить дальше без тебя.
У Гидеона был такой вид, будто он вот-вот расплачется. Он взял меня за руку и чуть не раздавил её.
— Тогда нам остаётся только надеяться, что граф никогда, никогда, никогда об этом не узнает.
— И что нам придёт в голову гениальный план, — сказала я. — А сейчас хватит болтать! Мы спешим.
— Четверть часа и не минутой больше! — сказал Гидеон. Он присел на корточки перед хронографом, лежавшим на покрывале в Гайд-Парке. С этой полянки было рукой подать до галереи «Серпентайн» и до озера с мостом. День обещал быть таким же солнечно-весенним, но вдруг стало невероятно холодно, а трава покрылась росой. Мимо нас пробегали спортсмены, проходили люди с собаками и некоторые с любопытством поглядывали на нашу маленькую компанию.
— Но пятнадцать минут — это слишком мало! — сказала я, застёгивая на бёдрах нелепую сетку, которая служила подставкой для моего платья, и помогала ему стоять равномерным колокольчиком, а не волочиться по полу. Именно из-за этого аксессуара сегодня утром мне пришлось тащить с собой тяжеленный чемодан.
— А что, если он опоздает? — или вообще не придёт. Этого я боялась больше всего. — У них там в восемнадцатом веке часы наверняка не были настроены точно.
— Тогда ему не повезло, — проворчал Гидеон. — Это всё равно совершенно дикая идея. Надо же было придумать, спасать его именно сегодня!
— Тут я с ним, как ни странно, согласен, — вяло сказал Химериус. Он забрался в чемодан, устроился поудобнее и широко зевнул. — Разбудите меня, когда вернётесь. Я сегодня утром как-то слишком рано встал, — через несколько секунд из чемодана донёсся привиденческий храп.
Лесли осторожно помогала мне надеть платье через голову. Это было то самое платье с голубыми цветочками, которое мадам Россини выбрала мне для первой встречи с графом. Ведь с тех пор оно так и осталось висеть у меня в шкафу.
— Для этой истории с Джеймсом действительно можно было бы найти другое время. У него всё равно будет тот же самый день, тот же самый момент, какая разница, из какого своего времени ты его посетишь, — она принялась за застёжки у меня на спине.
— То же самое относится и к истории с письмом, — возразила я. — Можно было отложить эту операцию на любой другой день. Гидеон мог бы прыгнуть туда аж во вторник или, например, в августе будущего года. Всё случилось бы точно также. Кроме того факта, что леди Тилни взяла руководство в свои руки.
— У меня всегда голова кружится, когда я задумываюсь над такими вещами, — пожаловался Рафаэль.
— Мне просто хотелось покончить с этим прежде, чем мы снова увидимся с Люси и Полом, — сказал Гидеон. — Разве это так сложно понять.
— А мне точно также хочется покончить с этой историей Джеймса, — сказала я и театральным тоном продолжала: — Если с нами что-то случится, мы будем знать, что сделали хоть что-то хорошее — спасли человеческую жизнь!
— А вы действительно хотите вот так просто исчезнуть, а потом появиться на глазах у всех этих людей? — спросил Рафаэль. — Вам не кажется, что завтра вы попадёте во все газеты и выпуски новостей?
Лесли отрицательно покачала головой.
— Чепуха, — энергично возразила она. — Мы отошли достаточно далеко, к тому же, вас не будет всего несколько минут. Единственные, кто немного удивится, — это собаки, — Химериус вдруг захрапел в другой тональности.
— Но обратите внимание, обратный прыжок вам надо запланировать в том же самом месте, в котором вы приземлитесь, — продолжала Лесли. — Вот, вместо ориентира можете взять эти милые ботинки, — она протянула мне ботинки Рафаэля и радостно улыбнулась. — Это действительно так интересно! Начиная с этого момента, хочу проделывать это каждый день!
— А я что-то не очень, — сказал Рафаэль, бросив короткий взгляд на свои носки, переступил с ноги на ногу и снова поглядел на дорогу. — Нервы мои на пределе. Там, в метро я был уверен, что нас преследуют. Кстати, хранители вполне могли бы послать кого-то, кто наблюдал бы за каждым нашим шагом. И если этот кто-то вдруг появится тут и захочет отобрать у нас хронограф, я ведь даже не могу как следует заехать ему ногой по почкам, потому что остался без обуви!
— У него небольшая мания преследования, — прошептала мне Лесли.
— Я всё слышал, — сказал Рафаэль, — никакая это не мания, я просто… осторожный.
— Поверить не могу, что я действительно это делаю, — сказал Гидеон и надел рюкзак Лесли себе на спину. В этом рюкзаке находилась вакцина и остальные медицинские принадлежности. — Это противоречит всем двенадцати золотым правилам одновременно. Пойдём, Гвенни, ты первая.
Я присела на корточки рядом с ним и улыбнулась. Он наотрез отказался прыгать в зелёных одеждах восемнадцатого века, хотя я, как могла, старалась объяснить ему, что Джеймс испугается, если увидит нас в нормальной одежде. Или того хуже, он просто не воспримет нас всерьёз.
— Спасибо, что ты решился на это ради меня, — всё-таки сказала я и положила палец в ящичек под рубином.
— Ладно тебе, — пробурчал Гидеон, а затем его лицо растворилось перед моими глазами. Когда изображение снова стало чётким, я поняла, что приземлилась в ворох мокрых листьев и каштанов. Я тут же положила ботинки Рафаэля точно на то место, где оказалась.
Дождь лил как из ведра. Вокруг не было ни души. Только одинокая белочка прошмыгнула на самую верхушку дерева и любопытно уставилась на нас из листвы.
Гидеон приземлился рядом со мной и осмотрелся по сторонам.
— М-да, — сказал он и вытер с лица капли. — Идеальная погода для того, чтобы выбраться на природу и сделать прививку против оспы, что я могу сказать.
— Давай спрячемся в этой куче листьев, — предложила я. Сейчас я взяла его за руку и потянула за собой.
Он не поддавался.
— Но у нас есть всего десять минут, — проговорил он. — И если за это время он не появится, мы пойдём обратно к ботинкам.
— Да-да, — отозвалась я.
В этом времени уже существовал мост над озером, пусть даже совсем другой, не такой, каким его знала я. Мимо нас протарахтела карета. С другой стороны бодрым галопом к нам приближался одинокий всадник. На сером жеребце.